Н. Ю. Лимберис, И. И. Марченко. Раннесредневековые погребения из могильника старокорсунского городища № 2. Коллектив авторов.Гунны, готы и сарматы между Волгой и Дунаем.

Коллектив авторов.   Гунны, готы и сарматы между Волгой и Дунаем



Н. Ю. Лимберис, И. И. Марченко. Раннесредневековые погребения из могильника старокорсунского городища № 2



загрузка...

Старокорсунское городище № 2 находится на берегу Краснодарского водохранилища, в 2,5 км к востоку от станицы Старокорсунской (г. Краснодар, Карасунский округ). Этот памятник является эталонным для меотской культуры правобережья Кубани, период его функционирования ограничивается VI в. до н. э. — серединой III в. н. э. На могильнике городища, раскопками которого уже 20 лет занимается Краснодарская археологическая экспедиция Кубанского университета, в разные годы было исследовано несколько раннесредневековых погребений.
Погребение 194в (рис. 1, 1). Могильная яма не прослежена. Скелет женщины maturus1 лежал вытянуто на спине, черепом на восток. Череп искусственно деформирован, лежал на затылочной части. Правая рука слегка согнута в локте, левая вытянута вдоль туловища. Кисти, судя по положению предплечий, находились у бедер. Ноги сближены в стопах. На левом локтевом суставе лежало бронзовое зеркало. Под черепом, с левой стороны, было найдено глиняное пряслице.
Пряслице (рис. 1, 3) лепное черноглиняное биконической формы, с усеченной нижней частью. Орнаментировано тремя глубокими концентрическими желобками. Высота — 2,5 см, наибольший диаметр — 3,9 см. Однотипное пряслице с желобками найдено в захоронении 2 склепа 1 могильника у с. Дружное в Крыму, которое относится ко второй половине III — первой половине IV в. [6, с. 97, рис. 5, 6].
Зеркало (рис. 1, 2) литое, из оловянистой бронзы, с центральной петлей на обороте и двумя концентрическими валиками, один из которых идет по краю диска. Диаметр — 5,6 см. Зеркала с петелькой на обороте в центральных районах Северного Кавказа и в сарматской культуре Поволжья и Приуралья известны с конца II — середины III в. [1, с. 130; 42, с. 47, 48; 43, с. 148, 149]. Не разделяя по орнаменту, А. М. Хазанов выделил такие зеркала в тип X, а время появления их в Прикубанье и Северном Причерноморье отнес к III-IV вв. [46, с. 67-69, рис. 1, 5].

план и разрез могильной ямы погребения 224в
Рис. 1. 1 — план погребения 194в; 2 — пряслице глиняное; 3 — зеркало бронзовое; 4 — план и разрез могильной ямы погребения 224в; 5-7 — пряжки бронзовые; 8 — меч железный

Зеркала с концентрическими валиками были подробно рассмотрены в новой работе, посвященной погребениям на р. Морской Чулек. Авторы справедливо замечают, что, объединяя такие зеркала в один тип, необходимо различать варианты в зависимости от количества валиков. В этом фундаментальном исследовании дается также большая сводка зеркал с тремя валиками, широкое распространение которых приходится на конец IV — середину VI в. [29, с. 18-24, рис. 4, табл. 1]. К этому списку можно добавить погребение из склепа 10 могильника Карши-Баир II, которое авторы публикации связали с аланским населением Юго-Западного Крыма и датировали серединой V в. [44, с. 218, 219, рис. 5, 1].
На территории правобережья Кубани также известно одно впускное женское захоронение у станицы Калининской (курган 18, погребение 3)2, где было найдено зеркало такого типа. По диаметру, форме петли, расположению и рельефу валиков оно аналогично зеркалу из склепа 10 могильника Карши-Баир II. В комплексе из кургана 18 присутствует также фрагмент кольчуги. Такая деталь погребального обряда отмечена в нескольких женских захоронениях стадии III (380/400-440/450 гг.) некрополя Цибилиум [31, с. 76]. Скорее всего, подкурганное погребение с зеркалом можно датировать концом IV — первой половиной V в. Этот комплекс и погребение 194в могильника Старокорсунского городища № 2 сближает также наличие пряслиц. Зеркало из погребения у с. Новопокровка, которое ранее относили к VII в., отличается треугольной формой петли [19, с. 112, рис. 2, 5; 7, с. 56, табл. 29, 13]. Новая датировка этого погребения в пределах последней четверти V — первой половины VI в. представляется наиболее верной [29, с. 24, рис. 4, 1].
Нужно отметить, что в сарматских погребениях Прикубанья зеркала с центральной петелькой не встречены. Возможно, это объясняется тем, что погребений II-III вв. здесь немного, так как основная масса сарматских племен еще в середине I в. н. э. покинула степи правобережья Нижней Кубани [37, с. 90-92]. Исключением является зеркало с двумя валиками из кургана 52 Золотого кладбища конца II — начала III в. н. э. [26, с. 37, табл. 17, кат. № 162]. Аналогичные зеркала из позднесарматских курганов Северо-Восточного Кавказа датируют III в. или второй половиной III — первой половиной IV в. [30, с. 127, рис. 17, 8; 3, с. 88, рис. 46, 8; 4, с. 55, рис. 48, 8; 82, 3].
В комплексах середины V — VI в. из могильников Северо-Восточного Причерноморья зеркала, украшенные валиками, являются единственным типом. Зеркал с двумя валиками среди них немного, но они продолжают бытовать и в VII в. [22, с. 193, табл. 78, 106; 29, с. 20]. От зеркала из погребения 194в их отличает больший размер и скошенный край. Почти полную аналогию зеркалу из Старокорсунской представляет собой находка из погребения 2 склепа 77 у с. Лучистое в Крыму, которое датируется второй половиной VII в. [8, с. 86, 90, 91, рис. 6, 12].

