Скифская экспансия
загрузка...
|
Между 750 и 700 гг. до н. э., как свидетельствуют греческие историки и ассирийские хронологи, киммерийцев вытеснили из южно-русских степей скифы, пришедшие из Туркестана и Западной Сибири. Племена, которых греки называли скифами, – это те самые, которым ассирийцы дали имя «ашкузаи», а персы и индусы – «саки».
По данным ономастики, скифы принадлежали к иранской расе. Это северные иранцы, остававшиеся кочевниками на своей «иранской родине», в степях нынешнего Туркестана, и большей частью избежавшие влияния цивилизации Ассирии и Вавилона, которое достаточно сильно отразилось на их дальних оседлых сородичах – мидах и персах, – живших на юге, на Иранском плоскогорье. Подобно своим собратьям сарматам, скифы также остались чужды воздействию зороастрийской реформации, которая вскоре постепенно трансформировала мидо-персидские верования.
На греко-скифских вазах (Кулоба и Воронеж) запечатлены лица скифов: бородатые и волосатые, как и их собратья саки на барельефах Персеполиса, в остроконечных шапках, защищающих уши от сильных степных ветров; одеты, как и саки, в свободную тунику и широкие штаны – одежду их сородичей, мидов и персов. Средством передвижения скифов была лошадь – великолепный степной скакун, их верный спутник, так же, как и лук со стрелами. У этих конных лучников не было постоянных селений, лишь повозки, на которых они совершали дальние переходы; на таких повозках монголы Чингисхана в XIII в. промчатся по тем же русским степям. В этих повозках скифы везли женщин и все свое имущество: украшения, орнаментальные пластинки, снаряжение и вооружение, а также ковры – все то, что ныне составляет суть скифского искусства. Они были хозяевами русской степи с VII по III в. до н. э.
Хотя, по мнению современных исследователей, скифы относятся к иранским народам – индоевропейская семья, индоиранская или арийская группа, – их образ жизни весьма схож с образом жизни хуннских племен – прототюрков, или доисторических тюрков, – которые в ту же эпоху начали движение на другом конце степи, на китайских границах.
В принципе условия кочевой жизни в степи одинаковы от Северного Причерноморья до Прикаспия и дальше до Монголии, хотя в последнем регионе они более суровые. Поэтому нет ничего удивительного в том, что без учета физического облика и языка скифы, описанные греческими историками или изображенные на греко-скифских вазах, напоминают нам племена юэчжи, ту-кю и монголов, которых описывают и изображают китайские летописцы и художники, – имеется в виду их культурный уровень и условия существования. У этих групп есть общие обычаи; возможно, одинаковый образ жизни вынуждал и скифов и хуннов подчиняться одинаковым законам и правилам: и конный лучник-скиф и хуннский всадник с луком носили штаны и сапоги, а не свободное платье жителя Средиземноморья или древнего китайца, то же самое можно сказать о конской сбруе, изобретенной северными степняками, надолго обеспечившей им превосходство над конниками оседлых народов. У юэчжей сбруя появилась в III в до н. э., и она отсутствует на китайских рельефах эпохи Хань; у ойротов (алтайцев) она существовала в I в. до н. э., когда ни греки, ни римляне не имели понятия о ней. Возможно, географические связи между скифами и хуннами, находившимися на одном культурном уровне, способствовали распространению одинаковых обычаев: например, ритуальные похоронные убийства долгое время сохранялись и у скифов и у тюрко-монголов, между тем как в Передней Азии и в Китае они давно не практиковались, начиная с захоронений Ура и Наньяна. Кстати, Геродот отмечает у скифов обычай делать порезы на руках, лбу и носу, убивать слуг и лошадей и класть их в могилу вокруг тела своего господина. Есть данные, что у хуннов был обычай убивать на могиле вождя сотни и тысячи женщин и слуг.
Обычай резать лицо ножом существовал у тукю, монгольских тюрков.
Итак, между 750 и 700 гг. до н. э. скифы (или, скорее, часть скифо-сакских племен, потому что основная масса саков осталась в районах Тянь-Шаня, Ферганы и Кашгарии) перебрались из района Тургая и реки Урал в Южную Россию и вытеснили оттуда киммерийцев.
Наиболее обстоятельные сведения о скифах оставил Геродот (V в. до н. э.). Во главе скифского племенного союза Геродот называет царских скифов – кочевников, считавших скифов-земледельцев своими рабами.
