А.С. Скрипкин. Савроматы Геродота
загрузка...
|
С конца прошлого века в сарматской археологии савроматская тематика приобрела дискуссионный характер. Появились работы, в которых обосновывается необходимость уточнения понятия «савроматская археологическая культура» или вообще его ликвидации, высказываются различные мнения о территории, занимаемой савроматами, и принадлежности им археологических памятников.
Развитие представлений о савроматах и их археологической культуре первоначально носило расширительный характер. От П. Д. Рау, выделившего савроматские памятники в Нижнем Поволжье и увидевшего их сходство с одновременными памятниками Южного Приуралья [26], к Б. Н. Гракову, объединившему нижневолжские и южноуральские памятники в одну — савроматскую или блюменфельдскую — культуру [4, с. 100-121]. Работы К. Ф. Смирнова стали вершиной изучения данной проблематики в отечественной археологии. Восприняв идею широкого толкования савроматской археологической культуры, он пришел к выводу о том, что ее носителем мог быть ряд народов, что собственно савроматам или историческим савроматам (савроматам Геродота) принадлежат памятники волго-донского варианта. Южноуральские памятники могли принадлежать дахо-массагетам или частично исседонам [22; 23, с. 139-148]. Таким образом, уже в работах К. Ф. Смирнова намечается сужение территории обитания исторических савроматов при сохранении широкого толкования савроматской археологической культуры с ее двумя локальными вариантами: самаро-уральским и волго-донским. Сложившаяся ситуация вызывала неудобства в использовании таких понятий, как «савроматская археологическая культура» и «исторические савроматы», а зачастую приводила и к искажению исторических реконструкций.
Об отнесении южноуральских памятников к самостоятельной археологической культуре писали Б. Ф. Железчиков и А. Х. Пшеничнюк [6, с. 30-32; 7, с. 5-8]. Они называли ее «раннекочевнической культурой Южного Приуралья VI — начала IV в. до н. э. (или VI-III вв. до н. э.)».
В конце 1980-х и в 1990-е гг. появляется ряд работ М. А. Очир-Горяевой, посвященных памятникам савроматского времени Нижнего
Поволжья, в которых автор делает следующие выводы. Археологические памятники Нижнего Поволжья по многим признакам погребального обряда и материальной культуры существенно отличаются от южноуральских и представляют самостоятельное явление, то есть разница между ними должна фиксироваться на уровне межкультурных различий. Кроме того, исследовательница сочла невозможным отождествлять памятники VI-IV вв. до н. э. междуречья Дона и Волги и Нижнего Поволжья с савроматами, предложив искать их территории в непосредственной близости к Приазовью и Нижнему Дону. Население Нижнего Поволжья она относила к кругу скифских народов, название которых не сохранилось в письменных источниках [14, с. 95-99; 15, с. 32-40]. Таким образом, в процессе изучения истории и культуры савроматов мы от представления об их обитании на обширной территории волго- уральских степей, после работ М. А. Очир-Горяевой, практически вообще потеряли их место на исторической карте. Разработки М. А. Очир-Горяевой стали последними исследованиями по савроматской тематике с обобщением значительного материала и постановкой общих проблем, и, кстати, они не получили до сих пор какой-либо значительной реакции на свои выводы в научной литературе.
В предлагаемой статье я попытаюсь изложить свое видение исследуемой проблемы, нисколько не умаляя достижения других авторов, а, наоборот, опираясь на их зачастую оригинальные разработки.
Начну с тех письменных источников, которые обычно привлекаются при изучении истории савроматов. Сразу оговорюсь, что я использовал не оригинальные тексты древнегреческих авторов, а имеющиеся на сей день переводы, которые С. М. Перевалов называет вторичными источниками [17, с. 40]. Я считаю это вполне допустимым по той причине, что, во-первых, те, с кем мне придется полемизировать, также пользовались переводами; во-вторых, у меня не будет необходимости обращаться к спорным моментам трактовки отдельных частей текстов. Мной в основном использованы уже общепризнанные факты, взятые из письменных источников.