Таким образом, хронологические рамки бытования зеркал с центральной петелькой и двумя концентрическими валиками весьма широки — с конца II — начала III в. по VII в. В Кубано-Черноморском регионе такие зеркала предположительно распространились где-то в конце IV в., а период их широкого использования приходится на V-VI вв.
Таким образом, инвентарь погребения 194в позволяет предположить только широкую датировку в пределах конца IV — VI в.
Погребение 224в (рис. 1, 4). Узкая могильная яма была ориентирована по линии СВ-ЮЗ. Сохранившаяся длина — 1,53 м, ширина в средней части — 0,41, глубина от прослеженного уровня — 0,16-0,34 м. Скелет мужчины adultus лежал вытянуто на спине, черепом на СВ. Череп искусственно деформирован, развернут лицевой частью к левому плечу. Кости левой руки, левой ноги и правая бедренная кость обрушились в водохранилище. Правая рука вытянута вдоль туловища. Справа от погребенного, перекрывая предплечье, лежал длинный железный меч. У клинка, с внутренней стороны, на уровне локтя, лежала бронзовая пряжка с инкрустированным щитком. На правом крыле таза находилась маленькая бронзовая пряжка. Третья бронзовая пряжка расчищена под правой кистью.
Меч (рис. 1, 8) железный без металлического перекрестия и навершия, с рукоятью в виде прямоугольного в сечении штыря, переходящего в клинок почти под прямым углом. Клинок узкий, в сечении уплощенно-линзовидный, немного сужается к острию. В верхней части штыря имеется сквозное отверстие, в которое вставлен бронзовый гвоздь с квадратной шляпкой. Сохранился тлен от деревянных обкладок рукояти. Длина 0,80 м, длина рукояти 8, ширина клинка 3-4 см.
Меч относится к типу 3, по А. М. Хазанову [47, с. 17], характерному для памятников позднесарматской культуры Поволжья и Подонья II-IV вв. [16, с. 170, 171, рис. 3, 3, 5; 43, с. 132, рис. 22, 12, 13]. Мечи гуннской эпохи отличаются более узким клинком, постепенно сужающимся к острию, и более вытянутыми пропорциями. Наиболее похожи на меч из погребения 224в находки из Ново-Ивановки и Шипово. Нужно отметить, что в шиповском комплексе также присутствует пряжка с неподвижным прямоугольным щитком, но кованая [28, с. 23-25, табл. 14, 7; 42, 6, 9].
Пряжка (рис. 1, 6) бронзовая с овальной рамкой и сегментовидным щитком. Рамка литая, внешний край утолщен, сужающиеся концы сомкнуты. Язычок гладкий хоботовидный, свободный конец опущен, противоположный расплющен и огибает рамку в виде петли. Щиток двойной пластинчатый (в виде «коробочки»), с перегородчатой инкрустацией: три сегментовидных гнезда из узкой напаянной ленты металла со вставками из темно-красного стекла. Внешний край щитка обрамлен узкой рубчатой полоской. Размеры рамки — 2 х 1,5 см, размеры щитка — 1,8 х 1,3, длина язычка — 1,9 см.
Эту пряжку по стилю перегородчатой инкрустации можно отнести к IV группе полихромных изделий конца IV — первой половины V в. по И. П. Засецкой [27, с. 20, 26]. По форме и конструкции щитка ей близка бронзовая позолоченная пряжка из разрушенного погребения у д. Муслюмово, сегментовидный щиток которой также орнаментирован в технике перегородчатой инкрустации (III стилистическая группа). Этот комплекс вошел в хронологическую группу I6 первой половины V в. [28, с. 113, 114, 130, табл. 43, 5]. К V в. относится и пряжка из погребения 66 могильника Кораблино. Ее щиток имеет три аналогичных гнезда для вставок и рубчик по краю, отличаясь от пряжки из Старокорсунской овальной формой [51, с. 347, 348, кат. III. 7.2.2]. Пряжка этого типа с овальным щитком в стиле клуазоне была встречена в кургане 14 могильника Центральный IV. Погребение относится ко второй хронологической группе катакомб позднеримского времени, которая датируется от эпохи Константина I (306-337 гг.) до рубежа IV-V вв. [17, с. 290, рис. 7, 9].
Вторая пряжка (рис. 1, 7) бронзовая литая круглорамчатая. Внешний край рамки немного утолщен, концы сомкнуты. Язычок хоботовидный, прогнутый, с небольшим уступом. Свободный конец опущен, противоположный уплощен и загнут вокруг рамки. Размеры рамки — 0,95 х 1,05 см, длина язычка — 1,2 см. Пряжка относится к группе IV, отделу 2, типу А по классификации И. П. Засецкой [28, с. 91, 93, рис. 19в, 36) или варианту 2 по А. И. Айбабину [5, с. 27, 28, рис. 22, 8—12]. Такие пряжки, в том числе и с прогнутым язычком, типичны для погребений гуннской эпохи конца IV — первой половины V в. В это время они встречаются повсюду: в Боспорских склепах [5, рис. 22, 10], аланских катакомбах Северного Кавказа [2, рис. 74, 1], в могильниках Цебельды [18, рис. 25, 3, 12; 27, 11, 14], Северо-Восточного Причерноморья [22, табл. 74, 2, 6, 14, 28] и в степных подкурганных погребениях [28, табл. 5, 11; 17, 5; 22, 13].
Третья пряжка (рис. 1, 5) бронзовая овальнорамчатая с неподвижным щитком, отлитым вместе с рамкой. Внешний край рамки немного утолщен. Щиток трапециевидный, с округленными краями. В щитке имеются два штифта с круглыми шляпками и тонкими пластинками с нижней стороны. Язычок железный с прямым концом. Противоположный конец вставлен в прямоугольную прорезь, сделанную в щитке, и загнут. Размеры рамки — 3,5 х 2 см, размеры щитка — 3,4 х 1,7, длина язычка — 2,3 см.
Данная пряжка пока не имеет аналогий. Неподвижный щиток известен с сарматского времени [28, с. 91]. По форме рамки и щитка имеется некоторое сходство с пряжками черняховской культуры, но все они имеют подвижный щиток. В могильнике Косаново есть литая квадратная пряжка с неподвижным прямоугольным щитком с двумя штифтами [50, с. 177, 178, табл. IV, 70, 71]. Литые пряжки с неподвижным щитком существовали и в гуннское время [41, с. 264, рис. 3, 9, 16], в том числе и овальнорамчатые [32, с. 27, табл. X, 8].
Погребение 224в датируется концом IV — первой половиной V в.
Погребение 557з (рис. 2, 1). Могильная яма не прослеживалась. Скелет женщины 30-40 лет лежал вытянуто на спине, черепом на ССЗ. Правая рука была согнута в локте таким образом, что кости предплечья лежали почти параллельно плечевой, кисть находилась у правого плеча. Левая рука также согнута под острым углом, кисть должна была находиться на левой стороне груди. Ноги вытянуты параллельно, стопы не сведены. В области шеи и груди до уровня пояса погребенной были расчищены стеклянные и крупные янтарные бусы (1). С правой стороны бусы лежали в линию между ребрами и костями руки (от плеча до локтевого сустава). С левой стороны бусы располагались у руки и в области поясницы. На один из пальцев правой кисти был надет бронзовый спиральный перстень. Под правой кистью (между ребрами и лопаткой) лежала головкой вниз серебряная фибула, под которой расчищен фрагмент ткани. Над левой локтевой костью, ближе к верхнему эпифизу, находилась в заполнении (на 6 см выше дна) бронзовая спиральная пронизь или подвеска. Под нижней челюстью было найдено бронзовое колечко с петелькой. Одна стеклянная бусина лежала на нижнем эпифизе правой большеберцовой кости.

