Двоевластие. Расцвет могущества Золотой Орды

загрузка...

Так какую же роль играл Ногай? Впервые эта личность упоминается историками при Берке-хане, когда Ногай, джучид младшей ветви, благодаря близким родственным связям с ханским двором и удачному командованию отрядами тюрко-монголов в качестве темника во время битвы с войсками хулагуидов, выдвинулся на одно из первых мест в государстве. Большие организаторские способности, твердость характера, склонность прибегать к жестоким, а иногда и просто коварным средствам открыли перед его страждущей власти и богатства натурой большие перспективы.

Туда-Менгу (1280–1287 гг.), брат и преемник Менгу-Тимура, согласно Новайри, был очень набожным мусульманином, «соблюдавшим все строгие каноны ислама, всегда окруженным шейхами и факирами». Это была заурядная личность, но курултай избрал Туда-Менгу ханом Золотой Орды.

Однако Ногай был достаточно силен, чтобы утвердить себя в качестве реального соправителя нового хана. Ногай, как и Туда-Менгу, стал называться ханом. В некоторых западных источниках Ногай назывался императором, а в египетских анналах – маликом. Скорее всего, во время избрания Туда-Менгу Ногай лично объявил себя ханом Мангкытской орды. Возможно, во избежание столкновения между последователями Ногая и Туда-Менгу курултай, избравший последнего ханом кыпчаков, почел за лучшее признать Ногая ханом мангкытов.

Каким бы ни был формальный статус Ногая, фактически он стал более могущественным, чем официальный хан кыпчаков, хотя это было и недостаточно для того, чтобы полностью устранить последнего. Результатом явилось двойное правление, и хотя время от времени два хана сотрудничали друг с другом, в ряде случаев они отдавали противоречивые приказы, что создавало крайнюю неразбериху. Туда-Менгу не был достаточно силен для того, чтобы открыто противостоять Ногаю.

Туда-Менгу принял ислам как духовное откровение и стал суфием. Идеи суфизма имели большое влияние в Малой Азии, Иране, а позднее и в Османской империи. Высшим в учении суфизма считался отказ от радостей и красот этого мира; истинный суфий должен жить в бедности, очищать душу через любовь ко всему человечеству и иметь пантеистическое сознание, что считалось сущностью всех религий, через которые народы должны надеяться на спасение.

Под влиянием суфизма Туда-Менгу утратил интерес к власти и пренебрегал государственными делами, к ужасу своих подданных. Вскоре распространились слухи, что хан душевно болен. В конце концов Туда-Менгу пришлось отречься от престола, и на трон посадили Тула-Буку (1287–1290 гг.), племянника двух прежних ханов. Однако фактическим хозяином ханства был Ногай.

Францисканец Ладислас, глава миссии в Крыму, в отчете генералу своего ордена от 10 апреля 1287 г. «О путешествии брата Моисея к золотоордынскому двору» ставит Ногая на одну ступень с Тула-Букой, называя его вторым императором. Создается впечатление, что если собственная территория Туда-Менгу, затем Тула-Буки располагалась вокруг Сарая, на Нижней Волге, владения Ногая следует искать ближе к Дону и Донцу. Переписка францисканцев также показывает, что Ногай не питал вражды к христианству; одна из его жен, которую францисканцы называли Джайлак, или Алака, крестилась в Киркьере. А когда мусульмане украли колокол с католической часовни в Крыму, монгольский чиновник наказал виновных.

Ногай был достаточно надежным союзником византийцев. Здесь следует отметить, что в последний год правления Менгу-Тимура отношения между Ногаем и Византией обострились как из-за болгарских проблем, так и из-за решения Менгу-Тимура вступить в прямые отношения с императором Михаилом VIII. Первым шагом Ногая после смерти Менгу-Тимура стало восстановление дружеских отношений с византийским императором. Он предложил свою помощь против мятежного правителя Фессалии и направил к Михаилу VIII 4 тыс. отборных тюрко-монгольских войск. Император был чрезвычайно удовлетворен, но кампания так и не состоялась из-за внезапной смерти Михаила VIII (1282 г.). В 1280 г. Ногай помог заменить на троне болгарского царя на боярина половецкого происхождения Тертера. Сын и наследник византийского императора Андроник II начал свое правление с признания болгарским ханом Тертера (известного как хан Георгий Тертерий I), который в 1280 г. установил свое правление на значительной части болгарской территории.

Видимо, по соглашению с Ногаем император Михаил VIII заключил с египетским султаном Килавуном договор, гарантирующий купцам и послам, направляющимся из Золотой Орды или в Орду, беспрепятственное прохождение по морскому пути через Босфор.

В царствование Тертера (1280–1292 гг.) Болгария была настоящим тюрко-монгольским протекторатом, тесно связанным с Ногаем. Сын Тертера, Святослав, находился в качестве заложника при дворе Ногая, а его сестра вышла замуж за Чеку, сына грозного монгольского властителя. Кстати, дочь Ногая была женой русского князя Федора Рязанского.

Одним словом, Ногай решил расширить сферу господства тюрко-монголов на запад, и в этой связи рассмотрим общую природу и этническую основу государства Ногая.

