Еврейский царь Соломон – общепризнанный и непререкаемый символ государственной мудрости. Почти все сведения о нем происходят из Библии, но это не делает его фигуру менее яркой в череде славных правителей древности.



   Приход к власти Соломона сопровождался жестокой борьбой за трон. Когда царь Давид находился при смерти, его сын Адония, ставший после смерти своих братьев старшим из сыновей царя, задумал захватить власть еще при жизни отца. Адония знал, по-видимому, что царь обещал престол сыну своей любимой жены Вирсавии (Бат-Шевы), и захотел опередить своего соперника. Формальное право было на его стороне, и это обеспечило ему поддержку влиятельного военачальника Йоава и первосвященника Эвьятара, а пророк Натан и священник Цадок были на стороне Соломона. Для одних право старшинства было выше воли царя, и ради торжества формальной справедливости они перешли в оппозицию, в лагерь Адонии. Другие считали, что поскольку Адония не был первородным сыном Давида, то царь был вправе отдать престол, кому захочет, хотя бы и своему младшему сыну Соломону.

   По совету пророка Натана и при его поддержке Вирсавии удалось убедить царя поспешить, назначить Соломона своим преемником и помазать его сейчас же на царство. Священник Цадок в сопровождении пророка Натана и отряда царских телохранителей повезли Соломона на царском муле к источнику Гихон, где Цадок и помазал его. Когда раздались звуки рожка, народ закричал: «Да здравствует царь!» Народ стихийно пошел за Соломоном, сопровождая его во дворец с музыкой и ликующими криками.

   Весть о помазании Соломона испугала Адонию и его сторонников. Адония, боясь мести Соломона, искал спасения в святилище, ухватившись за рога жертвенника. Соломон обещал ему, что если он будет вести себя безупречно, «волос не упадет с его головы на землю»; в противном же случае он будет казнен. Вскоре Давид умер, и царь Соломон вступил на престол. Так как его собственному сыну уже исполнился год, следует предположить, что Соломон был уже зрелым человеком.

   Один из историков – соавторов Библии при создании «Третьей книги Царств» – составил аккуратное, может быть, даже слишком аккуратное, описание царствования Соломона (965–927 гг. до н. э.). Первые десять глав должны были представить его царствование периодом мира и процветания. Кроме того мы узнаем, что Соломон был не только исключительно мудр, но и исключительно богат. Соломон заключил союз с египтянами и скрепил его, женившись на дочери правившего тогда фараона и получив от того, в качестве приданого ханаанейский город Изер, который, очевидно, вплоть до того времени оставался контролируемым Египтом анклавом. Соломон сохранил и укрепил завязанную его отцом Давидом дружбу с царем Тира Хирамом I Великим и поддерживал с ним тесное торговое сотрудничество. С помощью Хирама Соломон стал выдающимся строителем и переустроителем городов. В самом Иерусалиме он тринадцать лет посвятил сооружению дворцового комплекса, включающего Храм.

   За эти достижения одно из преданий, запечатленных в «Третьей книге Царств», явно благоволит к Соломону. Однако другой автор рисует более безрадостную картину, хотя редактор повествования, греша против истории, относит не удовлетворяющие его события на последние, закатные годы Соломона. Мы узнаем, что политический престиж Соломона был весьма относительным. После смерти Давида отделился Эдом, в Сирии арамейские царства восстановили самоуправление, царь был вынужден передать двадцать городов в Галилее Хираму Тирскому в счет погашения долгов, пришлось покончить со старшим единокровным братом Адонией. Притязания же на трон самого Соломона были отнюдь не бесспорными – особенно потому, что его мать Вирсавия являлась иевусейкой и чужеземкой.