По Геродоту, миграция скифов в направлении Европы была вызвана давлением с востока, вернее, северо-востока: скифов изгнали исседоны, а исседонов теснили аримаспы. Исседоны – это, возможно, угро-финны, которые проживали где-то на Урале. Аримаспы, обитавшие дальше на востоке – Иртыше и Енисее, – это, очевидно, иранцы, как и сами скифы: в отдельных хрониках их имя переводится как «друзья лошадей». Что касается массагетов, живших восточнее Аральского моря по Яксарту (Сырдарье) и в Прибалхашье, то Геродот считает их скифами; Страбон говорит о пяти племенах массагетов: дербики, апасиаки, аттасы, хорезмийцы и абгасы. Само название «массагеты» историки объясняют различным образом: Маркварт – от иранского «рыбаки», Кристенсен – также от иранского «большая скифская орда»; Марцеллин, Кассий, Арриан видят в массагетах предков сарматского племени алан.
Итак, часть киммерийцев под давлением скифов ушла в Венгрию, где уже обитали другие родственные фракийцам народы. Именно пришедшие киммерийцы закопали около Шилагии «сокровища» Михаени, под Хевесом – «сокровища» Фокору и Михалковский клад в Галиции.
Остальные киммерийцы двинулись через Фракию (по мнению Страбона) или Колхиду (по Геродоту) в Малую Азию, где жили они сначала во Фригии (720 г. до н. э.), затем в Каппадокии и Киликии (650 г. до н. э.) и, наконец, пришли в Понт (около 630 г. до н. э.). Часть скифов бросилась их преследовать (720–700 гг. до н. э.), но преследователи сбились с пути (по Геродоту), прошли через Кавказ, около Дербента, к Ассирии. Скифский царь Ишпакай напал на нее, но получил отпор (около 678 г. до н. э.). Другой, более мудрый скифский царь, Бартатуа, приблизившись к Ассирии и сообразив, что для ассирийцев киммерийцы также были врагами, так как угрожали их границам со стороны Киликии и Каппадокии, действуя в угоду ассирийцам, направил скифское войско в Понт и разгромил последних киммерийцев (около 638 г. до н. э.).
Через 10 лет сын Бартатуа (Геродот называет его Мадей) по просьбе Ассирии, в которую вторглись мидийцы (или миды), сам захватил Мидию (около 628 г. до н. э.). Но мидийцы поднялись на борьбу с захватчиками, и их царь Киаксар истребил скифских вождей, а остатки скифов ушли назад в Южную Русь через Кавказ.
В IV в. до н. э. скифы создали государство в пределах Южной России и торговали с греческими городами на северном побережье Черного моря.
Относительно времени образования Скифского государства у исследователей нет единого мнения: одни относят его сложение ко времени скифских походов в Малую Азию (VII в. до н. э.) или к эпохе Геродота (V в. до н. э.); другие – к IV в. до н. э., когда Скифию объединил царь Атей и Скифия переживала свой расцвет; третьи определяют его рубежом III–II вв. до н. э., когда столица скифов под натиском сарматов переносится в Крым на реку Салгир (Неаполь Скифский), а Скифия переживает политический и экономический подъем при царях Скилуре и Палаке.
К V в. до н. э. Скифия еще сохраняла первобытно-общинный строй в его последней переходной к классовому обществу фазе – военной демократии. Действующими органами этого строя были народное собрание, совет старейшин и племенные вожди.
По Геродоту, территория Скифии имела форму правильного квадрата, что отражало, видимо, космологические представления, поскольку квадрат есть одна из простейших реализаций идеи организованного, упорядоченного пространства. Южной границей «скифского квадрата» было море, а северной – мифические Рипейские горы, достигающие, по утверждению некоторых авторов, небес. Кстати, у скифов существовала развитая мифология.
Наибольшим почитанием у скифов пользовалась богиня Табити – покровительница домашнего очага. Верховным божеством у них считался Папай, его греки сравнивали с Зевсом.
Скифы более 500 лет держали в страхе Переднюю Азию. Все это время ужас на старый мир наводили племена варваров-степняков. Их конница продвигалась от Каппадокии до Мидии, от Кавказа до Сирии, грабя и разрушая все, что встречалось на ее пути. Этот бурный поток, отголоски которого мы находим у израильских пророков, представляет собой первое в истории вторжение северных степных кочевников в среду древних южных цивилизаций, и это движение будет периодически возобновляться в течение двадцати веков.
Когда ассирийцев, вавилонян и мидов в качестве гегемонов в Передней Азии сменили персы, они занялись защитой «оседлого» Ирана.
Незаурядный политический деятель, царь из династии Ахеменидов Кир Великий был одержим химерической идеей – завладеть миром. В этой связи в исторических хрониках есть факт, свидетельствующий, что иноземным захватчикам сумели дать сокрушительный отпор свободолюбивые племена массагетов под предводительством царицы Томирис.
