Углубление кризиса феодального общества. Крестьянские восстания в первой половине XIX в.
|
загрузка...
|
Реставрация реакционного феодального режима. Движение Тэйшонов отмечено многими замечательными подвигами, порожденными общенародным подъемом. Однако в рассматриваемый риод еще не было материальной базы для того, чтобы вырвать общество из тисков феодализма. Хотя реформы Куанг Чунга носили прогрессивный характер и решительно проводились в жизнь, они все же не были достаточными для того, чтобы общество поднялось на новую ступень. Из-за этих объективных условий, а также из-за беспомощности Нгуен Лы, самоуспокоенности и мелочности Нгуен Ияка феодальная реакционная группировка Нгуен Аня сумела создать себе опорную базу в Зядине, нашла поддержку у помещиков внутри страны и иностранного капитала, с 1790 г. Нгуен Ань начал совершать опустошающие набеги на Биньтхуан и Зьенкхань, которыми правил Нгуен Няк. Однако у Тэйшонов были достаточно мощные вооруженные силы, которые преграждали путь экспедициям Нгуен Аня и неоднократно громили его войска. Вместе с тем задуманный Куанг Чунгом план освобождения Зядиня так и не осуществился, и это повернуло ход событий в пользу Нгуен Аня.
После смерти Куанг Чунга на троне оказался его малолетний сын Куанг Тоан, который еще не мог продолжать дело отца, в это время обострились внутренние противоречия среди верхушки Тэйшонов, приведшие к тому, что их власть стала быстро слабеть.
Используя эти благоприятные для себя обстоятельства, Нгуен Ань активизировал наступление на север и захватил Куиньон (1799 г.), а затем—фусуан (1801 г.). Несмотря на это, война продолжалась с неослабевающим ожесточением и упорством. Армия Тэйшонов, возглавляемая генералами Чан Куанг Зиеу и By Ван Зунгом, отвоевала Куиньон. Одна из воительниц тэйшонской армии, Буй Тхи CvaH, и сын Куанг Чунга Куанг Тоан собрали в дельте р. Красной 30-тысячную армию и организовали контрнаступление к югу от р. Зянь. Оно потерпело поражение, однако армия, возглавляемая Буй Тхи Суан, продолжала героически сопротивляться. Только к июлю 1802 г., т. е. через 10 лет после кончины Куанг Чунга, Нгуен Ань захватил Тханглонг и установил реакционный феодальный режим на всей территории страны.
В истории Вьетнама прогрессивные правители приходили к власти в результате побед, одержанных в ходе освободительного движения, либо после победоносной борьбы против иноземных захватчиков, в защиту национальной независимости и единства государства, в этом была главная причина могущества этих правителей и династий.
Нгуены были последним правящим феодальным домом, пришедшим к власти в результате контрреволюционной войны благодаря использованию сил иноземных захватчиков. Нгуен Ань, объявив себя государем под именем «Зя Лонг», положил начало династии Нгуенов после того, как подавил революционное движение крестьянства, основным содержанием которого была борьба за права народа, за национальную независимость и объединение страны. Династия Нгуенов поэтому была крайне реакционной; режим, установленный Нгуенами, был, как определил в свое время Куанг Чунг, «смердящим трупом». Он не имел реальных жизненных сил и сразу же был осужден народом. Его подлинная сущность проявилась с первых дней правления в виде террористических актов и мести со стороны Нгуен Аня крестьянским руководителям и лицам, принадлежавшим к семейству Тэйшонов, не исключая их жен и детей.
Нгуен Ань приказал разрыть могилы Нгуен Хюе и Нгуен Няка и «заключить» их останки в темницу. Дети Куанг Чунга и тэйшон-ские генералы были схвачены. Одни из них были разорваны на куски, другие — раздавлены слонами. Дети тэйшонских военачальников были разысканы и тоже зверски умерщвлены. Все, что хоть как-то напоминало о Тэйшонах, уничтожалось. «Буду мстить им до девятого колена»33*,— говорил Зя Лонг.
Тэйшонские военачальники стойко держались под пытками. Буй Тхи Суан вместе с мужем, генералом Зьеу, и дочерью 14 лет была схвачена Нгуенами, и перед лицом смерти она сохраняла мужество и хладнокровие, выражая гордое презрение к врагу.