   Тем не менее, эти сложности не помешали Соломону развить весьма энергичную торговую деятельность. С помощью Хирама он построил у оконечности залива Акаба торговый порт. Напротив порта располагались крепость, склад и зернохранилище. Город стоял у крупного наземного пути, ведущего в сердце страны через пустыню Негев. В порт прибывали суда из страны Офир с грузами золота и серебра, драгоценных камней и слоновой кости, павлинов и обезьян. Свои колесницы Соломон покупал в Египте, лошадей – в Египте и Куэ в Киликии, на юго-востоке Малой Азии. Израиль впервые полностью вошел в основное русло ближневосточной большой торговли, деловых отношений и дипломатии, ярким подтверждением чему служат сообщения (пусть и преувеличенные) о 700 женах и 300 наложницах Соломона, многие из которых являлись чужеземками.

   То же стремится подчеркнуть предание о визите царицы Савской. Рассказ о визите используется библейскими авторами в качестве повода, чтобы поведать о том, как восхитили царицу мудрость и богатство Соломона, и содержит элементы вымысла – и все же он, вероятно, отражает действительно существовавшие торговые связи

   Соломона с Юго-Западной Аравией. Жители этой страны основали устойчиво развивающееся царство, из которого расходились пути доставки специй и фимиама в Палестину и Месопотамию. Соломон контролировал значительную часть этих путей и был достаточно благоразумным, чтобы обе страны пришли к соглашению.

   Для обеспечения всей этой внешнеполитической и внешнеторговой активности Соломону приходилось содержать мощную армию. Давид полагался главным образом на наемников-пехотинцев, но при Соломоне их оттеснили на второй план отряды колесниц, число которых значительно возросло. Мегиддо он, по-видимому, превратил в новый город, частично заменив то, что построил Давид. Там появились внушительные дворцы в сирийском стиле, город защитила массивная стена с тройными воротами, обрамленными квадратными башнями. Эти и другие подобные честолюбивые начинания преобразили лицо Израиля.

   Главные надежды Соломон, однако, возлагал на новый Храм на горе Мориа, массивная платформа которого сохранилась по настоящее время. Намеревался ли Давид стать инициатором этого проекта или нет, но осуществил его Соломон, чем и заслужил вечную славу. Храм, входящий составной частью в сложный дворцовый комплекс, описан позднейшими библейскими авторами в мельчайших подробностях и, скорее всего, с существенными преувеличениями. Но Храм, вероятно, и впрямь был весьма впечатляющим строением. Его трехъярусное членение, возможно, воспроизводило какие-то финикийские образцы. Хирам I Тирский, уже помогавший возводить дворец Давиду, так же посылал (в обмен на пшеницу и оливковое масло) кедровый и еловый лесоматериал, бригады рабочих для строительства и украшения Храма Соломона.

   Собственное визуальное искусство у израильтян отсутствовало – потому ли, что вторая заповедь истолковывалась как запрет на любые изображения, из-за нехватки ли талантов или по обеим причинам, – в финикийской манере было выполнено и все убранство. Бронзу и золото для этих нужд поставил Хирам; два гигантских херувима из масличного дерева, обложенного золотом, чьи крылья простирались над Святая Святых, напоминали найденные в Библе статуи, посвященные богине Ашторет и изображающие фантастических «составных» существ с человеческой головой, львиным телом и птичьими крыльями. Кроме того, в Храме, безусловно, находились финикийские горельефы; они возникли из мебельного производства, в котором финикийцы преуспели благодаря доступности высококачественной ливанской древесины.

   Храм возводился в качестве обиталища для Бога – многим из находившихся в храме Соломона людей по-прежнему было легче верить, что Яхве действительно находится там, в Святая Святых, чем вообразить его бестелесным и абстрактным. Старые праздники были превращены в череду великолепных государственных празднеств, став средством привлечения набожного населения к престолу.