В изучении истории савроматов обычно привлекаются данные Геродота, Псевдо-Гиппократа, Диодора Сицилийского, Псевдо-Скилака, Помпония Мелы и других, вплоть до Платона и Еврипида. Если оценивать труды этих авторов с позиции исторического источниковедения и той его части, которая именуется критикой источников, то предпочтение следует отдать Геродоту по той причине, что он являлся современником савроматов. Он посетил Северное Причерноморье, где собрал информацию по Скифии и сопредельным территориям. Его сочинение все же относится к историческому жанру, поэтому его в большей степени интересовали вопросы истории описываемых народов, их происхождение, территория обитания. К тому же сведения Геродота о савроматах, хотя и краткие, но все же самые обширные из имеющихся на сей день.
Одним из спорных является вопрос о территории, занимаемой савроматами. Дискуссии здесь сводятся в основном к двум моментам: первый — занимали ли савроматы земли к западу от Танаиса (Дона), и если занимали, то с какого времени; второй — о восточных пределах савроматских владений. По данным Геродота, если строго придерживаться текста его «Истории», савроматы занимали земли к востоку от Танаиса, это он повторяет несколько раз.
Эта информация содержится в основном фрагменте, в котором Геродот определяет территорию обитания савроматов. «За рекой Танаисом уже не скифская земля; первый из тамошних участков принадлежит савроматам, которые, начиная от угла Меотийского озера, занимают пространство на 15 дней пути к северу» (IV, 21)2. Далее Геродот говорит о степном ландшафте территории савроматов. Выше савроматов обитают будины, территория которых покрыта густым лесом.
Рассказывая о переселении скифских юношей и амазонок от Кремн за Танаис, Геродот отмечает: «...переправились через Танаис, они шли к востоку три дня спустя от Танаиса и три же от озера Меотиды к северу. Пришедши таким образом в местность, которую занимают и теперь, они поселились там» (IV, 116).
В рассказе Геродота о бегстве скифов, преследуемых персами, земли, принадлежащие савроматам, также располагаются к востоку от Танаиса. «Когда скифы перешли реку Танаис, персы тоже перешли ее вслед за ними и продолжали преследование, пока не достигли владений будинов, пройдя землю савроматов» (IV, 122). В данном случае скифы двигались с запада на восток. Перейдя Дон, они должны были попасть в междуречье Дона и Волги, где и находились владения савроматов.
Для меня абсолютно непонятным является утверждение В. Е. Максименко, высказанное им в относительно недавно вышедшей статье. Цитирую: «В нашей исторической литературе принято считать со ссылкой на Геродота, что границей между скифами и савроматами был Дон (Танаис). Но если внимательно вчитаться в текст Геродота, то он нигде об этом не говорит» [11, с. 137, 138]. Однако предельно внимательное прочтение Геродота нигде в его четвертой книге не позволяет видеть савроматов к западу от Дона, а везде мы находим их к востоку от него. Полагаю, что мы с В. Е. Максименко пользовались одними и теми же переводами. Трактовка сведений Геродота В. Е. Максименко весьма своеобразна. Он считает, что эпизод преследования персами скифов, во время которого те и другие прошли через земли савроматов, свидетельствует о проживании последних к западу от Дона. Однако это утверждение В. Е. Максименко основано не на анализе источника, а на мнении Б. А. Рыбакова [11, с. 138]. Б. А. Рыбаков, конечно, авторитетный исследователь, но в данном случае следует придерживаться конкретного фрагмента текста «Истории» Геродота (IV, 122), в котором говорится о том, что персы вслед за скифами переправились на восточную сторону от Дона. Речь в данном случае идет не о реалиях, содержащихся в рассказе о походе Дария I против скифов, а о сложившемся устойчивом представлении Геродота о расположении территории, занимаемой савроматами.
Рядом исследователей фраза Геродота о том, что владения скифов частью простираются до Танаиса, трактуется как возможность принадлежности другой части владений на его западном берегу савроматам (IV, 20). Но, во-первых, Геродот ничего об этом не говорит, а во-вторых, это кажущееся спорным утверждение Геродота дезавуируется другим его утверждением, содержащимся в следующем параграфе: «За рекой Танаисом уже не скифская земля, первый из тамошних участков принадлежат савроматам» (IV, 21). Элементарный логический анализ этого утверждения позволяет заключить, что земли к западу от Танаиса должны были принадлежать скифам.
