загрузка...

Ирландские законы представляют собой трактаты, язык которых был намеренно темным и чрезвычайно техническим. До 1920 года практически не было переведено хоть с какой-то степенью точности ни одного трактата^[58]. Эти законы именуются «законами брегонов», поскольку судья назывался breitheamh. Множество ученых в XIX веке проложили дорогу для тех впечатляющих исследований, которые проводятся сегодня, прежде всего профессором Бинчи, величайшим из ныне живущих специалистов по ирландским законодательным трактатам^[59]. Его работы доносят до нас сведения о раннем кельтском обществе (а точнее, идеале этого общества, поскольку мы не можем знать, насколько эти сложные и туманные законы применялись на практике). Эти исследования поразительно интересны и очень важны для того, чтобы составить себе представление о прошлом кельтов и представить себе его с человеческой, а не с чисто научной точки зрения.

Как пишет Бинчи, в соблюдении законов должны были быть различия, обусловленные местными обычаями, но тем не менее «ирландское право сохраняет в окаменевшем виде многие первобытные индоевропейские учреждения, лишь слабые следы которых существуют в других юридических системах, произошедших из того же источника».

В своей первоначальной письменной форме все законодательные трактаты, возможно, относятся к VII веку н. э., хотя некоторые, вероятно, могут быть и более ранними. Все то традиционное право передавалось, в соответствии с общекельтским обычаем, устно, по крайней мере до VI века. Традиционно филиды – «пророки, провидцы» – были хранителями юридической мудрости. Как показывает само их имя «провидцы», считалось, что филиды обладали сверхъестественными способностями и мудростью, которая ставит их на один уровень с самими друидами.

Вполне возможно, что значительная часть этого устно передававшегося наследия была облечена в форму стихов, что облегчало заучивание. Но даже в этом случае перед хранителями традиции стояла нелегкая задача, которая для наших сегодняшних умов, привыкших зависеть от книг, кажется почти невозможной. Мы знаем, что такие поэмы сочинялись силлабическим стихом еще в VII веке.

Право было тайной наукой, секреты которой тщательно и усердно хранили специалисты-законники. Даже авторы древнейших глосс считали язык правовых трактатов темным и непонятным. Как мы уже видели, традиционное ирландское право было по своему происхождению и структуре индоевропейским. Бинчи пишет: «Точно так же, как в древнеирландском литературном языке, благодаря постоянному общению между учеными людьми со всех концов страны, не наблюдалось диалектных различий, так же и близкие отношения, существовавшие между профессиональными юристами всех школ, помогли сохранить единство юридического языка». Показывая огромное значение ирландского права для сферы сравнительного правоведения, Бинчи говорит: «В этом, как и во многом другом, ирландское право обладает свойствами всех древних систем, составленных юристами. Помимо фиктивного единства и постоянства… мы также находим нереальный схематизм и страсть к классификации, которые можно встретить и в индусских книгах законов. Иными словами, юристы, хотя их работа, несомненно, основывалась на подлинных обычаях, старались выработать симметричную схему, и в интересах симметрии они иногда обобщали правила и учреждения, которые в реальной жизни имели гораздо более ограниченное применение».

Весьма полезно сравнить древнеирландское право с валлийским, поскольку даже различия между ними могут показать, до какой степени римские юридические концепции и термины повлияли на валлийское право. Однако валлийское право происходит из того же источника, что и ирландское, – это традиционное знание, которое было плодом труда позднейших профессиональных юристов. Языческий элемент в ирландском праве достаточно силен, и таким же сильным было нежелание изменять хоть что-либо в этих традиционных кодексах поведения. Бинчи пишет о них: «Единственное, что оказало существенное влияние извне на эту систему, – обращение Ирландии в христианство… однако по сравнению, например, с англосаксонскими законами ирландские трактаты в нескольких жизненно важных вопросах показывают упорное нежелание сообразовываться с христианским учением».

В Ирландии существовала весьма примитивная юридическая система, при которой общество никак не могло вынудить никого к исполнению частных обязательств. Однако в Уэльсе король, как представитель государства, вмешивался в исполнение судебных приговоров. В Ирландии огромную роль в осуществлении права играло наложение ареста на имущество виновного с целью заставить его выполнить свои обязательства. В законодательных трактатах со всеми подробностями описывается процедура, которую нужно было провести для того, чтобы арестовать собственность ответчика. Так человека можно было заставить предстать перед судом. Когда сторонам удавалось договориться об этом, дело слушалось в доме судьи, и у обеих сторон были адвокаты, которые действовали от их имени. Обе стороны обязаны были предоставить поручителей, которые должны были гарантировать, что они примут решение судьи и будут действовать соответственно.

Система кельтского права в целом слишком сложна и запутанна, чтобы мы могли здесь высказать по ее поводу нечто большее, чем несколько поверхностных замечаний. Одной весьма архаичной и интересной чертой в юридической процедуре было использование голодовок как средства выиграть дело^[60]. В некоторых случаях истец начинал голодать перед домом ответчика; это вынуждало того согласиться предстать перед судом. Голодовка длилась от заката до рассвета, а ответчик также должен был поститься, и если хотел есть, то обязан был предложить еду и истцу. Затем он обязан был поклясться, что явится в суд или заплатит требуемую сумму. Если ответчик игнорировал голодающего и не хотел платить, он считался обесчещенным.

Другой интересной архаической чертой ирландского права был тот факт, что компенсация за ущерб рассчитывалась согласно социальному рангу пострадавшего и объему нанесенного ущерба. Эта плата называлась lуg-n-enech – «цена чести». Валлийское соответствие этому понятию встречается в валлийской легенде о «Бранвен, дочери Лира» в «Мабиногионе». Брат Брана изуродовал и погубил лошадей ирландского правителя Матолуха. Должна быть выплачена компенсация. Бран говорит: «Встаньте, Манавидан, сын Ллира, и Хэфайдд Хир, и Иник Глеу Исгвидд, и идите к нему, и передайте, что он получит лучшую лошадь за каждую из испорченных. И, кроме того, в возмещение он получит слиток серебра размером с него и серебряную пластину шириной с его лицо. И скажите, что за человек это сделал, и что сделано это против моей воли, и что это сделал мой брат по матери, которого мне трудно казнить или изгнать. И пригласите его навестить меня, – сказал он, – и мы заключим мир на условиях, которые он предложит».

В законах речь идет о самых разнообразных вещах, например об отношениях между клиентом и патроном, основном и жизненно важном аспекте кельтской социальной организации, как мы уже видели: о пяти видах судебных процедур, которые называли «Пять путей суждения»; о поручительстве; об аресте имущества ответчика; о «плате за больного»^[61] и тому подобном.

Законы о браке особенно интересны, поскольку в них проявляются исключительно архаические черты: они были не затронуты христианскими нормами. Развод был делом нетрудным; есть даже свидетельства об обычае заключать брак сроком на год. Если обе стороны желали положить конец своему союзу, они могли это сделать. Неформальное сожительство также считалось вполне законным. У мужчины могла быть главная и вторая жена. Если первая жена напала и избила вторую, то она не обязана была за это отвечать, однако муж имел право требовать для себя компенсацию, если это сделает кто-либо другой. Как ни странно, хотя институт сожительства был вполне законным, вторую жену называли adaltrach – «прелюбодейка» («та, что совершает адюльтер»). В трактате о браке перечислено десять видов брачного союза, в том числе постоянный брак и временные отношения.

Согласно древнеирландским законам, и дочерям позволялось наследовать, если не было сыновей.