   Но с каким бы пиететом ни превозносили основателя Храма позднейшие авторы, Соломон, по происхождению лишь наполовину израильтянин, был в вопросах веры гораздо менее последовательным, чем его отец Давид. Конечно, он чтил Яхве – и даже иногда замещал своего священника, что никогда не рисковали делать его предшественники, – но он также чтил и чужестранных божеств, причем самых разных. Историк Второзакония недвусмысленно говорит об этом и с подобающим отвращением перечисляет эти божества: Ашторет (Астарту), безнравственную богиню Сидона; Хемоша, мерзкое божество моавитян; Молоха, безжалостного бога аммонитян. И действительно, Соломон даже воздвиг новые святилища этих божеств – например, как подсказывают раскопки, в Гезере; по утверждению Библии, новые святилища Хемоша и Молоха были им построены и в самом Иерусалиме, на Масличной горе, прямо напротив холма, где стоял Храм. Библия апеллирует к принципу «cherchez la femme», возлагая ответственность за столь вопиющее поведение на многочисленных иноземных жен и наложниц Соломона.

   Наверное, правильнее было бы сказать, что оба обстоятельства – многонациональный гарем и религиозная терпимость – составляли неразрывные части политики, направленной на сведение израильских и прочих подданных Соломона, наряду с иностранными союзниками, в единую национальную и религиозную общность. Иначе держать под контролем крупное имперское государство с разнородным в этническом и религиозном отношении населением было бы невозможно.

   А население империи быстро росло. Только в Израиле число жителей, возможно, достигло 800 000 человек. Куда больше стали и города, привлекая множество людей из сельской местности. Для управления этим далеко не простым государством следовало найти новые и передовые методы. Правда, стремясь обеспечить максимально возможную преемственность, Соломон следил, чтобы те, кто служил Давиду, оставались на местах, или назначал на их место их же сыновей, а также оставил муниципальное правление в руках местных должностных лиц, но на более высоких уровнях; он, не жалея трат, основательно расширил учрежденный Давидом бюрократический аппарат и даже шире, чем Давид, использовал иностранные модели управления и привлекал чиновников-иностранцев, чтобы обеспечить следование этим моделям. Могущественным государственным чиновникам, выбор которых не обусловливался происхождением, национальностью или состоянием, надлежало решительным образом изменить административные структуры и методы. В частности, страна была заново поделена на двенадцать административных префектур, из которых лишь шесть носили прежние названия израильских племен; итак, Соломон явно сделал решительный шаг, направленный на ослабление былой племенной структуры.

   В обязанности префектур входил сбор налогов, а их следовало повысить для оплаты новой армии, главной опорой которой стали колесницы. Средства требовались и для компенсации потери Эдома, Арама и части Галилеи (утраченной потому, что Соломону оказалось трудно выплатить долги Тиру). Вступили в силу царские торговые монополии, существенно повысились таможенные пошлины и акцизные сборы. Главной же мерой стал принудительный труд. Давид унаследовал это установление у ханаанеев, но Соломон использовал эту практику куда шире, толкуя ее как аналог рекрутской повинности. Призванных ставили на строительство общественных и защитных сооружений. Рекрутированных в этих целях ханаанеев и других неизраильтян фактически низводили до положения рабов. Однако утверждение, что при Соломоне израильтян не заставляли выносить подобное испытание, явно является неудачной попыткой обелить царя, поскольку находится в противоречии с другим фрагментом того же произведения: «И обложил царь Соломон повинностью весь Израиль; повинность же состояла в тридцати тысячах человек». После обучения и работы на каменных карьерах в Финикии, куда израильтян посылали партиями по десять тысяч человек, их ставили на строительство Храма.

   Принудительные работы отрывали множество людей от земли, и продуктивность сельского хозяйства падала. Эти меры были крайне непопулярны у свободолюбивых израильтян и не могли не увеличивать все углубляющуюся пропасть между богатым правящим новым классом и остальным населением. К возмущениям приводил и опыт административного деления, потому что при Соломоне Иудея, по-видимому, была освобождена от различных податей и повинностей, кроме того, выходцы из Иудеи преобладали на высших правительственных постах.