Существует мнение, что в определении территории савроматов у Геродота имеется противоречие. Если откладывать 15 дней пути от угла Меотийского озера (Таганрогский залив Азовского моря) строго на север, то мы сразу оказываемся к западу от Дона, поскольку в нижнем своем течении он течет с СВ на ЮЗ. Тут следует учитывать, что, по представлениям Геродота, Танаис, вероятно, тек строго с севера на юг. Это следует из его рассуждений о скифской территории, сравниваемой им с квадратом, и восточная сторона этого квадрата, являвшаяся границей Скифии, начиналась от Меотиды и шла на север длиною в 20 дней пути. Поскольку Танаис был также восточной границей скифских земель, то он и восточная сторона скифского квадрата должны совпадать.
Я не буду специально рассматривать проблему, с какими реками следует отождествлять Танаис античных источников. Мне больше всего импонирует точка зрения, которую, по моему мнению, убедительно обосновал А. П. Медведев. Речь идет об анализе одного из пассажей «Географического руководства» Клавдия Птолемея, где на основании географических координат он обозначает наибольшее место сближения Танаиса и Ра (Волги) в районе нынешнего Волгограда, что позволяет отождествлять античный Танаис с современным Доном [13, с. 130-133]. Надо полагать, что Птолемей опирался на предшествующую традицию античной географии.
Иногда в доказательство того, что савроматская история началась к западу от Дона на побережье Азовского моря, где встретились прародители савроматов молодые скифы и амазонки, используется рассказ Геродота о происхождении скифов. Но это сугубо мифологический сюжет, историческая реальность здесь труднодоказуема. К тому же если следовать рассказу Геродота, то собственно савроматы появились после того, как скифы с амазонками перешли на другую сторону Дона. С. И. Лукьяшко не без основания считает, что этот легендарный сюжет носит этиологический характер. Он не отражает исторические реалии, а пытается таким образом объяснить родство скифов и савроматов [10, с. 176].
Более убедительным кажется замечание Псевдо-Гиппократа о возможности проживания савроматов к западу от Танаиса. В трактате «О воздухе, водах и местностях» (24) он сообщает: «В Европе есть скифский народ, живущий вокруг озера Меотиды и отличающийся от других народов. Название его — савроматы». Но, на мой взгляд, его историческая информативность гораздо ниже по сравнению с Геродотом. Во-первых, авторство этого трактата точно не установлено, нет единого мнения и о времени его написания. Дата его создания колеблется между VI и IV вв. до н. э. Попытка Д. А. Мачинского отнести написание рассматриваемого трактата ко времени создания труда Геродота, со ссылками на работы М. И. Ростовцева, не убеждает в правомочности такой трактовки, поскольку сам М. И. Ростовцев в тех работах, на которые ссылается Д. А. Мачинский, не приводит убедительных фактов относительно именно такой датировки этого документа [12, с. 38, 39]. М. И. Ростовцев, говоря об информативности трактата Псевдо-Гиппократа, отмечал: «К сожалению, вопрос о трактате περι άέρων и т. д. с этой точки зрения совсем не обследован и самая манера работы автора поэтому совершенно не выяснена» [19, с. 22]. Во-вторых, основной темой трактата Псевдо-Гиппократа являлись вопросы не истории, а медицины и общего естествознания, точность же расселения народов его автора особенно не интересовала. В-третьих, в приведенном выше фрагменте есть противоречия. Если савроматы жили вокруг Меотийского озера, то они, по представлениям античной географии, должны были располагаться не только в Европе, но и в Азии.
Если же допустить позднюю дату написания трактата, то савроматы Псевдо-Гиппократа и савроматы Геродота могут быть и не одним и тем же народом. Последние годы жизни Гиппократа принято помещать от 377 по 356 г. до н. э. А если этот трактат был написан учеником Гиппократа (есть и такое мнение) [8, с. 61], то он мог появиться и позже последних лет жизни Гиппократа. С первой половины IV в. до н. э. ситуация на Нижнем Дону начинает меняться, что нашло отражение в появлении здесь нового этнонима «сирматы». Впервые он упоминается Эвдоксом Книдским около 370-365 гг. до н. э., причем по Псевдо- Скилаку сирматы обитали вблизи Танаиса в Европе, то есть к западу от него, в отличие от савроматов, которые занимали прежние земли к востоку от Дона [12, с. 43, 44]. Появление нового этнонима совпадает с распространением на Нижнем Дону новых археологических памятников, ранее не характерных для этих мест. В IV в. до н. э. здесь появляются дромосные и диагональные погребения. Эти новации имели, видимо, южноуральское происхождение. Сочетание таких типов погребений в данное и предшествующее время известно на территории Южного Приуралья, причем просматривается постепенное смещение их ареала в сторону Волги и Дона [20, с. 61-64].