Бусы, ожерелья (рис. 2, 2, 7):
- бусы янтарные короткоцилиндрические, тип 73 (14 экз.). Размеры: от 0,7 х 1,5 до 1,4 х 3,65 см, диаметр отверстий — 0,25-0,55 см;
- бусы янтарные неправильной формы, изготовленные из слегка подправленной природной гальки, тип 44 (9 экз.). Размеры: от 1,6 х х 1,4 х 0,8 до 3,7 х 2,1 х 2,0 см, диаметр отверстий — 0,2-0,35 см;
- бусина округлая из глухого белого стекла, тип 2. Высота — 0,75 см, диаметр — 0,85, диаметр отверстия — 0,3 см;
- пронизи из двух спаянных округлых бусин из глухого красного стекла (3 экз.) и отдельные бусы того же типа (5 экз.), тип 3. Длина — 1,5-2,0 см, диаметр — 0,8-1,25, диаметр отверстий — 0,2-0,55 см;
- бусы в виде 14-гранников из прозрачного темно-синего стекла, тип 134 (2 экз.). Длина — 0,7; 1,5 см, ширина — 0,7; 1,0, диаметр отверстий — 0,25; 0,3 см;
- бусина округлая пропорциональная, спаянная из глухого красного, белого, прозрачного темно-синего и бирюзового стекла, близка типу 525. Высота — 1,4 см, диаметр — 1,5, диаметр отверстия — 0,3 см;

план погребения 557з
Рис. 2.1 — план погребения 557з; 2 — бусы янтарные; 3 — фибула серебряная; 4 — колечко бронзовое; 5 — перстень бронзовый; 6 — пронизь бронзовая; 7, 8 — бусы стеклянные