В течение двадцати лет после первого появления Ногая на Балканах (1265–1285 гг.) ему удалось построить процветающую империю. Ее этническим ядром стал его собственный ногайский, или мангкытский, народ, которому подчинялось разнородное множество других народов. Сам ногайский народ продолжал оставаться кочевым. Некоторые завоеванные народы, такие, как половцы, были полукочевниками, такие, как болгары, занимались сельским хозяйством. Важной группой среди подданных Ногая были аланы, которые мигрировали из Крыма и района нижнего Дона в Молдавию в начале его правления. Следует вспомнить, что другая группа аланов занимала именно этот регион около 400 г. н. э., как раз в то время река Прут стала называться Аланской рекой. По всей вероятности, именно в V в. был основан город Яссы, который в дальнейшем стал важным торговым городом, называемым в русских летописях «Ясским (или Асским) Торгом».

Далее, во владениях Ногая было много русских, среди них бродники в районах Нижнего Днестра и Нижнего Дуная. Русские на этой территории также занимались торговлей. Перечень «русских городов» этого периода в Молдавии записан в Воскресенской летописи.

Последними по очереди, но не по значению должны быть упомянуты валахи (румыны). Следует вспомнить, что предки румын жили на Балканском полуострове, на землях Нижнего Дуная и в Трансильвании со времен Римской империи. В ХII в. валахи вместе с половцами приняли активное участие в создании так называемого Второго Болгарского Царства. В Трансильвании румыны находились под постоянным влиянием мадьяр. С этой точки зрения тюрко-монгольское вторжение в Венгрию в 1241 г. можно считать важной вехой в истории румынского народа, поскольку оно смягчило давление со стороны мадьяр, хотя бы на какое-то время. Как группа, входящая в федерацию народов, управляемых Ногаем, румыны в конце концов оказались в состоянии утвердиться как более или менее сплоченная общность сначала в Валахии, а позднее в Молдавии. В Молдавии они жили в тесном контакте как с аланами, так и с русскими. Румыны приняли кириллический алфавит, и их цивилизация в то время находилась под значительным славянским влиянием.

Согласно византийскому историку Георгию Пахимересу, все народы, подчиненные Ногаю, постепенно перешли под тюрко-монгольское влияние, надевая тюркские одежды и изучая тюрко-монгольский язык. Социологически империя Ногая напоминала западноскифское и сарматское государства, а также Готское королевство IV в. Простираясь от Днепра на запад к территории Нижнего Дуная, она занимала примерно ту же территорию, что и Готское королевство. Государство было богато сельскохозяйственными продуктами и рыбой и удобно расположено для ведения широкой торговли с Венгрией, Литвой и Русью на севере, с Византией на юге и с Крымом на востоке.

Быстрый рост государства Ногая не мог не отразиться на соседних странах, особенно на Венгрии. Как мы знаем, Венгрия была захвачена тюрко-монголами в 1240–1241 гг. Уход Бату-хана в 1242 г. предотвратил включение ее в состав Монгольской империи, но даже после этого монголы считали мадьяр потенциальными членами тюрко-монгольской федерации ввиду их исторического происхождения. Тюркский элемент в Венгрии существенно усилился благодаря миграции туда сильной группы половцев в 1239 г. С ними обосновалась и группа аланов. Румыны составляли еще один немадьярский элемент в Трансильвании. С половцами, аланами и румынами в Ногайской империи Венгрия теперь была значительно более, чем раньше, открыта для влияния народов из причерноморских степей.

Результатом этого стало возрождение старых степных традиций при венгерском дворе, по крайней мере – среди части мадьяр, и рост влияния орды Ногая и половцев в венгерских делах. Правящий король Венгрии Ласло IV (1272–1290 гг.) имел половецкое происхождение по матери, которая была половецкой княгиней. Именно через своих половецких родственников Ласло IV постепенно пристрастился к образу жизни и привычкам степных народов. Он зашел столь далеко, что заключил в тюрьму свою супругу, королеву Изабеллу Анжуйскую, взял себе в жены двух ногайских княжон и отрекся от христианства. Это, естественно, вызвало негодование папы, а также опасения у соседних христианских правителей. В самой Венгрии существовала сильная оппозиция татаризации страны. Лишь небольшая часть мадьяр выразила готовность следовать за королем по избранному им пути.

Именно на таком фоне можно лучше понять вмешательство Ногая в венгерские дела. Обеспокоенный оппозицией христиан, король Ласло IV достиг взаимопонимания с ханом Ногаем, который в свою очередь вступил в сотрудничество с ханом Тула-Букой (до вступления последнего на престол).

Интервенция Ногая помогла Ласло IV на некоторое время удержать трон. При таком стечении обстоятельств, однако, венгерский король начал сомневаться в мудрости своей собственной политики и, казалось, был готов к тому, чтобы вернуться в лоно христианства, но в 1290 г. был убит половцами. Его смерть знаменовала собой окончательную победу христианства в Венгрии. Фердинанди считал Ласло IV подражателем Аттилы.