Таким образом, данные Геродота, наиболее информированного из античных авторов о Скифии и ее соседях, позволяют локализовать савроматов к востоку от Дона. Геродот приводит размеры земли савроматов, ограниченной углом Меотийского озера и землями, принадлежащими будинам3, только в меридиональном направлении — 15 дней пути, более 500 км. Это расстояние, конечно, приблизительное, но весьма значительное, почти сопоставимое со стороной скифского квадрата. По данным Геродота невозможно определить территорию савроматов к востоку от Дона. Только в одном фрагменте (IV, 116), касающемся ухода за Танаис молодых скифов и амазонок, он говорит, что они прошли три дня пути на восток от Дона, то есть примерно 100 км.
М. А. Очир-Горяева на том основании, что античные авторы упоминают савроматов в непосредственной близости от Танаиса и Меотиды, считает, что они могли занимать только эти территории. Кроме того, она полагает, что поскольку письменные источники не характеризуют савроматов как крупное этнополитическое объединение на уровне союза или конфедерации племен, то это было небольшое подразделение кочевников [14, с. 95-99; 15, с. 37].
Мнение о том, что поскольку античные авторы упоминают савроматов у Меотиды и Танаиса, то их следует и поселять в этих местах, вряд ли следует считать состоятельным, поскольку античная история и география долгое время не имели никакого представления о землях, располагавшихся восточнее Танаиса, и о народах, населявших их. Геродот определил только западную границу расселения савроматов. Античная география вплоть до Птолемея не знала о существовании крупнейшей реки Европы Волги. Страбон и Плиний считали Каспийское море заливом Северного океана. Естественно, что Геродот и другие древние авторы не могли указать, какую территорию занимали савроматы к востоку от Танаиса, в их распоряжении просто не было никаких географических ориентиров. Отсутствие информации у античных авторов не следует считать доказательством того, что савроматы не могли владеть большими территориями к востоку от Дона и были незначительным народом. Кстати, Помпоний Мела, поселяя савроматов на Танаисе, отмечал, что они «одно племя, но разделенное на несколько народов» (Землеописание, I, 19 (116)). Вряд ли скифы обратились бы за помощью в войне против персов к незначительному народу.
Учитывая существенные размеры савроматских земель в меридиональном направлении, приведенные Геродотом, следует, видимо, допустить и их подобные же размеры и к востоку от Танаиса. Вряд ли правильным будет считать, что савроматы занимали узкую полосу земли исключительно вдоль левого побережья Дона до пределов будинов. К тому же следует принять во внимание, что савроматы вели кочевой образ жизни и территория их кочевий могла быть значительной.
Теперь о времени обитания савроматов к востоку от Дона. Из того же Геродота явствует, что савроматы как народ были моложе скифов. В перечнях народов евразийской Ойкумены, восходящих к ранней античной традиции, савроматы не упоминаются. Эти перечни содержатся в «Аримаспии» Аристея из Проконнесса, у Дамаста и Павсания, в которых в качестве восточных соседей скифов упоминаются исседоны [12, с. 33-35]. Не упоминает о савроматах и предшественник Геродота Гекатей Милетский, приведший сведения о народах Причерноморья и Кавказа. Из Геродота следует, что ко времени похода Дария I в Скифию савроматы уже являлись самостоятельной политической силой.
