Строительная техника, культура и быт Ассирии при Ашшурнасирапале II

загрузка...

Завоевательные походы ассирийцев привели к обогащению Ассирии. Старый город Ашшур показался теперь ассирийским владыкам бедным и маленьким.

Ашшурнасирапал решил перенести свою резиденцию в новое, более удобное место. Он обратил внимание на старинное местечко Калах (Кальху), стоявшее на р. Тигр, выше впадения в него широкого и полноводного Большого Заба. Оно было основано еще в XIII в. до н.э. Салманасаром I, но выстроенный здесь дворец ко времени Ашшурнасирапала разрушился.

Ашшурнасирапал предпринимает в Калахе обширные строительные работы. Остатки старых сооружений были снесены, на их месте создана большая площадь, которую застроили великолепными сооружениями. Здесь вырос царский дворец, храмы богам и высокий зиккурат.

Все здания дворца в Калахе занимали квадратную площадку, размером примерно 70*70 м, в центре находился также квадратный двор (30 м²). По сторонам группировались большие залы, представлявшие в плане продолговатые, узкие прямоугольники, а также маленькие комнаты. Центральный фасад выходил на север. Отсюда открывался вход в главный зал, предназначенный для торжественных жертвоприношений, о чем свидетельствует большой жертвенник. Позади него тянулся второй зал, меньшего размера, также ритуального назначения.

На восток от центрального двора находился зал для пиршеств [78] и комната, служившая, по-видимому, «рабочим кабинетом» царя. В северо-восточном углу расположилась небольшая царская спальня.

В западной части дворца размещался, как предполагают, гарем, а в южной находилась баня, о чем свидетельствуют плиты с отверстиями для стока воды и остатки трубопроводов.

Во время строительства соблюдались все принятые в те времена церемонии. Прежде всего с помощью гадания определялся наиболее удобный для начала постройки день. Ответ богов считался решающим, и в указанный ими день назначалась закладка, сопровождаемая религиозным церемониалом. В торжественной процессии воины несли на щитах статуи всех главных богов: Ашшура, Иштар, Эа, Адада и др. Жрецы и остальные воины сопровождали процессию, исполняя гимны и играя на музыкальных инструментах. После этого начиналось жертвоприношение богам. Богослужение было особенно пышным: поэтому его совершал сам царь, он же верховный жрец, одетый в парадную форму. Жрецы помогали царю, передавая ему предметы для жертвоприношения, которое совершалось по очереди перед каждой статуей бога.

Первый жертвенник напоминал своей формой стол и был богато украшен золоченой резьбой. На этот жертвенник ставили сосуды с хлебом и плодами. Особые жертвы приносились богу из плодов той земли, которую он дал служителю своему, царю Ассирии.

Второй жертвенник — высокий светильник, на котором ярко пылал священный огонь бога Нуску, истребителя всяких демонов и наваждений. Здесь сжигали фимиам, жир и мясо жертвенных животных.

Третий жертвенник — своеобразная чаша, на которой приносили жертвы божеству возлиянием священной воды (она содержалась во всех храмах в огромной медной чаше), масла и вина.

Чаша для священной воды ставилась на 12 ножках в форме крылатых быков. Они символизировали 12 созвездий, через которые в течение года проходит солнце и на которых покоится небесный океан, вместилище священной воды.

Сам царь Ашшурнасирапал I становился перед жертвенниками в молитвенной позе. В одну руку он брал светильник, зажигая его от священного огпя, а в другую — чашу для возлияний. Поднимая молитвенно руку к небу, он громко и властно произносил традиционную молитву: «О Ашшур, мой господин, могучий царь богов, всеведущий вершитель судеб! Будь со мною, пока я буду созидать этот дом, укрепи меня, Ашшурнасирапала, царя, который построил тебе вечные храмы, продли царство мое на долгие дни!» Потом царь черпал священную воду из чаши, которую подпосил ему стоящий позади жрец, и совершал возлияние божеству, произнося положенную молитву. Хор жрецов и музыкантов исполнял торжественный гимн Ашшуру, повторяющийся после каждого последующего жертвоприношения. [79]

Царь Ашшурнасирапал II, совершающий возлияние. Фрагмент рельефа из дворца Ашшурнасирапала в Калахе. Лондон. Британский музей

После бескровных жертв начинались жертвы кровавые. Жрецы вели к жертвеннику быка; он упирался, но сильные руки хватали его, ловким ударом рассекали горло. Отчаянный рев животного заглушался звуками музыки. Опытные жрецы разделывали тушу, вынимали трепещущее еще сердце и печень и рассматривали их. Царь брал из рук жрецов куски мяса и жира, полагающиеся богу, и сжигал их на жертвенном огне, произнося при этом молитвы. После этого к жертвеннику вели овец и козлят. Лилась кровь, смрадный чад от сжигаемого жира и мяса наполнял воздух угаром. Только после этой процедуры начиналась закладка фундамента.