После венгерской кампании Ногай и Тула-Бука переместили свое внимание на Польшу. Их целью, по всей вероятности, было предвосхитить польскую интервенцию в поддержку христианской партии в Венгрии. В конце 1286 г. Ногай появился в Галиче со своей армией, и два монгольских предводителя, усиленные русскими вспомогательными войсками под командованием галицких и волынских князей, напали на Польшу. Они действовали порознь, и хотя тюрко-монголы хорошо поживились в Польше, им не удалось захватить страну, и в начале 1287 г. они возвратились в Галич и Волынь и вновь их разорили. Опустошение этих областей было столь же полным, как и киевских земель при Бату-хане. В результате потерь населения и богатств власть князей из галицкого дома была настолько подорвана, что в процессе объединения Западной Руси их подчинили себе великие князья Литвы.

Отношения между Ногаем и Тула-Букой обострились во время их совместной кампании против Венгрии и Польши, когда Тула-Бука стал жаловаться, что Ногай не оказывал ему достаточной поддержки. Теперь, как вполне состоявшийся хан, Тула-Бука посчитал, что может позволить себе бóльшую независимость, и его отношения с Ногаем становились все хуже и хуже.

Весной 1288 г. Тула-Бука развязал кампанию против государства ильханов, возобновив вражду между двумя ветвями чингисидов, которая была начата ханом Берке. Целью хана Золотой Орды был, как и раньше, захват Азербайджана. Ни эта кампания, ни вторая, последовавшая весной 1290 г., не принесли каких-либо прочных результатов.

Если Тула-Бука надеялся, благодаря войне с ильханами, поднять свой престиж, который был так или иначе поколеблен его предыдущей безуспешной кампанией против Венгрии и Польши, то он просчитался.

Лидеры оппозиции, видимо, были готовы поддержать притязания Тохты (1290–1312 гг.) (сына Менги-Тимура) на трон. Во всяком случае, Тула-Бука решил захватить Тохту. Предупрежденный об опасности, Тохта бежал к Ногаю и попросил у него, как у старейшего из джучидов, защиты. Ногай был только рад использовать этот повод для подрыва авторитета Тула-Буки. Поэтому он предоставил Тохте приют в своей орде и гарантировал беженцу безопасность. Ногай тогда не понимал, что совершает роковую ошибку, поддерживая Тохту.

Могущество и влияние Ногая в конце концов рассердили молодого хана Тула-Буку, который собрал войско, чтобы расправиться с ним, но старый опытный воин сумел усыпить подозрения Тула-Буки и пригласил его на дружескую встречу, которая была западней. Юношу окружили люди Ногая, сбросили его с лошади и схватили. Ногай передал его Тохте, который, ненавидя молодого хана, убил его. После чего Ногай посадил Тохту на трон, уверенный в том, что новый хан, обязанный ему, станет послушным инструментом в его руках (1290 г.). Однако Тохта скоро тоже стал тяготиться опекой Ногая.

Хотя Тохта и получил от Ногая помощь в завоевании трона, он не намеревался оставаться пожизненно его должником. Тохта проявил себя очень способным правителем и человеком совершенно иного склада, нежели Туда-Менгу и Тула-Бука. Благоговейный приверженец культа Неба, он был проникнут суровыми монгольскими традициями и верил во всемонгольское единство. Достаточно осторожный, чтобы избегать поначалу открытого столкновения с Ногаем, Тохта с самого начала своего правления занялся организацией сильной армии и администрации. Но он вынужден был сделать еще несколько уступок Ногаю, прежде чем почувствовать себя готовым открыто противостоять ему.

Пользуясь переменой на троне в Золотой Орде, официальный великий князь Андрей Городецкий в сопровождении нескольких ростовских князей и ростовского епископа отправился к Тохте для возобновления ярлыка и изложил ему свои жалобы на креатуру Ногая – правящего великого князя Дмитрия Переяславского. Последний отказался появиться при дворе Тохты, считая себя вассалом Ногая. Князь Михаил Тверской (сын великого князя Ярослава II) также принял сторону Ногая и направился для подтверждения своего права на трон к нему, а не к Тохте. И князь Даниил Московский (самый младший сын Александра Невского) отказался появиться при дворе Тохты. Таким образом, разделение властей в Золотой Орде привело к образованию двух соперничающих групп среди русских князей. Тохта отказался мириться с подобным положением и предпринял энергичную попытку утвердить свое господство над всей Северной Русью.

Хотя хан Ногай решил на сей раз не вмешиваться в русские дела, его, вероятно, беспокоили решительные действия Тохты. Он посчитал необходимым напомнить Тохте, что высшая власть в делах Золотой Орды все еще принадлежит Ногаю. В связи с этим в 1293 г. главная жена Ногая, Байлак-хатун, нанесла визит ко двору Тохты и была принята с достойным почетом. Через несколько дней празднеств она сказала Тохте, что его «отец» (т. е. сюзерен) Ногай хочет предостеречь его от ряда военачальников, которые раньше поддерживали Тула-Буку и которых Ногай считает опасными. Она назвала двадцать три из них: Тохта вызывал каждого по очереди в свой шатер и казнил одного за другим.

Это свидетельство преданности Тохты успокоило Ногая. И он решил расширить свое влияние в Сербии, послав туда армию: у короля не было выбора, как признать себя вассалом Ногая (около 1293 г.).