   С утратой Соломоном контроля над арамейским Дамаском он остался один на один с опасным соседом. Дамаск, расположенный на краю восточной пустыни, вблизи двух рек, в точке, откуда расходились дороги на запад, юг и восток, единственный город Сирии, игравший важную роль во все времена. Его правители завели подразделения боевых колесниц, способные одолеть тот же род войск Соломона, и контролировали тучные пшеничные поля Вешана, убегавшие до восточных берегов озера Кенисарет (Галилейского моря). Начиная с того времени, Дамаск стал главным враждебным и опасным фактором во всех расчетах и просчетах Израиля. И поэтому автор «Третьей книги Царств», утверждая, что Израиль по-прежнему правил над всем Левантом, преувеличивает. Преувеличена и оценка богатств Соломона. Действительно, благодаря успехам в торговле он занял место среди богатейших монархов своих дней, но богатство его не было ни невероятным, ни сказочным, да и мир, преобладавший в царствование Соломона, не был таким всеобщим, длительным и восхитительно безмятежным, как хотели бы уверить нас те, кто славословили царя. Царствования Давида и Соломона составляют две половины недолгого исторического периода, охватывающего три-четыре поколения, когда Израиль был единым государством и имперской державой под властью светских царей. При Давиде держава росла, а Соломон руководил в период ее зрелости – зрелости не без признаков зарождающегося упадка.

   О чертах характера Соломона трудно говорить сколько-нибудь уверенно, ибо дошедшее до нас еврейское предание (которое невозможно проверить с помощью посторонних источников) во многом является легендой. Один современный писатель предпочитает видеть в нем не ястреба или голубя, а осьминога. По-видимому, в поведении Соломона обнаруживалась своеобразная смесь сибаритской царственной неумеренности и холодной, расчетливой проницательности. Но последующие поколения усматривали у Соломона нечто куда большее, чем проницательность. Они находили его образцом мудрости, каким его и изображают рассказы о царице Савской и суде Соломона. Второй из них повествует о том, как искусно он разрешил спор между двумя женщинами, заявившими свои претензии на одно и то же дитя. Сюжет изложен языком легенды, но неумирающая традиция представлять Соломона необычайно одаренным человеком, возможно, имела определенную историческую основу.

   Знаменитая мудрость Соломона прославлена тем, что его уму и певческому таланту приписывают не только 1005 песен (что делает его подлинным сыном своего в высшей степени музыкально одаренного отца), но также и 3000 притч. И, естественно, «Книга притч» названа в Библии «Притчи Соломона» («Мишле Шеломох»). В действительности львиную долю того, что ее составляет, следует отнести к гораздо более позднему времени.

   Литературный жанр поучения житейской мудрости известен на Ближнем Востоке с глубокой древности. Там мудрецы привыкли выражать свои взгляды не только на специальные вопросы (медицины, биологии, зоологии), но также и на общие нормы, в соответствии с которыми следует прожить жизнь. Библейские авторы хорошо знали о существовании такой традиции у чужеземцев и часто приписывали им свои произведения в этом жанре, – так что исключительная мудрость Соломона, «обширная, как песок на берегу моря», не случайно сопоставляется (в его пользу) с «мудростью всех сынов Востока и всей мудростью Египта».

   «Притчи Соломона» действительно подчеркивают моральное превосходство таких добродетелей, как гуманность, терпеливость, участливость к обездоленным, верность друзьям и даже вежливость к врагам, но лишь применительно к конкретным обстоятельствам: «Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напои его водою». Это предписание (предвосхищающее христианское «подставь другую щеку») казалось разумным потому, что необузданная жестокость в войнах, пропагандируемая фанатиками, была непродуктивна и вызывала ответные жестокие поступки. Мудрые мужчины и женщины «Притч» – это главным образом те, кто проявляет руководствующийся опытом реалистичный и гибкий практический ум. Глупцам, сообщают нам, его никогда не приобрести. Не пей лишнего, иначе наутро будешь чувствовать себя, как укушенный ядовитой змеей. Ты можешь покупать блудницу по цене хлеба, но не замужнюю женщину… Книга содержит массу высказываний о женщинах, об их способности творить добро и зло, о том, как им следует себя вести, и о том, как следует к ним относиться. Прелюбодеяние считается ошибкой, поскольку оно порождает значительные проблемы. Подобных поступков следует избегать еще и потому, что они вносят разлад в общество. «Притчи» являются наиболее благоразумно-консервативной книгой во всей Библии. Новые представления расцениваются как воскрешение древних заблуждений и на этом основании отвергаются. Куда лучше стремиться к сохранению стабильности: «Коварные уста я ненавижу».