По Геродоту, Кир осуществил свой последний поход против массагетов, живших восточнее Хивы около 530 г. до н. э., но потерпел полное поражение и погиб.
Следует остановиться на историческом портрете Кира Великого, основателе Персидской империи Ахеменидов, свергнувшем Астиага, царя Мидии, и захватившем его столицу Экбатану (550 г. до н. э.). В 546 г. до н. э. Кир разгромил Креза и установил свое господство над Малой Азией и царством Набонида (последнего из халдейских царей), добавив к своим владениям Вавилон, Ассирию, Сирию и Палестину. Дальнейшие завоевания на севере и востоке завершили создание огромной империи.
Следующим противником скифов из династии Ахеменидов был правитель Персии Дарий I (ум. в 486 г. до н. э.). Скифия в VI в. до н. э. уже представляла большую политическую силу.
Дарий начал с крупной экспедиции против «европейских» скифов (514–512 гг. до н. э.). Через Фракию и нынешнюю Бессарабию он вступил на территорию Степи, где скифы, следуя обычной тактике кочевников, тактике выжженной земли, не вступая в сражение, стали отступать и заманивать его все дальше в пустынные просторы. У Дария хватило мудрости вовремя повернуть назад. Геродот считал эту «русскую кампанию» безумным капризом деспота. В действительности же Дарий стремился осуществить естественную политическую идею – сделать «внешний Иран» персидским и завершить паниранское объединение.
Древние персы, покорив на западе Вавилон, Малую Азию, Сирию и Египет, а на востоке Согдиану и часть Индии, рассматривали себя как мировую империю – Иран, противопоставлявший себя Турану. Иран и Туран населяли близкородственные племена арийцев. Разделяла их не раса или язык, а религия.
Инициатива разделения древнеарийской культурной целостности приписывается пророку Заратустре, жившему в VI в. до н. э. и проповедовавшему монотеизм – почитание Ахурамазды («мудрого владыки») вместо пантеона арийских богов – дэвов, тех самых, которых эллины помещали на Олимпе, а германцы – в Валгалле. Помощники Ахурамазды – ахуры – эквивалентны эллинским гигантам и индийским асурам – врагам дэвов. Мифология и космогония в новом исповедании оказались перевернутыми на сто восемьдесят градусов.
Новую веру приняли далеко не все. Даже в Иране она возобладала не сразу. Но все арийцы, которые сохранили верность древним богам, стали туранцами, а сторонники Заратустры – иранцами. Так совершилось разделение на Иран и Туран.
После того как попытка объединения провалилась, скифы оставались хозяевами Южной Руси еще на протяжении трех столетий.
В результате экспедиций Дария I в Малой Азии все-таки был поставлен надежный заслон набегам кочевников.
В III в. до н. э. скифы пали жертвой сарматов, за исключением небольшой их группы в Крыму, которая была завоевана готами в III в. н. э.
Крупные скифские вторжения VII в. до н. э. на Кавказ, в Малую Азию, Армению, Мидию и Ассирию интересны не только для политической истории. Первый контакт скифов с ассирийским миром (не забудем, что скифы были его союзниками), который продолжался около ста лет, представляет собой важнейшее событие для истории степного искусства. Прежде всего именно во время походов в Малую Азию в VII в. до н. э. скифы завершили переход из бронзового в железный век. И начало скифского искусства проходило под влиянием Хальштатской техники обработки железа в кельтско-дунайском регионе. Но главным образом великое перемещение народов в VII в. до н. э. привело к тесным отношениям между Кавказом и страной мидийцев (Луристан), с одной стороны, и скифов – с другой. Имеются бесспорные свидетельства прямого влияния ассирийско-вавилонской Месопотамии на первые произведения скифского искусства.
Это – отправная точка всего скифского искусства, о котором можно оказать, что оно обошло стороной ассирийский (или греческий) натурализм, предпочтя ему декоративность. Так, на юге России на целые столетия воцаряется эстетика Степи, а ее четкие тенденции можно проследить в их развитии на востоке, вплоть до Монголии и Китая. С самого начала в скифском искусстве существовали два течения: натурализм, периодически подпитываемый из ассирийско-ахеменидских источников, с одной стороны, и эллинизмом, с другой, и декоративное течение, которое подавляет, деформирует и отводит в сторону первое течение ради чисто орнаментальных целей. В конце концов, анималистический реализм, с которым никогда не расставался этот народ всадников и охотников, превратился в предлог для декоративной стилизации.