В этом же году началась затяжная война между Генуей и Венецией. Ввиду широкой торговой экспансии двух итальянских республик в Восточном Средиземноморье, конфликт повлиял не только на отношения каждой из них с рядом восточных стран, но и на международную политику в целом как в Европе, так и в Азии. Генуэзцы прочно обосновались в крымских портах во время правления Менгу-Тимура. Венецианцы, возмущенные тем, что утратили былые преимущества в прибыльной черноморской торговле, вскоре попытались восстановить свое положение в Крыму.

Торговые компании генуэзцев и венецианцев уже полвека существовали в Крыму. В 1266 г. тюрко-монголы предоставили генуэзцам участок земли в Каффе для представительства и складов, это стало началом крупной генуэзской колонии в Крыму. Итальянские торговцы добирались до Нижней Волги, города Сарай, столицы золотоордынских ханов и крупного торгового центра. Они, помимо всего прочего, покупали там молодых рабов-тюрков и перепродавали их мамлюкам Египта для пополнения армии. Недовольный такой торговлей, которая лишала его лучших солдат, хан Тохта занял враждебную позицию по отношению к итальянским торговцам. В 1307 г. он приказал арестовать генуэзцев, жителей Сарая, и послал войска в генуэзскую колонию в Крыму. 20 мая 1308 г. генуэзские колонисты сами подожгли город и сбежали на кораблях. Ситуация оставалась напряженной до самой смерти Тохты (август 1312 г.). Но это позже, а к концу 90-х гг. XIII в. отношения Ногая с Тохтой стали очень напряженными. По всей вероятности, генуэзцы попросили Тохту о защите как от венецианцев, так и от поддерживавшего их Ногая. А Ногай предложил убежище и сотрудничество ряду военачальников Тохты, которые дезертировали от своего хана. Сыну одного из них Ногай даже отдал в жены свою дочь.

Тохта направил посланника к Ногаю, чтобы потребовать объяснений и, если они не будут удовлетворительными, пригрозить ему войной.

В конце концов армия Тохты напала на ставку Ногая, но в первом же сражении на берегу Дона в 1297 г. он потерпел сокрушительное поражение. Постаревший Ногай совершил роковую ошибку: он не двинулся сразу на Сарай, где скрылся его противник.

Примерно в это же время война между Генуей и Венецией завершилась победой генуэзцев в решающем морском бою при Курцоле (7 сентября 1298 г.). Между прочим, именно в этом бою Марко Поло, вернувшийся из Китая в Венецию в 1295 г., был захвачен в плен генуэзцами, и именно в генуэзской тюрьме он рассказал свою историю соседу по камере Рустичьяно из Пизы, который записал ее и сохранил для потомков. Возможно, не будь этого тюремного заточения, он так и не нашел бы времени изложить на бумаге эту историю. Хотя Генуя и выиграла войну, условия мирного договора не были суровыми для Венеции, и право венецианцев торговать на Черном море было признано в 1299 г.

В 1299–1300 гг. Тохта вновь повел войска на запад. Во второй битве у Днепра Тохта разгромил Ногая, которого предали все бывшие сторонники. Об этом писал Рашид-ад-Дин: «Его сыновья и его войска на склоне дня бросились в бегство. Его схватил один русский солдат из армии Тохты и хотел убить. Ногай назвал себя и сказал, чтобы его отвели к Тохте, но солдат отрубил ему голову и отнес ее хану. Тохта был опечален смертью старика и приказал казнить убийцу».

Итак, сделаем выводы о роли Ногая в период двойного правления.

В течение четырех десятилетий Ногай играл такую крупную роль в политической жизни Золотой Орды, что иностранные государи принимали его за хана, посылали к нему посольства и царские подарки, встречали его послов как послов царских и т. д. Официально Ногай был только темником и правителем западных областей Дешт-и-Кыпчака от Дона и до Днепра, к которым при Тохте он получил еще власть и над Крымом с его богатыми торговыми городами. При Менгу-Тимуре, и особенно при Туда-Менгу, и в начале царствования Тохты он играл роль всемогущего временщика, который в полном смысле слова сменил одного из ханов. Собственно говоря, своим постоянным вмешательством в политические дела Золотой Орды Ногай внес много раздора, положил начало феодальным распрям, которые после полустолетнего перерыва в первой половине ХIV в. при Тохте и Узбек-хане (1312–1342 гг.) вновь возродились во второй половине ХIV в., пока наряду с другими причинами не привели Золотую Орду к полному упадку и политическому распаду. Царствования Туда-Менгу и Тула-Буки, в известной мере, были не чем иным, как политической фикцией. Во всяком случае, понять их без учета роли Ногая нельзя.

Может возникнуть вопрос, почему Ногай, такой всесильный, не взял власть открыто в свои руки и не объявил себя ханом. Понять это в условиях тюрко-монгольских политических представлений не трудно. В те времена авторитет имени Чингисхана и его рода был настолько велик, что не находилось личности, которая решилась бы пойти против укоренившегося представления, что ханом может быть только лицо из рода Чингисхана. Насколько это представление крепко держалось в политическом сознании XIII–XIV вв. можно видеть хотя бы из того факта, что Темур (1370–1405 гг.) не принял титула «хан», а называл себя эмиром.

