Подобное отношение к циклично-календарному осмыслению жизни и смерти существовало не только у майя. Так, христиане, отметив Пасху и связанную с ней смерть Христа, начинают готовиться к Рождеству, которое знаменует начало нового цикла. Любопытно, что при этом жизненный цикл в примерно 33,4 года вписывается в солнечный год – при расчете «лишних» месяцев по лунному календарю. Можно уточнить, что и в христианстве к солнечному календарю привязано рождение, а к лунному – смерть и реинкарнация. Таким наглядным образом цикличность детально разработанных и хорошо известных христианских праздников идеально передает идею о повторяемости смерти, которая одновременно является и прошлым, и будущим. Мы не будем уточнять датировок и прочих обстоятельств рождения Христа. Важен тот неоспоримый факт, что в христианской версии модели мира появление этого персонажа действительно связано с солнечным календарем, поскольку приурочено к зимнему солнцестоянию и времени прецессионного перехода Солнца из Овна в Рыбы. В то же время смерть и реинкарнация явно представлены в архаическом варианте, отмечаясь в полнолуние (три центральных дня) первого месяца нисана, который стал считаться первым, максимально приблизившись к весеннему равноденствию, еще в Вавилоне. Причем первым месяцем нисан продолжал оставаться только до III века до н. э. и уже во времена Христа считался намеренной архаикой.

   Таким образом, календарность христианского цикла отражает принадлежность его к двум моделям мира – архаической, построенной на лунном календаре, подразумевающей цикличность реинкарнационных возвращений, и модели современной для начала нашей эры, отразившей переход к солнечному календарю и линейному восприятию времени. Противоречие универсальному принципу реинкарнации, согласно которому душа возрождается последовательно в разных телах, наследуя предыдущий жизненный опыт, христианство также вынуждено было представить в специальной алогичной форме, упирая уже не на бессмертную душу, а на вполне смертное тело, которое надо было куда-то пристраивать, поскольку, оставаясь на земле, оно должно было бы неминуемо и безрадостно стареть. Связанное с солнечным календарем прагматическое доказательство телесности вернувшегося Христа, по всей видимости воспринимавшееся как абсурдное и в евангельские времена, лишало христианство реинкарнационной логики лунного календаря, превращая его в строго соблюдаемую догму. Поэтому и сам календарный цикл в период становления христианства как мировой религии предстает в качестве эклектичного лунно-солнечного, обсуждение которого, с точки зрения догмы, считалось относящимся к области запретного и одновременно притягательного.

   Как известно, раннее христианство, восприняв влияние иудаизма, развило идею о том, что Мессия является провозвестником новой эпохи. И, видимо, не случайно, что эта эпоха, как и у майя, является астрономически детерминированной – она ознаменована переходом к солнечному календарю в момент прецессионного перехода из Овна в Рыбы. Именно поэтому можно предположить, что эсхатологические пророчества, сделанные в IV веке до н. э. и отразившиеся в Апокалипсисе Исайи, были приурочены к периоду прецессионного прохода последней яркой звезды Овна – ? Овна, расположенной чуть выше эклиптики, что немаловажно для наблюдений за восходом. До перехода в Рыбы и начала христианской эры, то есть вероятного первого Богоявления, оставалось около 350 лет (сама собой напрашивается аналогия с датой майя 7.0.0.0.0). Как известно, ничего особенно катастрофического на рубеже нашей эры не произошло, и потому Судный день был перенесен ко второму Пришествию, а оба Богоявления слились в одно. Вместе с тем, как отмечают некоторые теологи христианства, «в этой нерасчлененной эсхатологии сплелись воедино мотивы возмездия и примирения, гимны Судному дню и новому творению». Видимо, не случайно прогнозы относительно «конца света» в рамках христианской парадигмы носят по преимуществу милленаристский или прецессионный характер. Например, в 1373 году византийский ученый Исаак Аргир, вслед за Никифором Григором понявший необходимость исправления юлианского календаря (и правил расчета пасхалий) из-за несоответствия весеннего равноденствия 21 марта, считал, тем не менее, это мероприятие бесполезным – он был уверен, что в 1492 году должно наступить «светопреставление», поскольку исполнится 7000 лет с «сотворения мира», и уточнение календаря в этих условиях уже не имеет для человечества принципиального значения.

   По всей видимости, «конец света» у разных народов, как и у майя, не подразумевает полного конца, а лишь является предпосылкой возникновения новой эпохи или жизни. Циклы жизни и смерти мира воспринимаются человеком как некие временные отрезки, формирующие циклы высшего порядка, рассчитанные по Солнцу, – от минимального, годового (сопоставимого с человеческой жизнью) до прецессионного (космического). Однако важно помнить, что базовой единицей всех этих величин является самый древний, биологический суточный цикл человека, в котором пробуждение с восходом солнца переживается как рождение, а засыпание – как смерть…