Такая тенденция объясняется условиями жизни кочевников – как скифо-сарматов на западе, так и хуннов на востоке. Они не имели постоянных поселений, поэтому скульптура, барельеф и живопись, которые изначально предполагают реализм, были для них чуждыми. Их атрибуты роскоши сводились к одежде и украшениям, к аксессуарам снаряжения и конской сбруи. Поэтому такие предметы, как застежки и пряжки, подвески для сабли, элементы лошадиной сбруи, будто специально предназначены для стилизации. Кроме того, все северные кочевники проводили жизнь верхом на лошади, преследуя и загоняя зверей, как волки загоняют антилоп. И естественно, что они усвоили из ассирийско-вавилонских уроков только геральдические темы и стилизованные сражения животных. И наконец, эти анималистические сюжеты имели для степных охотников магическое значение.
Если оставить в стороне греко-скифские предметы украшения, которые можно назвать скифскими только по сюжету, но на деле они выполнены греческими художниками, работавшими для эллинских колоний в Крыму или непосредственно для степных царей, мы увидим в скифском искусстве только образы животных, сведенные к геометрическим формам и служащие для орнаментальных целей. Повсюду: в Костромском захоронении V в. до н. э., в Елизаветовских раскопках той же эпохи, в Кул-Оба, в Крыму (450–350 гг. до н. э.), в сокровищнице сарматской эпохи из Западной Сибири (I в. н. э.), в Верхне-Удинске (Забайкалье), – где найдены образцы хуннского искусства нашей эры, мы видим оленей и лошадей с пышной гривой, а когти хищников завиваются в кольца и спирали, в два раза превышающие размер животного. Даже верхняя губа лошади вывернута в форме улитки. В западносибирском искусстве скифов и сарматов и в искусстве аналогичного типа, которое сформировали юечжи, стилизация анималистических форм достигает совершенства.
Степное искусство далеко уходит от искусства оседлых народов: скифское искусство можно противопоставить ассирийско-ахеменидскому, хуннское – китайскому, несмотря на их общую почву, которой являются сцены охоты и сражения зверей. Ассирийцы, ахемениды и китайцы эпохи Хань показывают нам тех же животных, преследующих или угрожающих друг другу, в простом, наполненном воздухом декоре. А у скифов и хуннов мы наблюдаем зверей, которые сплетаются в смертельной схватке. Здесь нет никакого движения. Это драма, в которой жертва как будто увлекает своего палача в пропасть гибели. Но здесь есть внутренний динамизм, внутренняя трагическая мощь.
Находки предметов скифского искусства дают возможность проследить скифское продвижение по Руси. Примерно в 700–550 гг. до н. э. центр скифской культуры находился в степях юго-восточной части – на Кубани и Таманском полуострове. Разумеется, скифы властвовали уже и на Южной Украине, между нижним течением Днепра и низовьем Буга, как свидетельствуют находки в Мартоноше и Мельгунове, но эта власть, скорее, носила спорадический характер. По Таллгрену, только между 550 и 450 гг. до н. э. скифская культура окончательно утвердилась на территории нынешней Украины, а ее апогей датируется 350–250 гг. до н. э., о чем свидетельствуют большие царские курганы в низовьях Днепра, в Чертомлыке, Александрополе, Солоке, Деневе и т. д. Самая северная зона на западе, затронутая скифской экспансией, находится на северной границе лесостепной полосы, южнее Киева и около Воронежа. К северо-востоку скифская экспансия достигает Саратова, где сделаны важные открытия и где Таллгрен локализует скифский, или находившийся под скифским влиянием, народ, – в любом случае представляющий иранскую расу. Это сарматы. Вполне возможно, что скифы в Южной Руси составляли всегда только правящую верхушку, а основу составляли киммерийцы, т. е. фракийцы и фригийцы.
Сведения Геродота о скифах обнаруживают чисто иранскую ономастику, данные греческого происхождения о тех же скифах указывают на фракийско-фригийскую ономастику. Это лингвистические следы, подтверждаемые следами археологическими. Таллгрен пишет: «Хальштатский тип киммерийской бронзы продолжал существовать на Украине в качестве крестьянской культуры даже во времена укрепления связей между скифами и эллинизмом». Наконец, к северу от скифской области с киммерийской основой жили другие варвары, не скифы, которых Геродот называет «андрофаги», «меланкелены» или «исседоны», которых можно отнести также и к угро-финнам. Таллгрен локализует андрофагов к северу от Чернигова, а меланкеленов – к северу от Воронежа. Мы знаем, что эти два народа вступили в союз со скифами для отражения нашествия Дария. Что касается иседонов, то они жили, очевидно, на Урале, в районе Екатеринбурга. Кстати, андрофаги и меланкелены, т. е. угро-финские соседи скифов, относятся к так называемой мордовской культуре, следы которой обнаружены на Десне и Оке, в которой присутствует геометрический орнамент, более бедный и совсем не похожий на скифский стиль.
<<Назад Вперёд>>
Просмотров: 10656