В первое время царствования Тохты Ногай действительно был полновластным хозяином, и Тохта целиком и беспрекословно выполнял его предписания. В этом отношении чрезвычайно характерен случай, когда Ногай потребовал от Тохты казни многих золотоордынских беков (нойонов), считавшихся противниками Ногая. Тохта выполнил это требование, чем очень пошатнул свое положение. Но вскоре Тохта нашел в себе достаточно силы и мужества, чтобы восстать против временщика. Повод легко для этого нашелся. Ногай оказал гостеприимство бежавшим от Тохты мятежным эмирам и отказался их выдать. Между Ногаем и Тохтой начались военные действия, кончившиеся после упорной и долгой борьбы не только разгромом ногайского войска, но и убийством самого Ногая в 1300 г. В течение почти сорока лет последний держал в своих руках все нити политической жизни Золотой Орды.

После решающей победы Тохты над Ногаем период Двоевластия в Золотой Орде прекратился. Хан Тохта после физического уничтожения Ногая мог считать себя полновластным государем Золотой Орды.

Сыновья Ногая пытались унаследовать отцовские владения, но их раздоры лишь сбособствовали победе Тохты. Один из них, Чака, преследуемый Тохтой, сначала скрылся у башкиров, затем у аланов и в конце концов в Болгарии, где царствовал его шурин Святослав.

Святослав признал его своим сюзереном и помог ему взойти на болгарский трон в Тырнове (конец 1300 или начало 1301 г.). Таким образом, ханом Болгарии стал чингисид. Однако это продолжалось недолго. Опасаясь репрессивных мер по отношению к Болгарии со стороны Тохты, Святослав вскоре предал Чаку. Заговор, который он возглавлял, удался, и Чака был брошен в тюрьму и там задушен. Затем Святослав объявил себя ханом Болгарии, по всей видимости, в качестве вассала Тохты.

После смерти Чаки орда Ногая распалась: часть ее мигрировала в русскую Подолию, еще одна часть признала сюзеренитет Тохты, и ей позволено было остаться в причерноморских степях; со временем они стали называться малыми ногайцами. Остальные ногайские кланы предпочли вернуться к своим прежним местам обитания в бассейне реки Яик, к северу от Каспийского моря, чтобы воссоединиться со своими родичами, которые оставались там на протяжении всего правления Ногая. Они стали называться великими ногайцами (см. «Ногайская Орда»).

Тохта начал править в очень трудной и сложной политической обстановке. Борьба с Ногаем отняла много сил и средств. Победа досталась ему после долгой и упорной борьбы. В том же 1300 г. в Золотой Орде началась засуха, продолжавшаяся около трех лет. За засухой «последовал, – по словам аль-Макризи, – падеж лошадей и овец, дошедший до того, что у них (жителей) нечего было есть и они продавали детей и родичей своих купцам, которые повезли их в Египет и другие места».

Несмотря на все эти трудности, именно на начало XIV в. приходится подъем производительных сил Золотой Орды. К этому времени государственные и общественные порядки оформились в военно-феодальную систему. К этому времени оба Сарая – Сарай Бату и Сарай Берке – стали крупными и богатыми ремесленно-торговыми городами.

Согласно большинству источников, Тохта не был мусульманином, а придерживался язычества, возможно, был буддистом, что не мешало ему проводить покровительственную политику в отношении мусульман.

Тохта пошел по стопам Ногая, установив дружественные отношения с Палеологами в Византии. Дружба, как и в случае с Ногаем, была скреплена семейными узами: Мария, внебрачная дочь императора Андроника II, стала одной из жен Тохты.

Следует заметить здесь, что в конце XIII в. в Малой Азии произошли важные события, последствия которых должны были повлиять на судьбы Византийской империи, а позднее – и Руси. В 1296 г. ильхан Газан сместил сельджукского султана Масуда II с престола. Под началом его преемника в Сельджукском государстве начался мятеж, который был подавлен войсками Газана в 1299 г. После этого Сельджукский султанат распался. Местные эмиры в Анатолии, которые все это время являлись вассалами султана, теперь вынуждены были давать клятву верности ильхану. Многие из них стали фактически независимыми и среди прочих – сын Ертогрула Осман. На протяжении его правления Осману удалось создать сравнительно сильное собственное государство. Находясь на смертном ложе, он получил радостное для себя известие о том, что его сын Орхан захватил важный город Бурсу, находившийся близко к южному побережью Мраморного моря (1326 г.). Бурса стала первой столицей Османской империи.

Как и перед его предшественниками, перед Тохтой стоял вопрос об отношениях с хулагуидским Ираном. Царствованию Тохты соответствуют у хулагуидов: правление Кейхату (1291–1295 гг.), Байду (1295 г.), Газан-хана (1295–1304 гг.) и Улчжайту (1304–1316 гг.). Одно время отношения между двумя монгольскими государствами прояснились, и кавказская дорога, которая в течение долгих лет была закрыта для купцов и их товаров, вновь открылась.

Это восстановление порядка в Золотой Орде не могло не отразиться также и на русских делах. Все русские князья вынуждены были подчиняться Тохте, поскольку теперь не было хана-соперника, к которому можно было бы обратиться за защитой. Таким образом, внешне было восстановлено подчинение Руси хану.