- бусы округлые, спаянные из глухого белого, прозрачного светло- зеленого и глухого красного стекла, тип 518 (2 экз.). Высота — 1,2; 1,25 см, диаметр — 1,3; 1,4, диаметр отверстий — 0,3; 0,35 см;
- пронизи из округлых бусин из бесцветного стекла с металлической прокладкой, спаянные по 2-7 экз., тип 1б (9 экз.). Длина — 0,6-1,5 см, диаметр — 0,2-0,3, диаметр отверстий — 0,1-0,15 см;
- пронизь из четырех спаянных бусин бочковидной формы из бесцветного стекла с металлической прокладкой, тип 2б. Длина — 1,7 см, диаметр — 0,35, диаметр отверстия — 0,15 см;
- пронизь из двух округлых спаянных бусин из прозрачного синего стекла, тип 15. Длина — 0,55 см, диаметр — 0,35, диаметр отверстия — 0,1 см;
- бусы цилиндрические из прозрачного темно-синего стекла, тип 68 (3 экз.). Длина — 0,5-0,7 см, диаметр — 0,3-0,35, диаметр отверстия — 0,1 см;
- бусина (рис. 2, 8) бочковидная из глухого красного стекла, покрытого желтой патиной, тип 22. Высота — 1,55 см, диаметр — 2,3, диаметр отверстия — 0,6 см.