   Так появилась элита, которая считала своей обязанностью обеспечивать преемственность традиций и поучать народ, дабы он шел верным путем. Ориентиром в этой деятельности служили «хакамим», мудрецы. Пророки часто осуждали мудрость – они считали позицию мудрецов слишком приземленной, и упрекали их за то, что они уделяли слишком мало внимания Яхве и его замыслу. Это естественно: ко времени окончательного составления «Притч» Яхве стал признанным источником любой мудрости. Но древнейшие фрагменты «Притч Соломона», как и египетские и ханаанейские произведения того же жанра, носят более светский характер, и в центре их находится человек. То, что сделано, говорят нам эти мудрецы, ведет не к божественным наградам и карам, а к естественным, практическим следствиям.

   «Вторая книга Царств» содержит фрагменты, описывающие профессиональных мудрецов (женского пола) в двух городах Израиля еще в царствование Давида. И можно уверенно говорить, что такие мудрые мужчины и женщины были при дворе Соломона, где составляли часть нового интеллектуального класса, который пользовался новой письменностью, ставшей тогда легкодоступной. Свидетельства об их объединении в школы-академии, где они обучали государственных служащих, относятся к более позднему времени, но опять-таки академии вполне могли появиться еще при Соломоне – введенная им новая система управления требовала расширения штата образованных чиновников.

   Это вполне соответствовало бы и его репутации великого мудреца, и мнению о том, что от него пошли многочисленные афоризмы и что он является автором самой «Книги притч». «Книга притчей Соломоновых» обнаруживает глубокое знание практической психологии и наблюдательность и вполне может быть дошедшим до нас образцом литературы века Просвещения царя Соломона.

   Итак, реальный образ Соломона вполне может соответствовать (с некоторыми уточнениями) библейскому. А вот насколько реальной была таинственная страна Офир?

   Легенда о стране, бывшей источником богатства израильского царя, была очень популярной, и путешественники неоднократно заявляли, что нашли эту самую золотую страну! С каждым столетием в своих поисках они заходили все дальше и дальше. Не переставали искать страну Офир и мореплаватели, которые продвигались из Европы в Индию. Известный португальский капитан Васко да Гама, обогнув Африку, добрался до Мозамбика – земли, лежавшей на восточном берегу континента. Там он захватил в плен арабских купцов. Португалец сразу же начал их пытать, стараясь узнать – где страна Офир, сказочно богатая золотом? Где копи царя Соломона? Ведь Васко да Гама видел золотые слитки и украшения, привезенные из глубин Африки. Купцы признавались во всем, только бы остаться в живых. Если португальцам хотелось, чтобы существовали копи царя Соломона, пускай они существуют.

   Васко да Гама сообщил португальскому королю, что отыскал копи, и никого не смутило то, что из Южной Африки до Палестины добраться почти невозможно. Золото, которое, как полагали португальцы, добывалось в Офире, вывозили из порта Софала. На протяжении столетий Софала в португальских документах официально называлась Землей копей Соломона.