Важный намек на планы Тохты касательно Руси сохранился у автора, который продолжил «Историю» Рашид-ад-Дина в его сообщении об обстоятельствах смерти Тохты в 1312 г. Согласно ему, Тохта решил сам посетить Русь; он отправился на корабле вверх по Волге, но, прежде чем достигнуть пределов Руси, заболел и умер на борту. Решение Тохты поехать на Русь было уникальным в истории Золотой Орды. Ни один из монгольских ханов ни до, ни после него не посещал Русь в мирное время в качестве правителя, а не завоевателя. Несомненно, этот исключительный шаг Тохты был вызван намерением провести далекоидущие реформы в управлении его северным улусом. О характере этих реформ мы можем только догадываться.

С начала XIV в., как уже было отмечено, в Золотой Орде начался подъем производительных сил, и последние годы царствования Тохты были в этом отношении подготовительными к тому периоду расцвета военного могущества Золотоордынского государства, которое по времени связывается с именем Узбек-хана (1312–1342 гг.).

По словам аль-Бирзали, при вступлении своем на престол Узбек-хан имел от роду тридцать лет, «он исповедовал ислам, отличался умом, красивой внешностью и фигурой».

Узбек был сыном Тогрулджи, внуком Менгу-Тимура. Прав на Золотоордынский престол не имел. После смерти Тохты, прежде чем назвать ханом сына покойного, тюрко-монгольские предводители решили отклонить кандидатуру Узбека и убить его во время церемонии. Но Узбека предупредили. По словам автора «Истории Увейса», Узбек с помощью одного из влиятельнейших эмиров Кутлуг-Тимура убил сына Тохты Ильбасмыша и захватил Золотоордынский престол.

Напомним, что на грани XIII и XIV вв. улус Джучи распался на Золотую Орду и Белую Орду, каждая из которых имела свою собственную династию из потомков старшего сына Чигисхана Джучи. С первых лет образования улуса Джучи и после распада на две указанных орды, согласно персидским авторам XV–XVII вв., Золотая Орда составляла правое крыло джучиева войска, т. е. поставляла из среды своего кочевого населения все входящие в него тумены, а Белая Орда составляла левое крыло, т. е. поставляла все тумены левого крыла.

С первых же дней Узбек-хан взял определенный и твердый курс. Посадив Узбека на престол, Кутлуг-Тимур начал играть большую роль в государственной жизни страны, прежде всего в качестве наместника Хорезма. По словам аль-Айни, первое время он «распоряжался управлением государства, устройством дел его и сбором податей его». Благодаря советам Кутлуг-Тимура, Узбек-хан быстро освободился от ряда соперников и врагов, убив самым коварным образом наиболее опасных из них.

Как и Берке-хан, Узбек твердо и решительно повел политику исламизации, стараясь в этом отношении решить задачу в возможно быстрые сроки. Через два года после прихода к власти Узбек-хан сообщил египетскому султану аль-Мелику ан-Насиру Мухаммеду, что в его государстве осталось очень немного неверных. Это, конечно, не соответствовало действительности, но Узбек-хан имел в виду не народные и тем более кочевые массы трудящихся, а господствующие классы.

Известно, что Узбек-хан, считающийся главным проводником ислама в среде феодальных верхов золотоордынского общества, издал распоряжение об убийстве не только шаманов, которые играли огромную роль в общественной жизни тюрко-монголов, но и буддийских лам. Не следует, конечно, преувеличивать роль буддизма у тюрко-монголов во второй половине XIII и начале XIV в., едва ли он мог быть даже очень заметным в жизни монгольского народа. По всему видно, что суфизм не оказал никакого сопротивления исламу. Другое дело шаманизм: шаманы крепко держали в своих руках народные массы Золотой Орды еще долгое время после официального принятия ислама верхами золотоордынского общества при Узбек-хане.

В своей международной политике Узбек, в целом, был агрессивнее Тохты. Он вмешался в 1324 г. в болгаро-византийский конфликт во время междоусобной войны в Византии, оказав поддержку болгарскому хану Георгию Тертеру II.

В 1330 г. Узбек еще раз вмешался в балканские дела, но безуспешно. К тому времени сформировалась византийско-болгарская коалиция против Сербии. Как молдавские аланы, так и валахи под предводительством воеводы Иоанна Бессараба поддержали болгар. Участие Бессарабии в коалиции стало сигналом появления румын на международной арене. Узбек, со своей стороны, направил 3 тыс. ногайских воинов для усиления коалиции. Объединенная союзническая армия составляла 15 тыс. человек.

Решающий бой в этой войне состоялся при Вельбужде (Костендиле) 28 июня 1330 г. и закончился полной победой сербов. После этого Сербия стала самым сильным из балканских государств и вскоре достигла своего наибольшего расцвета при короле Стефане Уроше IV по прозвищу Душан (1336–1355 гг.).

Как и во время правления Тохты, отношения между ханом и генуэзцами при Узбеке периодически портились из-за случавшихся конфликтов. В 1322 г. тюрко-монголы разграбили город Солдай и разрушили там много христианских церквей.