Типы бус из состава ожерелья характерны для римского времени, поэтому мы сочли возможным использовать классификацию Е. М. Алексеевой. Крупные янтарные бусы сопоставимы с типами 7 и 44 [9, с. 24-26]. Такие бусы известны в позднесарматских курганах Нижнего Сулака второй половины III — первой половины IV в. [3, с. 88, рис. 40, 4] и Южного Приуралья [36, рис. 158]. Как установлено, они использовались до первой трети VII в., а период их наибольшего распространения приходится на последнюю треть V — первую половину VI в. [30, с. 125]. Янтарные бусы из погребения 57 могильника Бжид последней трети V — начала VI в., в отличие от бус из Старокорсунской, хорошо обработаны, многие украшены концентрическими врезными линиями [40, с. 76, 82, рис. 4, 2-4, 6, 7, 9, 10, 13]. Бусы в виде 14-гранников (тип 134) из прозрачного темно-синего стекла [9, с. 70] также были широко распространены в Западной и Восточной Европе в эпоху Великого переселения народов [30, с. 115-117]. В Крыму такие бусы бытовали на протяжении V — первой половины VI в. [49, с. 65, рис. 7, 4]. Одноцветные бусы типов 2, 3, 15, 22, 68 [9, с. 63-65], полихромные типов 518, 525 [10, с. 44, 45], бусы с металлической прокладкой типов 1б, 2б [9, с. 29, 30] тоже были в моде длительный период. Бусы с металлической прокладкой и неразделенные пронизи из двух крупных округлых бусин характерны для погребений IV в. могильника Бжид [22, с. 189, табл. 74, 44а, б, 45]. В женских погребениях Юго-Западного Крыма V — первой половины VI в. также присутствуют отдельные бусы и пронизи из неразделенных бус с внутренней позолотой [49, с. 64, 65, рис. 7, 10].
Перстень (рис. 2, 5) бронзовый спиральный в три с половиной оборота. Один конец заострен, другой обломан. В качестве перстня была использована часть пронизи. Длина — 1,4 см, диаметр — 2 см. Пронизь (рис. 2, 6) бронзовая спиральная в 10 оборотов. Концы заострены, сечение треугольное. С одной стороны крайний виток отогнут (возможно, не случайно), как бы образуя петельку для подвешивания. Длина — 4 см, диаметр — 1,25 см.
Бронзовая спиральная пронизь и перстень, в качестве которого была использована часть такого же предмета, относятся к типу 31, по Е. М. Алексеевой, куда были объединены бронзовые спиральные украшения разной формы. Среди них есть и многовитковые пронизи [10, с. 26, табл. 42, 11]. Такие пронизи-разделители, входившие в состав нагрудных украшений, появились в позднесарматских погребениях и распространились на обширной территории от Урала до Кавказа. В курганном могильнике Покровка 10 хронологические рамки спиральных пронизей охватывают почти весь III в. н. э. [36, с. 64, рис. 164, 2; 180, 1; 210; 211, 8]. Они часто встречаются и в курганах второй половины III — первой половины IV в. в Прикаспийском Дагестане [3, с. 88, рис. 44, 1; 25, с. 129]. На Северном Кавказе два аналогичных предмета известны в могильнике Клин-Яр III, в катакомбе 104 III в. н. э. [45, с. 67, рис. 56, 4]. В могильнике «Три брата» (группа II, курган 13) бронзовые спиральные пронизи были найдены вместе с зеркалом с центральной петелькой, орнамент на котором характерен в основном для второй половины III в. н. э. [39, с. 253, рис. 4, 1, 5]. Такие же пронизи происходят из погребения 461 могильника Цибилиум-11 в Абхазии, которое относится к III в. н. э. [18, с. 89, рис. 221, 15, 16] или стадии I/1 (170/200-260/270 гг.) по периодизации Казанского—Мастыковой [31, с. 174]. Ожерелья с пронизями этого типа характерны и для черняховской культуры. Погребение 30 из могильника Деревяны, в котором есть такие пронизи, по пряжке типа Келлер А датируется первой половиной IV в. [34, с 330, 331, 340, рис. 20, 3, 8]. Украшения со спиральными пронизями бытовали очень долго. В Крыму они были найдены в погребениях VII в. могильника у с. Лучистое [48, с. 112]. Мода на спиральные перстни, по-видимому, не была распространена столь широко. Нам они известны только в могильнике Кораблино в Центральной России из погребения 16, которое датировано V в. [51, с. 347, кат. III. 7.1.2; III. 7.1.3].
Обе спирали из погребения 557з отличаются от других известных нам изделий треугольным сечением и большим размером. Предмет из состава ожерелья мог использоваться не в качестве пронизи, а как подвеска, на что указывает виток, отогнутый наподобие петли.
Фибула (рис. 2, 3) серебряная двучленная, прогнутая, с пластинчатым корпусом и подвязной ножкой, равной по ширине спинке. Спинка плавно изогнута, верхний конец загнут наружу, образуя широкое кольцо для удержания длинной пружины с внутренней тетивой. Обвязка проволочная, в два оборота. Игла утрачена в древности. Длина — 6,2 см, ширина спинки — 0,7, ширина ножки — 0,65 см.
Фибула относится к широко распространенному типу фибул черняховского облика. Обычно их относят к варианту 3 серии I подгруппы 2 группы 16 по А. К. Амброзу, несмотря на то что вместо вертикальной пластины они имеют кольцо для удержания пружины. А. К. Амброз отмечал наличие кольца для пружины у некоторых экземпляров этой серии [11, с. 63, 66, 68]. Такой способ соединения пружины с дужкой характерен для крымских и северокавказских подражаний черняховским фибулам IV в. [12, с. 6, рис. 2, 1]. В Крыму прогнутые фибулы с ленточным корпусом вытеснили местные северопричерноморские фибулы в IV в. [14, с. 44]. На Ильичевском городище фибула, аналогичная нашей, была найдена в слое первой половины V в. [21, с. 153, табл. 61, 54]. В могильнике Бжид прогнутые подвязные фибулы, изготовленные из уплощенной пластины, появляются в IV в., а более крупные фибулы этого типа — на рубеже IV-V вв. [23, с. 189, 190, табл. 74, 8, 30,31]. Маленькие фибулы с пластинчатым корпусом и равной ему по ширине ножкой были найдены в погребениях 4 и 5 у городища Гиляч [38, с. 230, 232, рис. 6, 5] и в разрушенном комплексе первой половины V в. у д. Муслюмово [28, с. 113, 114, 130, табл. 44, 1]. Застежки, однотипные фибуле из погребения 557з, но меньшего размера, с пластинчатой завязкой и узким кольцом для удержания пружины происходят из некрополя Танаиса (погребения 24/1982 г. и 18/1985 г.). Погребения датированы соответственно IV в. и IV — первой половиной V в. [15, кат. № 28, 29, 124, 126, табл. 9, 107,108; 21, 284, 285]. И. О. Гавритухин и А. М. Воронцов предлагают датировать фибулы этого типа гуннским временем по танаисскому комплексу 50/1982 г. [20, с. 42].
Бронзовое колечко с петелькой. Колечко (рис. 2, 4) бронзовое из толстой, овальной в сечении проволоки. Сомкнутые концы немного сужаются. Петелька согнута из тонкой пластинки. Диаметр кольца — 2,0 х х 1,8 см, размеры петельки — 0,7 х 0,9 см. Судя по его положению под нижней челюстью скелета и расположению бус, этот предмет, скорее всего, являлся застежкой ожерелья или же, что менее вероятно, служил для крепления низки бус к одежде.
Погребение 557з по фибуле, скорее всего, нужно отнести к концу IV — первой половине V в.

план погребения 619з; фибула бронзовая; нож железный
Рис. 3. 1 — план погребения 619з; 2 — фибула бронзовая; 3 — нож железный; 4 — кремень; 5 — пряжка бронзовая