Народ глубоко скорбел о ее гибели. Вскоре после казни Буй Тхи Суан была сложена песня, прославляющая героизм этой женщины.
Нгуены выражали лишь интересы хиреющих феодальных сил, они не имели никакой социальной базы, кроме класса помещиков, и поэтому режим Нгуенов в корне противоречил чаяниям масс. Все императоры из дома Нгуенов: Зя Лонг (1802—1819), Минь Мень (1820—1840), Тхиеу Чи (1841 — 1846) и Ты Дык (1847— 1882) боялись народа и заботились лишь о том, как бы оградить воздвигнутый ими строй от попыток свержения. Опасаясь вспышек народного движения, Нгуены не решились оставить свою столицу в Тханглонге и перенесли ее в Хюэ.
Тханглонг был столицей государства свыше восьми столетий. Население города не раз подымалось и свергало реакционные правящие династии, изгоняло армии иноземных захватчиков, и вот Зя Лонг «отблагодарил» народ. Он не только не осмелился сделать своей столицей Тханглонг, но и велел разрушить окружавшие его древние крепостные стены, в центре города было приказано построить небольшую цитадель по образцу тех, что сооружал французский инженер Вобан.
Семейство Нгуенов укрепляло свое господство, проводя абсолютистскую политику. Правители из династии Нгуенов намеревались сосредоточить в своих руках всю полноту законодательной и исполнительной власти, суд и контрольные органы. Они не желали, чтобы кто-либо разделял с ними право властвовать или посягал на их прерогативы, в этих целях Зя Лонг издал указ о «четырех не», суть которого сводилась к тому, чтобы не учреждать должности премьер-министра, не проводить экзаменов на звание «тиен ши», не давать права женщине быть во главе государства, не давать высочайших титулов лицам, не принадлежащим к королевскому роду. Впрочем, и членам королевской семьи эти титулы не давали никаких реальных прав.
Зя Лонг сохранил крупные административные единицы, такие, как Бактхань (Бакбо) и Зядинь (Намбо), отданные в управление наместникам, которые были наделены широкими полномочиями. Минь Мень отменил это деление. Вся страна была разделена на 29 провинций (тинь). Провинции, в свою очередь, делились на уезды (фу, тяу), затем шли волости (тонги) и общины, в результате такой перестройки административного деления права местных властей были сильно ограничены, а роль центральной власти значительно возросла. В горных районах Нгуены наряду с сохранением правления племенных вождей у нацменьшинств ввели систему контроля за их деятельностью, направляя туда для этого чи-новников-инспекторов. Нгуены обладали неограниченной властью в стране и правом решать все большие и малые вопросы в центре и на местах. Для укрепления личной диктатуры Нгуены не отказывались ни от каких методов и средств вплоть до умерщвления своих ближайших родственников и людей, которым династия была обязана своим «становлением», таких, как Нгуен Ван Тхань (его заставили выпить яд), Ле Ван Зюет, Ле Тят.
Таким образом, овладев страной, объединенной в результате восстания Тэйшонов, правители династии Нгуенов заботились лишь об укреплении власти своего рода, об усилении абсолютистского режима. Зя Лонг и другие правители из рода Нгуенов замышляли «подчинить власти императора всю вселенную». Усиление абсолютизма не только не способствовало укреплению единого государства, но и наносило вред силам национального единства, ослабляло потенциал страны.
Нгуены постоянно содержали большую регулярную армию, призванную охранять абсолютистский режим, готовую подавить любое выступление народных масс, в начале правления Зя Лонга она насчитывала более 110 тыс. пехотинцев и приблизительно 20 тыс. моряков. К середине XIX в. численность только пехотных частей и подразделений выросла до 200 тыс. человек, в период военных действий количество солдат удваивалось.
Законодательство дома Нгуенов также было подчинено одной задаче — укрепить абсолютистский режим, централизованную власть, подавлять сопротивление народных масс. Образцом законодательных актов этого периода могут служить обнародованные в 1815 г. «Законы и установления правящей династии» — свод законов, известный под названием «Кодекс Зя Лонга».