Тем не менее мусульманство Узбек-хана не мешало ему терпимо относиться к христианству: папа Иоанн XII в своем письме от 13 июля 1338 г. благодарил хана за благоволение к католическим миссиям, а по просьбе митрополита Московского Петра хан предоставил большие привилегии русской церкви в 1313 г. В 1339 г. Узбек принял францисканца Жана де Мариньоли, посланника Бенуа XII, и подарил ему великолепного скакуна. Узбек заключил торговый договор с генуэзцами и венецианцами. Послы Генуи, Антонио Грилло и Николо ди Пагана, получили разрешение восстановить стены и отстроить склады в Каффе. Каффа вновь начала развиваться, и начиная с 1318 г. она стала престолом римско-католического епископа. Генуэзцы также утвердились в этот период в Боспоре (Керчи) и в Херсоне.

Отношения с Западом были в то время хорошими, и терпимость тюрко-монголов позволяла францисканцам отвратить кыпчаков от ортодоксии и обратить их в римское католичество. Для них отцы церкви перевели на тюркский язык латинские псалмы и молитвы. Знаменитый «Команский (кыпчакский) Кодекс», хранящийся в библиотеке Петрарки, содержит глоссарий и кыпчакские литературные тексты, в основном религиозные, написанные в 1294–1295 гг., а продолжение датируется 1340 г.

Альянс с Египтом и обращение монархов в ислам привели к глубоким изменениям и к медленному, но верному проникновению этой религии в массы, особенно в XIV в. С Египтом Узбек поддерживал активные отношения. В 1314 г. султан аль-Малик ан-Насир выразил желание жениться на принцессе из джучидов. Узбек, после долгих колебаний, согласился отдать ему в жены чингисидскую принцессу – неслыханная милость по монгольским понятиям, скрепляющая союз Золотоордынского ханства с официальными защитниками ислама. Однако брак не был счастливым: султан развелся с Тулунбай через несколько дней и передал ее одному из своих эмиров. Узбек ничего не слышал ни об этом инциденте, ни о последовавшей затем смерти Тулунбай на протяжении пяти лет, когда же узнал, то был оскорблен, в связи с чем отправил несколько посольств в Египет с требованием объяснений (1332 г., 1335 г.). Позднее он выразил желание жениться на одной из дочерей султана, но ему сообщили, что ни одна из них не достигла брачного возраста. Ясно, что из двух монархов Узбек больше стремился к установлению сердечных отношений, поскольку из-за конфликтов с ильханами он нуждался в поддержке мамлюков.

Войска Узбека в разных комбинациях действовали не только на границе, но и на самой хулагуидской территории. Однако сколько джучиды ни старались, Азербайджана они так и не получили. На протяжении почти ста лет Азербайджан не выходил из рук Ирана, находившегося во второй половине XIII и в первой половине XIV в. под властью тюрко-монголов.

В отношении русских дел политика Узбека была менее конструктивной, чем политика Тохты. Он не делал попыток изменить положение вещей на Руси и поставил себе значительно более узкую цель: предотвратить формирование объединенного русского государства и сохранить баланс между русскими князьями, особенно тверскими и московскими. Хан назначил специальных уполномоченных, которых можно было бы назвать его политическими эмиссарами, наблюдавшими за делами в том или ином русском княжестве.

За титул великого князя Владимирского (с контролем над Новгородом) вели борьбу князья Михаил Тверской и Юрий Московский. Хан Узбек отобрал ярлык у князя Тверского и передал его Московскому, кроме того, князь получил в жены сестру Узбек-хана. Князь Юрий Московский двинулся со своей молодой женой и небольшим войском на Тверь, и тверичи захватили в плен его жену, которая так и умерла в плену. В ходе расследования этого дела хану стало известно, что князь Юрий Московский укрывает в своей сокровищнице часть налогов, которые он в качестве дани собрал для хана. Узбек-хан лишил князя Московского ярлыка и передал его младшему брату Александру. Тверь, так и вся Тверская земля были безжалостно разорены тюрко-монголами, а тысячи тверичей угнаны в плен. Некоторые из них, как мы уже знаем, были привезены в Китай.

Тверичи не могли дольше сдерживать своих антимонгольских настроений, и вскоре они восстали и убили как самого монгольского представителя, так и большинство из его чиновников и охраны (1327 г.). Узбек тут же вызвал Ивана Калиту в Орду и приказал ему вести карательные войска против Твери вместе с князем Александром Суздальским, таким образом Узбек сурово наказал Тверь руками Ивана Калиты. Хан, вероятно, не желал чрезмерно усиливать Московское княжество, в связи с чем показательно, что ярлык на княжение в Великом княжестве Владимирском он даровал не Ивану Московскому, а Александру Суздальскому (1328 г.). Лишь после смерти князя Александра, четыре года спустя, Иван Калита получил ярлык на Великое княжество Владимирское. Однако несколько княжеств были ему неподвластны: Тверское, Суздальское и Рязанское. Князь каждого из них был уполномочен собирать налоги и привозить деньги прямо к хану без посредничества великого князя. Чтобы обеспечить себе устойчивое милостивое отношение хана, Иван Калита совершал частые визиты в Орду.