   Постепенно рудники Южной Африки истощились, и о копях Соломона стали забывать. Но в конце XIX в. путешественники отыскали в долине реки Лимпопо громадные каменные крепости. Основную из них назвали Зимбабве. Вокруг этих каменных крепостей и замков обитали племена, не имевшие никакого представления о том, кто мог бы построить эти сооружения. Аборигены полагали, что это – дело рук богов. Когда немецкий геолог Маух во второй половине XIX в. обследовал руины Зимбабве, то он написал, что видел копию храма царя Соломона, а в долине за крепостью отыскал развалины дворца царицы Савской.

   Открытия геолога Мауха стали в Европе сенсацией. Об этом писали все газеты. А английский писатель Райдер Хаггард даже написал роман «Копи царя Соломона», в котором поместил страну Офир именно в долине реки Лимпопо. Наконец в 1890 г. в те края добралась английская экспедиция, которая смогла сфотографировать, обмерить и описать странные развалины. За экспедицией последовали белые колонисты, и один из них вскоре написал: «Теперь в стране Офир находятся англичане, которые заново открывают сокровища древности».

   И действительно, в тех местах были найдены остатки древних рудников, и туда стали приезжать золотоискатели. Слава этих мест была невероятно велика. На участки для разработки золотых залежей было подано сто четырнадцать тысяч заявок, и большая часть золотоискателей, приехав туда, потратила месяцы, чтобы убедиться в том, что если в рудниках когда-то и было золото, то там давно уже ничего не осталось. Страна Офир превратилась в ложный Клондайк. Конечно, царю Соломону нечего было делать в долине реки Лимпопо, о которой он никогда не слышал. И если легенды о стране Офир имеют под собой какое-то основание, то искать ее надо по соседству с царством Соломона.

   В 1931 г. в Саудовскую Аравию приехал английский геолог Туитчел. Он исследовал места, недалеко отстоявшие от древних центров цивилизации. Он полагал, что если к поискам подходить серьезно, то и на истоптанных дорогах можно отыскать драгоценные месторождения. Во время поездки в священный мусульманский город Медину, кочевники показали ему заброшенное урочище Махд-ад-Дхахаб, что в переводе с арабского означает «Колыбель золота». В этом пустынном, забытом всеми месте геолога поразило количество ям и пещер – тысячи и тысячи полузасыпанных песком. После дополнительных исследований оказалось, что в долине есть следы золота. Более того, там организовали добычу этого металла, но вскоре шахту закрыли, потому что она не давала прибыли.

   Прошло еще много лет, и правительство Саудовской Аравии решило еще раз обследовать лежащую под боком долину. В 1974 г. руководитель новой экспедиции заявил: «Все собранные нами данные подтверждают, что здешние копи некогда были так богаты золотом, что, вернее всего, и послужили источником легенды о стране Офир».

   Чем же обосновывали свою точку зрения геологи?

   Долина Колыбель Золота лежит не в глубинах Африки, а на известном с древности караванном пути, пересекающем весь Аравийский полуостров. Этому пути уже больше четырех тысяч лет, а во времена царя Соломона, то есть три тысячи лет назад, он был оживленной дорогой, и район рудников был доступен. Не исключено, что и сам путь проходил там именно из-за важности этих рудников для края. Кроме того, холмы вокруг Колыбели Золота усыпаны каменными молотами для дробления породы. Их там насчитывают десятки тысяч. Это означает, что в течение десятилетий тысячи рудокопов трудились здесь, не переставая.

   Тогда специалисты решили подсчитать, сколько золота можно было добыть в том месте, учитывая число шахт, молотов, отвалов породы и прочих следов многовековой деятельности рудокопов. Удалось выяснить, что в среднем в каждой тонне породы содержалось более половины унции золота, а точнее – двадцать граммов металла. Объем породы в отвалах достигал, как минимум, миллиона тонн. То есть минимальная сумма добычи достигала двадцати миллионов граммов или более двадцати тонн. В Библии сказано, что царь Израиля Соломон получил из страны Офир больше тысячи талантов золота, то есть тридцать тонн. Конечно, это преувеличение, но не сказочное. Эти цифры вполне сопоставимы.