Некоторую информацию о времени появления савроматов можно извлечь из данных, приводимых Диодором Сицилийским. Речь идет об известной его фразе о выселении скифами из Мидии савроматов, которые обосновались у Танаиса (Библиотека, II, 43 (6)). Исследователи это событие обычно связывают с последним походом скифов в Переднюю Азию и их возвращением после 28-летнего господства там. Дата завершения этого периода является дискуссионной, она колеблется от 625 по 585 г. до н. э. [1, с. 111-129; 25, с. 221]. В пределах этой даты и могло произойти появление савроматов на Танаисе по Диодору. В данном случае речь, видимо, идет об обособлении какой-то группы кочевников, ранее принимавших участие в переднеазиатских походах скифов [18, с. 79-85]. Не следует отождествлять всех савроматов с возвращенцами из Передней Азии, это могла быть активная военизированная группировка, взявшая под контроль территорию к востоку от Дона.
В первой половине IV в. до н. э. начинают происходить какие-то изменения в составе населения, обитавшего у Танаиса, что, видимо, отразилось в появлении нового этнонима для этих мест — «сирматы», о чем речь уже шла выше. С рубежа IV-III вв. до н. э. или с начала III в. до н. э. в письменных источниках появляется название области «Сарматия» (Теофраст, О водах, фр. 172). Видимо, с III в. до н. э. и начинает фиксироваться этноним «сарматы» (Псевдо-Скимн, Землеописание, 874-885). Это, кажется, подтверждает и эпиграфический материал. В новом прочтении Ю. Г. Виноградовым эллинистического декрета о «несении Диониса», обнаруженного в 1906 г. в Херсонесе, упоминаются «полчища сарматов», готовых вторгнуться на территорию Крыма. Ю. Г. Виноградов считал возможным датировать этот декрет 280 г. до н. э. [3, с. 104-124].
Таким образом, по письменным источникам, время существования савроматов следует относить к периоду c рубежа VII-VI вв. до н. э. по какую-то часть IV в. до н. э., учитывая, что так называемое выселение савроматов приходится примерно на рубеж VII-VI вв. н. э., а в IV в. до н. э. на Нижнем Дону появляется новое население, отличаемое источниками от савроматов (Псевдо-Скилак).
Теперь обратимся к археологическим материалам. Что они нам дают по рассматриваемой проблеме? Территория междуречья Волги и Дона и Нижнего Поволжья достаточно хорошо исследована в археологическом отношении. На этой территории памятники, датируемые в пределах VI-IV вв. до н. э. и представленные исключительно погребальными комплексами, отличаются значительным единством как в погребальном обряде, так и в материальной культуре. Значительно большее однообразие волго-донских памятников этого времени в отличие от самаро-уральских отмечал К. Ф. Смирнов [22, с. 196]. Принадлежность к единой археологической культуре древностей скифского времени правобережья (собственно междуречья Волги и Дона) и левобережья Волги достаточно убедительно, по моему мнению, обосновала и М. А. Очир-Горяева [16, с. 15, 16]. Она же сделала интересные наблюдения в отношении особенностей распределения памятников этого времени в междуречье и Заволжье. На правом берегу Волги и в междуречье они преимущественно сосредоточены в нескольких группах, тяготеющих к Яшульским озерам, к Сарпинской низменности с ее озерами, к Цимлянскому водохранилищу с рядом небольших речек. Причем все они располагаются южнее параллели Волгограда. На левом берегу они распределяются более дисперсно и гораздо дальше распространяются к северу. Размещение погребальных памятников на правобережной стороне Волги хорошо соответствует месту расположения зимников кочевников, когда они сильнее привязаны к одному месту. Левобережные погребальные памятники в большинстве своем могли быть оставлены в период сезонов кочевания. Такая ситуация, по мнению М. А. Очир-Горяевой, находит прямые аналогии в калмыцкой этнографии.
Калмыки, как известно, начали осваивать Нижнее Поволжье в 40-е гг. XVII в. Они заняли практически ту же самую территорию, на которой обитали кочевники рассматриваемого нами времени. Вот как описывается специалистами одна из основных форм кочевания калмыков. Большинство калмыцких улусов зиму проводило на Куме, Маныче, в прибрежной части Северо-Западного Прикаспия. С конца февраля и в начале марта улусы начинали продвигаться к Волге вдоль Ергененской возвышенности. Затем переправлялись на левый берег Волги (луговую сторону в отличие от правой стороны — нагорной) по льду или, если лед уже сходил, с использованием различных средств переправы. По левобережью они продвигались до Самары. В осенние месяцы улусы начинали обратное движение и в октябре-ноябре они вновь переправлялись через Волгу и возвращались на свои зимовки [2, с. 113-115].