В силу добрых отношений между Иваном I и Узбек-ханом жизнь на московской земле представлялась более безопасной, нежели в любом другом месте, и население быстро увеличивалось. Иван I добавил к своему собственному титулу несколько слов – «и всея Руси». Это расширение великокняжеского титула имело глубокое значение. Оно ознаменовало начало движения к объединению Руси и готовность московского князя занять в этом процессе лидирующее положение, к тому же он всячески проявлял свою преданность Узбек-хану. Именно в качестве исполнителей воли ханов московские князья готовили свое славное будущее.

Узбек-хана высоко превозносили мусульманские историки и путешественники за его защиту и пропаганду исламской веры, за справедливое правление и поддержку торговли. Согласно Ибн-Арабшаху, историку XV в., при Узбек-хане торговые караваны безопасно курсировали между Крымом и Хорезмом, не нуждаясь в каком-либо военном сопровождении, и на протяжении всего пути было вдоволь пищи и корма для скота.

Огромное значение Узбек-хан придавал городской жизни. С его именем связано новое строительство, рост и украшение Сарая Берке, куда он официально перенес столицу Золотой Орды из Сарая Бату. Несомненно, что шаг этот был чрезвычайно благоприятен для дальнейшего подъема производственной и культурной жизни Сарая Берке. Лучшее описание Сарая Берке сделано как раз в царствование Узбек-хана арабским путешественником Ибн-Баттутой, который был здесь в 1333 г. Его впечатления, ярко выраженные, определенно подчеркивают богатство золотоордынской столицы.

В Сарае Берке жило «шесть народов»: монголы, аланы, кыпчаки, черкесы, русские и греки – и у каждого был в городе свой район. Для защиты себя и своих товаров иностранные купцы останавливались в особой части города, обнесенной стеной.

С Узбек-ханом связано огромное строительство. По его приказанию возводились в Сарае Берке мечети, медресе, мавзолеи, дворцы, от которых остались, к сожалению, только скрытые еще кое-где в земле фундаменты, да главным образом элементы декоративного убранства – мозаичные и расписные глазурованные изразцы. Узбек-хан строил не только в Поволжье, но и в Крыму. До наших дней в Старом Крыму (Солхате) сохранилась мечеть с великолепным резным каменным порталом, с датой постройки и именем самого Узбек-хана. При нем в Ургенче строил и его родственник, всемогущий наместник Хорезма Кутлуг-Тимур. Во внешней политике Узбек-хан продолжал старую традицию. Золотая Орда была в постоянных торговых, культурных и дипломатических сношениях с мамлюкским Египтом.

Как и его предшественники, Узбек проводил в городе лишь часть года, в остальные месяцы странствовал со своей свитой. Летом он часто направлялся на высокое плато Северного Кавказа, расположенное близко к горам. Его всегда сопровождали жены и высшие придворные чиновники. Эта странствующая орда описана Ибн-Баттутой как огромный, в постоянном движении, город из шатров.

Любимой женой Узбека была хатун Тайдула. Ибн-Баттута называет ее «Великая хатун», и ему рассказывали люди, которым он доверял, что у Тайдулы было особое телосложение. Каждую ночь Узбек снова и снова обнаруживал ее девственницей, и поэтому предпочитал ее всем остальным своим женам.

Двор Узбека был знаменит роскошными приемами, которые давались каждую пятницу в Золотом Шатре. Празднование окончания поста было особенно пышным и изысканным.

Высшей точкой военного могущества Золотой Орды было время Узбек-хана, а его власть одинаково авторитетна на всех землях его обширных владений.

Однако частые неурядицы при дворе в период наибольшего могущества Золотой Орды явно указывают на глубокие противоречия в среде Золотоордынского государства и общества. Золотоордынская власть держалась по существу на насилии. Ее территории были целиком населены покоренными народами, в культурном отношении стоящими неизмеримо выше монголов.

Жители Хорезма, Крыма, Булгара, северного Кавказа – земледельцы и горожане – имели свою богатую экономическую и культурную базу. В этой среде власть Золотой Орды ощущалась всегда как насилие и пользовалась всеобщей ненавистью, исключая богатых купцов, связанных торговыми интересами с ханским двором, поскольку ханы и царевичи участвовали своими вкладами в операциях караванной торговли. Наряду с оседлыми, земледельческими областями улус Джучи включал в себя огромные степные территории, где проживало большое количество кочевников – тюрков, тюркизированных монголов и монголов.

Численная кочевая часть улуса Джучи, быть может, и не преобладала над оседлой, однако в области политической она играла первенствующую роль. Хозяевами государства были представители ее знати – эмиры, беги, нойоны. Их объединяло одно – они стремились быть максимально самостоятельными, и при слабых ханах плели интриги, создавали склоки, устраивали дворцовые перевороты. В их среде были существенные разногласия и, прежде всего, по вопросу об отношении к городам и скотоводческим районам. Одни из них были связаны с ними личной собственностью, участием в их жизни, почему и склонны были идти на принятие ислама; другие, напротив, считали за лучшее знать только кочевую скотоводческую жизнь и пользоваться данями и налогами с покоренных оседлых областей. Эти разногласия отражались в политической жизни столкновениями.

Нужны были лишь незначительные толчки, чтобы все отмеченные противоречия пришли в движение, и в Золотой Орде наступила смута.

<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 8345