По углам фундамента и под пороги клали разные фигурки, похожие на изображение демонов. Их назначение — отгонять своим страшным видом от будущего здания злых духов, всякие болезни и напасти. В фундамент закладывались глиняные цилиндры и небольшие камни разной формы, на которых высекали заклинания против тех же демонов, а также каменные плиты с надписями о времени закладки и именем царя, в правление которого сооружалось здание.

После этого приступали к строительству. Строительного материала у ассирийцев было гораздо больше, и он был прочнее, чем у вавилонян или шумеров. Западные склоны Загра находились на [80] территории Ассирии, так что никто не мог воспрепятствовать ассирийским царям добывать оттуда камни в неограниченном количестве.

Однако в Ассирии камень использовался в сравнительно небольшом количестве. Доставка каменных глыб в столицу была трудоемким делом, требовала больших расходов и рабочей силы.

Поэтому камень шел главным образом на фундаменты, внутреннюю облицовку стен, изготовление статуй богов, гениев и героев, которые должны были охранять и украшать сооружения.

Стены же дворцов и храмов, как у шумеров и вавилонян, возводились из кирпича, смешанного с соломой и высушенного на солнце; в небольшом количестве изготовлялся обожженный кирпич без применения соломы, который шел на облицовку.

Дворец выстроен. Теперь его необходимо защитить от демонов. Для этого у дверей и по углам стен выставляли вызывающие страх фигурки, а на стенах писали заклинания.

Однако ассирийские цари этим не довольствовались. Мало было не допустить к новому сооружению злых духов, надо еще принять такие меры, чтобы в нем поселились и все время оберегали его духи добрые. Мы уже знаем, что вера в таких домашних духов-покровителей существовала с древнейших времен, их часто призывали в гимнах богам Ану, Бэлу и в заклинаниях.

В развалинах дворца Ашшурнасирапала, а также его преемников было найдено несколько статуй и множество рельефов на камне. Чудовищные по своим размерам статуи поражают тщательностью и изяществом отделки. Тонко обозначены линии шеи, перьев, из которых составлены крылья, завитки бороды и усов, кольца хвоста у гениев-хранителей. Но особенно тщательно подчеркивались мускулы ног.

У крылатых чудовищ не четыре ноги, а пять. Это делалось для того, чтобы зритель, с какой бы стороны он ни смотрел, видел непременно четыре ноги. Если смотреть сбоку — крылатое чудовище идет; если смотреть спереди — стоит. Так всегда поступали художники, высекавшие статуи для дворцов ассирийских владык. Не только фигуры гениев, но и львов, найденные в одном ии ассирийских дворцов, имеют пять ног. Крылатые быки считались гениями — стражами ворот. Размеры их были огромны, но морды — добродушны.

Во дворце Ашшурнасирапала была найдена статуя гения-покровителя. Это чудовище (хотя и не таких больших размеров, как быки), крылатая фигура которого имеет тело человека и голову орла или ястреба; в одной руке у него корзина, в другой — плод, который чудовище как бы протягивает царю. На корзине изображено дерево жизни, плоды с которого собирают и кладут в корзиночки два гения, — копии того, что высечен на большом камне.

Таким образом, крылатый дух с головой ястреба должен был изображать хранителя жизни царя. С дерева жизни могли вкушать [81] плоды только боги; но ведь ассирийские цари считали себя сыновьями богов, подобными им, и верили, что они так же достойны этих плодов, как и боги.

Мастеров было немало. Резчики работали над отделкой фигур крылатых быков, львов и над гением дерева жизни, полировали каменные плиты для украшения стен дворца и вырезали на них рельефные картины.