Погребение 619з (рис. 3, 1). Примерная граница узкой ямы с округленными углами была прослежена на уровне дна. Длина около 1,801,90 м, ширина — около 0,50 м. Скелет мужчины 35-45 лет лежал вытянуто на спине, головой на СВ. Руки лежали вплотную к туловищу, кисти прижаты к бедрам. Ноги вытянуты параллельно. У нижних ребер с левой стороны лежала головкой вверх бронзовая фибула. Под левым локтевым суставом находился кремень, под правой кистью — фрагмент железного ножа. Под тазом была найдена бронзовая пряжка. Между позвоночником и левым предплечьем выявлено желтое пятно серы. Кремневая галька (рис. 3, 4) желтого цвета с крупными сколами имеет размеры 4,2 х 2,4 х 1,4 см. Нож (рис. 3, 3) однолезвийный с прямым клинком. Длина 4,8 см, ширина 1,7 см.
Фибула (рис. 3, 2) бронзовая двучленная прогнутая подвязная. Ножка узкая, высокая, приемник сплошной, закрытый снизу. Обвязка четырехвитковая проволочная. Спинка почти дуговидная, сегментовидная в сечении. Уплощенный верхний конец, равный по ширине спинке, загнут вокруг железной оси пружины. Длина 6,2 см, высота спинки 1,9 см.
Фибула представляет собой имитацию черняховских фибул серии I подгруппы 2 группы 16, и относится, скорее всего, к 4 варианту, хотя ее отличают почти дуговидный изгиб массивной сегментовидной в сечении спинки и несколько меньшая длина [11, с. 66, табл. 11, 11]. Отсутствие фасетировки и способ соединения пружины с дужкой говорят о ее северопричерноморском или кавказском происхождении [11, с. 60]. Близкие аналогии имеются в аланских памятниках IV в. Северного Кавказа. Считается, что эти фибулы местного производства. В погребении 4 в балке Тамгацик (аул Жако) вместе с фибулой было найдено зеркало с центральной петлей и геометрическим орнаментом [2, с. 47, 130, рис. 36, 11-15]. Аналогичные зеркала из Танаиса датируются IV-V вв. Из погребения 43/1985 г. с таким зеркалом происходят две фибулы: двучленная прогнутая с узкой ножкой и кольцом для пружины и двучленная «воинская». Этот комплекс датирован авторами публикации последней третью IV — первой половиной V в. [15, с. 111, 113, 211, 212, кат. № 150, 154, 156, табл. 26, 354-356; 91, 1125]. Очень похожий экземпляр, отличающийся только более резким прогибом спинки, известен на Нижнем Дону (Пирожок, курган 3) в позднеримской катакомбе IV в. [17, с. 289, 290, рис. 7, 2].
Пряжка (рис. 3, 5) бронзовая с массивной литой овальной рамкой, утолщенной с внешней стороны, и сегментовидным двойным щитком с двумя круглыми заклепками с внутренней стороны и прорезью для язычка. Язычок хоботовидный, прогнутый, с небольшим уступом, свободный конец опущен. Противоположный конец уплощен и загнут вокруг рамки. Размеры рамки — 2,6 х 2,0 см, размеры щитка — 2,3 х 1,0 см.
Пряжку можно отнести к тому же типу, что и находку из погребения 224в. Опущенный за край рамки язычок с уступом сзади характерен для IV в., а выраженный прогиб является более ранним признаком, появившимся еще в III в. [13, с. 27; 5, с. 27]. Особенность этой пряжки в том, что штифты не сквозные и пробиты не сверху, а снизу. По форме щитка ей близка находка из Утамышского кургана 2 конца IV — первой половины V в. [33, с. 58, рис. 10, 5]. Весьма близкую аналогию представляет собой также пряжка из Озерного (склеп 1), где, кстати, была найдена прогнутая черняховская фибула IV в. [13, рис. 5, 1, 8].
Дату погребения 619з по типу фибулы можно ограничить второй половиной IV в.
Среди инвентаря рассмотренных погребений имеются вещи (зеркало, крупные янтарные и 14-гранные бусы из синего стекла, бронзовые спирали, фибулы), которые исследователи считают германскими элементами костюма. Эти вещи широко распространились в эпоху Великого переселения народов [30, с. 113]. Мода на них, возможно (но не обязательно), определяла и способ ношения украшений и предметов туалета. В погребении 57 могильника Бжид крупные янтарные и другие бусы располагались вдоль правой руки с внутренней стороны, а фибулы, по-видимому, стягивали одежду справа на груди и на поясе [40, рис. 1]. Хотя можно предположить, что при помощи фибул прикреплялось украшение из бус. В Юго-Западном Крыму прогнутые подвязные фибулы встречаются исключительно в женских захоронениях. Материалы памятников черняховской культуры демонстрируют, что фибулы использовались как в женском, так и в мужском костюме. Их носили по две, реже — по одной, обязательно головкой вниз [24, рис. 1]. Наличие одной застежки иногда связывают с сармато-аланской традицией [49, с. 58, 74, 75, рис. 3, 5; 10]. Женщины германских племен использовали фибулы для крепления украшений из бус и в качестве застежек одежды.
Наряду с традиционным расположением фибул головкой вниз встречается и расположение головкой вверх, а также сочетание этих способов ношения [52, abb. 1]. В могильнике Старокорсунского городища № 2 фибулы были встречены по одной в женском (557з) и в мужском (619з) погребениях. В погребении 557з фибула лежала у правого плеча, головкой вниз, а в 619з — у нижних ребер с левой стороны, головкой вверх. В женском погребении фибула, скорее всего, служила застежкой для одежды, а нагрудное украшение из бус представляло собой ожерелье, концы которого соединялись бронзовым колечком. Понятно, что способ ношения фибул зависел главным образом от особенностей кроя одежды, а бус — от традиции. Скорее всего, местные племена, к которым попадали модные украшения, предпочитали традиционный способ ношения бус и приспосабливали фибулы к особенностям своей одежды или же использовали их не в качестве застежек, а как броши.
Очевидно, что на основании этих находок не приходится говорить о контактах местного меотского населения с германскими племенами, так как еще к середине III в. н. э. жизнь на Старокорсунском городище № 2 прекратилась [35, с. 43-56]. Не стали бы мы связывать эти погребения и с присутствием здесь германского компонента или с внедрением его в среду кочевников. Краниометрический тип погребенных, по мнению антрополога М. А. Балабановой, скорее может свидетельствовать в пользу раннеболгарской принадлежности этих захоронений.