Вышеизложенное дает возможность предположить аналогичный маршрут кочевания и номадов раннего железного века Нижнего Поволжья, поскольку они, как и калмыки, заняли ту же экологическую нишу и вели такой же образ жизни и хозяйства. Таким образом, археологическое сходство памятников савроматского времени междуречья Волги и Дона, с одной стороны, и Заволжья — с другой, характер распределения их в этих районах, находящий объяснения в этнографическом материале, позволяют утверждать, что в VI-IV вв. до н. э. в указанных местах обитал один народ.
Восточную границу территории, занимаемой этим народом, можно с достаточной долей вероятности определить по распространению погребальных памятников единой культуры в Заволжье. Обратимся к опубликованным картам памятников VI-IV вв. до н. э. от Дона до Южного Урала включительно [22, рис. 1; 24, вкладка]. На этих картах достаточно хорошо просматриваются два скопления памятников: нижневолжское и южноуральское со значительным пробелом между ними. С востока нижневолжские памятники ограничиваются Узенями, с севера Большим Иргизом. В Заволжье курганы с погребениями этого времени тяготеют в основном к руслу Волги.
Есть все основания археологические памятники VI-IV вв. до н. э., представленные подкурганными погребениями и располагающиеся к востоку от Дона до Заволжья включительно, характеризующиеся чертами единой культуры, отождествлять с савроматами письменных источников. Учитывая то, что этнонимы — это в большей мере категории исторической науки, и принимая во внимание тот негативный опыт, который имел место при широком толковании термина «савроматская культура», археологическую культуру VI-IV вв. до н. э. Нижнего Поволжья можно именовать блюменфельдской. Этот термин более полувека назад был введен в научный обиход Б. Н. Граковым. Тогда в блюменфельдскую культуру были включены и памятники Южного Приуралья. Сейчас очевидна разница между Нижним Поволжьем и Южным Приуральем в археологическом отношении в рассматриваемое время, что требует разработки разных периодизационных схем для каждого из этих районов.
Есть некоторые расхождения с датой появления савроматов у Танаиса по письменным и археологическим источникам. С учетом данных Диодора, как уже отмечалось, это событие можно отнести приблизительно к рубежу VII-VI вв. до н. э. Археологические памятники со всеми основными элементами савроматской культуры с ее скифоидным обликом появляются здесь не ранее второй половины VI в. до н. э. Скорее всего, первая половина VI в. до н. э. ушла на освоение отмеченной территории частью кочевников, участвовавших в азиатских походах скифов. В этом плане интересным является то, что на территории Нижнего Поволжья достаточно много случайных находок, преимущественно оружия, соответствующего скифской архаике (до середины VI в. до н. э.), но нет погребальных комплексов с такими вещами [21, с. 49, 50].
Какова была численность населения Нижневолжского региона в рассматриваемое время? Крупной или незначительной была обосновавшаяся здесь кочевническая группировка? Попытки решения этого вопроса, опиравшиеся на подсчеты продуктивности пастбищ региона, способных содержать определенное количество скота и людей, следует признать неудачными [5, с. 48-60]. Некоторые более реальные сведения по этой проблеме может дать калмыцкий этнографический материал. Численность населения, занимавшего прикаспийские районы и Нижнее Поволжье в течение XVIII в., до ухода в 1771 г. значительной части калмыков в Джунгарию, колебалась от 228 700 до 318 000320 000 человек [9, с. 37]. То есть природные условия этого региона в течение длительного времени могли обеспечивать необходимыми ресурсами именно такое количество кочевого населения. Данные калмыцкой демографии могут являться определенной проекцией для определения возможной численности кочевого населения региона в савроматское время.
Литература
1. Алексеев А. Ю. Хронография Европейской Скифии. СПб., 2003.
2. Батмаев М. М. Калмыки в XVII-XVIII веках. Элиста, 1993.
3. Виноградов Ю. Г. Херсонесский декрет о «несении Диониса» IOSHE I2 343 и вторжение сарматов в Скифию // ВДИ. 1997. № 3.
4. Граков Б. ГΥΝАІKOKPATOMENOI: (Пережитки матриархата у сарматов) // ВДИ. 1947. № 3.