Одна из них изображала осаду крепости, к которой придвинули таран, окованный спереди медью и заканчивающийся изображением головы дикого зверя; под разрушительными ударами тарана в стене крепости образовалась огромная брешь. На другом рельефе осажденные ловким маневром сумели зацепить таран крюками и отвести его в сторону. А вот завершающая сцена сражения: враги бегут, но безуспешно; меткие стрелы ассирийцев поражают одного за другим.

На заключительных рельефах — торжество победителей. Ассирийские воины вырубают после победы драгоценную пальмовую рощу, а побежденные несут дань победителю. Здесь есть буквально все, начиная от простой муки и зерна и кончая обезьянами.

Ашшурнасирапал любил охоту. Поэтому художники, украшающие рельефами дворец ассирийского царя, часто изображали охотничьи сцены, которые им особенно удавались. Они были необычайно реалистичны по своему исполнению, полны жизненной правды, великолепны в деталях. Особенно естественны дикие звери, которые оставляют большое художественное впечатление. Они воспроизведены точнее, чем люди, мускулы у них нарочито выпуклы, фигуры всегда даны в профиль.

Любовь художников к природе, их глубокие знания, приобретенные в походах, где на месте событий они находили и изучали сюжеты будущих изваяний, — все это способствовало созданию ими прекрасных работ.

Ассирийский царь изображался пешим и на колеснице. Он — мужественный охотник, стремительно нападающий на диких зверей. Телохранители царя — далеко позади; они зорко наблюдают за ходом охоты, держа наготове копья и стрелы, готовые в любую минуту прийти на помощь своему повелителю.

Вокруг царского дворца и храмов, которые были обнесены высокой стеной с башнями и медными воротами, расположились дома жителей Калаха. Превратившись из маленького местечка в царскую резиденцию, Калах привлек множество народа. Большая слобода заселилась людьми, состоящими у царя на службе, воинами, чиновниками и мастерами всякого рода. Но в Калахе стало селиться и немало торговых людей, отчасти из Ассирии, но больше всего — из Вавилона и Сирии. Огромная военная добыча, состоявшая из всевозможных предметов и продуктов, не складывалась ассирийцами в сундуки: они старались как можно скорее продать все, что только возможно было обратить в драгоценный металл.

На улицах Калаха всегда шел оживленный торг. Приезжие и [82] местные купцы запасались самыми разнообразными товарами, скупая ассирийскую военную добычу, и сбывали свои товары, по большей части предметы первой необходимости и домашнего обихода, различные продукты, материю. Владельцы ткацких мастерских в Борсиппе и Вавилоне были одними из самых частых посетителей Калаха. Воины составляли себе продажей добычи целые состояния, которые тут же обращались в дело: у судей и торговых посредников («нотариусов») постоянно толкались посетители, оформлявшие куплю-продажу земель, домов, садов, занимавшие и дававшие в долг деньги, закладывавшие и принимавшие в залог имущество. Некоторые воины, напротив, стремились положить серебро и золото на хранение в безопасном месте и получать с них проценты. Для этого приходилось отправляться в Вавилон или в Ниппур, где существовали большие банкирские дома; либо в храмы, жрецы которых охотно занимались ростовщичеством.

Среди съезжающихся в Калах купцов можно было встретить людей из разных мест, немало было здесь и представителей плененных народов, переселенных после ассирийских набегов на берега Тигра.

Ашшурнасирапал прорыл большой канал для подачи чистой ключевой воды с гор прямо в город и на окрестные поля через созданные плотины и шлюзы.

Новая столица росла быстро: на огромном строительстве работали десятки тысяч пленных, привезенных из-за Евфрата. Вот как представлял себе это Г. Роулинсон: «Дворец за дворцом воздвигались на высокой платформе, блистая позолотою, живописью, глазуровкой, ваянием и резьбою, стремясь затмить великолепием все прежние постройки, между тем как каменные львы, обелиски, храмовые башни и святилища разнообразили и скрашивали убийственную монотонность местности. Высокий зиккурат, вздымавшийся над этой массой дворцовой и храмовой архитектуры, придавал ей художественное единство. Тигр, огибая всю западную сторону платформы, отражал все эти строения и, оптическим обманом удваивая высоту их, сглаживал единственный недостаток ассиро-вавилонского зодчества. Когда закат зажигал в небе те пышные краски, которые можно видеть только на Востоке, Калах должен был казаться путнику, впервые созерцавшему его с долины, видением из волшебного мира».

<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 6428