ЛИТЕРАТУРА


1. Абрамова М. П. Зеркала горных районов Северного Кавказа в первые века нашей
эры // История и культура Восточной Европы по археологическим данным. М.,
1971.
2. Абрамова М. П. Ранние аланы Северного Кавказа III–V вв. н. э. М., 1997.
3. Абрамова М. П. Курганные могильники Северного Кавказа первых веков нашей
эры // Северный Кавказ и мир кочевников в раннем железном веке: сб. памяти
М. П. Абрамовой // МИАР. М., 2007. № 8.
4. Абрамова М. П., Красильников К. И., Пятых Г. Г. Курганы Нижнего Сулака:
могильник Львовский Первый-4. (Тр. Дагестанской экспедиции). Т. II // МИАР.
М., 2001. № 4.
5. Айбабин А. И. Хронология могильников Крыма позднеримского и раннесредневекового времени // МАИЭТ. Симферополь, 1990. Вып. I.
6. Айбабин А. И. Раскопки могильника близ села Дружное в 1984 году // МАИЭТ.
Симферополь, 1995. Вып. IV.
7. Айбабин А. И. Памятники крымского варианта салтово-маяцкой культуры в
Восточном Крыму и степи // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху Средневековья. IV–VIII века (Археология). М., 2003.
8. Айбабин А. И., Хайрединова Э. А. Новый комплекс с пальчатыми фибулами
с некрополя у с. Лучистое // МАИЭТ. Симферополь, 1996. Вып. V.
9. Алексеева Е. М. Античные бусы Северного Причерноморья // САИ. М., 1978.
Вып. Г-12.
10. Алексеева Е. М. Античные бусы Северного Причерноморья // САИ. М., 1982.
Вып. Г-12.
11. Амброз А. К. Фибулы Юга Европейской части СССР II в. до н. э. — IV в. н. э. //
САИ. М., 1966. Вып. Д1-30.
12. Амброз А. К. Бирский могильник и проблемы хронологии Приуралья в IV–VII вв. // Средневековые древности евразийских степей. М., 1980.
13. Амброз А. К. Хронология древностей Северного Кавказа V–VII вв. М.,1989.
14. Амброз А. К. Юго-Западный Крым. Могильники IV–VII вв. // МАИЭТ. Симферополь, 1995. Вып. IV.
15. Арсеньева Т. М., Безуглов С. И., Толочко И. В. Некрополь Танаиса. Раскопки
1981–1995 гг. М., 2001.
16. Безуглов С. И. Позднесарматские мечи (по материалам Подонья) // Сарматы и
их соседи на Дону: материалы и исследования по археологии Дона. Ростов-на-Дону, 2000. Вып. I.
17. Безуглов С. И. Курганные катакомбные погребения позднеримской эпохи в нижнедонских степях // Проблемы современной археологии: сб. памяти В. А. Башилова. М., 2008.
18. Воронов Ю. Н. Могилы апсилов. Итоги исследований некрополя Цибилиума
в 1977–1986 годах. Пущино Московской обл., 2003.
19. Гаврилов А. В. Погребение кочевника на античном поселении в Восточном Крыму // МАИЭТ. Симферополь, 1996. Вып. V.
20. Гавритухин И. О., Воронцов А. М. Фибулы верхнеокско-донского водораздела:
двучленные прогнутые подвязные и со сплошным приемником // Лесная и лесостепная зоны Восточной Европы в эпохи римских влияний и Великого переселения народов. Тула, 2008. Вып. I.
21. Гавритухин И. О., Паромов Я. М. Ильичевское городище и поселения его округи // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья. IV–VIII века (Археология). М., 2003.
22. Гавритухин И. О., Пьянков А. В. Древности V–VII веков // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья. IV–VIII века (Археология). М., 2003.
23. Гавритухин И. О., Пьянков А. В. Могильники III–IV веков // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья. IV–VIII века (Археология). М., 2003.
24. Гопкало О. В. Про деякi результати та перспективи дослiдження черняхiвсько-
го костюма // Археологiя. 2007. № 2.
25. Гмыря Л. Б. Восточногерманские элементы в декоре женского парадного кос-
тюма в материалах погребений Прикаспийского Дагестана (II–IV вв.) // Отражение цивилизационных процессов в археологических культурах Северного Кавказа и сопредельных территорий (Юбилейные XXV «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа). Владикавказ, 2008.
26. Гущина И. И., Засецкая И. П. «Золотое кладбище» Римской эпохи в Прикубанье.
СПб., 1994.
27. Засецкая И. П. Классификация полихромных изделий гуннской эпохи по стилистическим данным // Древности эпохи Великого переселения народов V–VIII веков. М., 1982.