5. Железчиков Б. Ф. Экология и некоторые вопросы хозяйственной деятельности сарматов Южного Приуралья и Заволжья в VI в. до н. э. — I в. н. э. // История и культура сарматов. Саратов, 1983.
6. Железчиков Б. Ф. Население степей Южного Урала в середине I тысячелетия до н. э. // Культуры древних народов степей Евразии и феномен протогород- ской цивилизации Южного Урала: материалы 3-й Междунар. науч. конф. «Россия и Восток: проблемы взаимодействия». Челябинск, 1995. Ч. V, кн. 2.
7. Железчиков Б. Ф., Пшеничнюк А. Х. Племена Южного Приуралья в VI-III вв. до н. э. // Проблемы истории и культуры сарматов: ТДК. Волгоград, 1994.
8. Кавказ и Дон в произведениях античных авторов. Ростов-на-Дону, 1990.
9. Колесник В. И. Демографическая история калмыков в XVII-XIX вв.: учеб. пособие. Элиста, 1997.
10. Лукьяшко С. И. Этническая история Донского Левобережья в скифское время // Этнические взаимодействия в Евразии. М., 2006.
11. Максименко В. Е. Проблемы этнической интерпретации нижнедонских памятников скифской эпохи // ВДИ. 2004. № 3.
12. Мачинский Д. А. О времени первого активного выступления сарматов в Поднеп- ровье по свидетельствам античных письменных источников // АСГЭ. 1971. Вып. 13.
13. Медведев А. П. Ранний железный век лесостепного Подонья. Археология и этнокультурная история I тысячелетия до н. э. М., 1999.
14. Очир-Горяева М. А. О расселении савроматов // Вестник ЛГУ. Сер. 2. 1988. Вып. 3 (№ 16).
15. Очир-Горяева М. А. Савроматская проблема в скифо-сарматской археологии // РА. 1992. № 2.
16. Очир-Горяева М. А. Некоторые наблюдения по географическому распределению археологических памятников в Нижнем Поволжье // НАВ. 2005. Вып. 7.
17. Перевалов С. М. Сарматоведение между историей и археологией // ВДИ. 2007. № 3.
18. Погребова М. Н., Раевский Д. С. Савроматы и скифы (Некоторые аспекты проблемы происхождения савроматов в свете этнокультурной истории Восточной Европы) // Сарматы и Скифия: сб. науч. докладов III Междунар. конф. «Проблемы сарматской археологии и истории». Азов, 1997.
19. Ростовцев М. И. Скифия и Боспор. Критическое обозрение памятников литературных и археологических. Л., 1925.
20. Скрипкин А. С. К проблеме этнической истории Нижнего Дона в IV в. до н. э.: материалы II Междунар. конф. «Скифы и сарматы в VIII-III вв. до н. э.», посвященная памяти Б. Н. Гракова: ТДК. Азов; Ростов-на-Дону, 2004.
21. Скрипкин А. С. Клинковое оружие ранних кочевников Нижнего Поволжья VII-IV вв. до н. э. (проблемы хронологии) // Вооружение сарматов: региональная типология и хронология: докл. к VI Междунар. конф. «Проблемы сарматской археологии и истории». Челябинск, 2006.
22. Смирнов К. Ф. Савроматы. Ранняя история и культура сарматов. М., 1964.
23. Смирнов К. Ф. Савроматы и сарматы // Проблемы археологии Евразии и Северной Америки. М., 1977.
24. Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. М., 1994. Вып. I: савроматская эпоха (VI-IV вв. до н. э.).
25. Хазанов А. М. Социальная история скифов. М., 1975.
26. Rau P. Die Graber der fruhen Eisenzeit im Unteren Wolgagebiet. Pokrowsk, 1929.
2 Здесь и далее фрагменты из текста «Истории» Геродота приводятся в переводе В. В. Латышева. Сравнение их с переводом Г. А. Стратановского (Л., 1972) не обнаруживает смыслового разночтения.
3 Определение расстояния земли савроматов к северу от дальнего предела Меотиды связано с фразой греческого текста «Истории» Геродота (IV, 21) «про^ Pop£t|v dve^ov», перевод которой означает «в сторону северного ветра».
<<Назад Вперёд>>
Просмотров: 15931