28. Засецкая И. П. Культура кочевников южнорусских степей в гуннскую эпоху
(конец IV — V в.). СПб., 1994.
29. Засецкая И. П., Казанский М. М., Ахмедов И. Р., Минасян Р. С. Морской Чулек.
Погребения знати из Приазовья и их место в истории племен Северного Причерноморья в постгуннскую эпоху. СПб., 2007.
30. Казанский М. М., Мастыкова А. В. Германские элементы в культуре населения
Северного Кавказа в эпоху Великого переселения народов // Историко-археологический альманах. Армавир; М., 1998. Вып. 4.
31. Казанский М. М., Мастыкова А. В. Эволюция некрополя Цибилиум (II–VII вв.) //
Отражение цивилизационных процессов в археологических культурах Северного Кавказа и сопредельных территорий (Юбилейные XXV «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа). Владикавказ, 2008.
32. Ковалевская В. Б. Поясные наборы Евразии IV–IX вв. Пряжки // САИ. М., 1979.
Вып. Е1–2.
33. Котович В. Г., Котович В. М., Магомедов С. М. Утамышские курганы // Север-
ный Кавказ в древности и в средние века. М., 1980.
34. Кравченко Н. М., Петраускас О. В., Шишкин Р. Г., Петраускас А. В. Памятники
археологии позднеримского времени Правобережной Киевщины. Киев, 2007.
35. Лимберис Н. Ю., Марченко И. И. Некоторые итоги исследования оборонитель-
ных сооружений Старокорсунского городища № 2 // Археология и этнография
Северного Кавказа. Краснодар, 1998.
36. Малашев В. Ю., Яблонский Л. Т. Степное население Южного Приуралья в позд-
несарматское время: по материалам могильника Покровка 10. М., 2008.
37. Марченко И. И. Сираки Кубани. Краснодар, 1996.
38. Минаева Т. М. Раскопки святилища и могильников возле городища Гиляч в 1965 г. // Древности эпохи Великого переселения народов V–VIII веков. М.,
1982.
39. Мошкова М. Г. Позднесарматские погребения могильника «Три брата» // Про-
блемы современной археологии: сб. памяти В. А. Башилова. М., 2008.
40. Пьянков А. В. Погребение с серебряной фибулой с антропоморфной накладкой
из могильника Бжид 1 // ДА. 2002. № 1–2.
41. Рунич А. П. Захоронение вождя эпохи раннего средневековья из Кисловодской
котловины // СА. 1976. № 3.
42. Скрипкин А. С. Нижнее Поволжье в первые века нашей эры. Саратов, 1984.
43. Скрипкин А. С. Азиатская Сарматия. Проблемы хронологии и ее исторический
аспект. Саратов, 1990.
44. Ушаков С. В., Филиппенко А. А. Новые данные об аланах в Юго-Западном Крыму (по материалам некрополя Карши-Баир) // Херсонесский сб. Севастополь,
2006. Вып. XV.
45. Флеров В. С. Постпогребальные обряды Центрального Предкавказья в I в.
до н. э. — IV в. н. э. и Восточной Европы в IV в. до н. э. — XIV в. н. э. М.,
2007.
46. Хазанов А. М. Генезис сарматских бронзовых зеркал // СА. 1963. № 4.
47. Хазанов А. М. Очерки военного дела сарматов. М., 1971.
48. Хайрединова Э. А. Фибулы и украшения круга «древностей антов» в костюме
варваров раннесредневекового Крыма // Скифы, хазары, славяне, Древняя Русь:
Междунар. науч. конф., посвященная 100-летию со дня рождения М. И. Артамонова. СПб., 1998.
49. Хайрединова Э. А. Женский костюм варваров Юго-Западного Крыма в V — первой половине VI в. // МАИЭТ. Симферополь, 2002. Вып. IX.
50. Шаров О. В. Хронология могильников Ружичанка, Косаново, Данчены и проблема датировки Черняховской керамики // Проблемы хронологии эпохи латена и римского времени. СПб., 1992.
51. Эпоха Меровингов — Европа без границ. Археология и история V–VIII вв.:
каталог выставки. Берлин, 2007.
52. Brather S. Kleidung, Grab und Identität in Spätantike und Frühmittelalter // Das Reich
der Vandalen und seine (Vor-)Geschichten. — Forschungen zur Geschichte des
Mittelalters. Wien, 2008. Bd 3.



1 Половозрастные определения выполнены к. и. н. М. А. Балабановой (Волгоградский государственный университет).
2 Раскопки отряда Северо-Кавказской археологической экспедиции Северо-Осетин- ского госуниверситета под руководством И. И. Марченко, 1979 г.
3 Типы бус даны по классификации Е. М. Алексеевой.
<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 10643


© 2010-2013 Древние кочевые и некочевые народы