«Кодекс Зя Лонга», по существу, почти полностью копировал свод законов маньчжурской династии в Китае. Нгуены окончательно порвали с традициями и правовыми установлениями прошлого, отбросив относительно прогрессивные законы о браке, семье и гражданских правах, введенные Ле Тхань Тонгом. Принципиальным положением «Кодекса Зя Лонга» была защита абсолютной власти монарха, восстановление и укрепление устаревших феодальных порядков, прямое подавление любого выступления народных масс или попытки такого выступления. Реакционный характер законодательства Зя Лонга отчетливо проявился в расширении сферы применения и ужесточения различных наказаний.
«Кодекс Зя Лонга» предусматривал наказания даже для жен и детей тех лиц, которые совершили какие-либо преступления против режима. Например, за «бунт» зачинщик его и участники приговаривались к четвертованию, а их семьи наказывались следующим образом: юноши старше 16 лет — обезглавливались; мальчики моложе 16 лет и женщины — отдавались в рабство. Формы наказания были разработаны таким образом, чтобы смерть людей сопровождалась варварским поруганием: четвертование, рассчитанное на медленную смерть, отсечение головы (отрубленную голову выставляли напоказ), надругательства над телами казненных и т. д. Как правило, каждая статья кодекса предусматривала наказание розгами и плетьми, в этом отношении режим, установленный Нгуенами, был в полном смысле слова палочным.
Взяв власть в СВОИ руки, Нгуены немедленно отменили все прогрессивные преобразования Куанг Чунга и восстановили старые, феодальные порядки. Династия отказалась от всех нововведений, что шло вразрез с прогрессивными тенденциями мирового исторического развития. Любое предложение, предусматривавшее хотя бы малейшее изменение в социально-экономической структуре страны, осуждалось как «оскорбляющее императора» либо как «неправильное, не отвечающее установлениям предков». Все, от короля до чиновника последнего ранга, почитали лишь «мораль мудрейших», придерживались давно устаревших правил и порядков. Режим, установленный Нгуенами, был до предела консервативным. Он гасил в зародыше всякую попытку критики, душил какую бы то ни было инициативу, превращал чиновников в подхалимов и угодников, умеющих лишь безропотно и бездумно выполнять любую прихоть короля, которая расценивалась как повеление неба [...]
Развитие абсолютистской монархии вело к неуклонному росту бюрократического аппарата, к увеличению количества чиновников и служащих в государственных учреждениях, и чем больше раздувалась феодально-бюрократическая машина, тем более она загнивала и разлагалась.
В период правления Нгуенов все без исключения чиновники получали должность и звание после сдачи экзаменов. Однако система обучения и порядок проведения конкурсных экзаменов, скопированные за рубежом, были крайне отсталыми, а методы зубрежки не способствовали пониманию проблем реальной действительности. Учащиеся и экзаменующиеся забивали себе голову «классическими» трактатами, написанными на старокитайском языке вэньян, и историческими хрониками эпохи Хань, Сун, Тан. Естественно, что при такой подготовке чиновники, весьма кичившиеся своим запасом ненужных знаний из древних книг, на деле были крайне невежественны.
Император Минь Мень однажды был вынужден даже сетовать по поводу существовавшей системы обучения: «Эти ученые лишь пережевывают пустые фразы да превозносят друг друга. Такая учеба неизбежно приводит к тому, что способных людей становится с каждым днем все меньше»34*.
В период правления Нгуенов все чиновники получали ежегодное или ежемесячное денежное и продовольственное содержание. Его размеры, определенные императорским двором, были не очень велики. Поэтому они использовали любой повод, чтобы грабить народ при сборах налогов и рассмотрении судебных дел, во время призывов в армию, при строительстве дамб и дорог. Особенна было распространено взяточничество, в большинстве своем чиновники вели роскошную жизнь, ибо средства, которые они добывали поборами и лихоимством, были в сотни раз больше содержания, получаемого ими от государства [...]
Отношение народа к чиновникам как к грабителям нашло отражение в многочисленных казао:
Запомни, сынок, одну заповедь:
Ночью грабит вор, а днем — чиновник.
Плохо, когда тебя обворовывают,
Но еще хуже жаловаться на это чиновнику.
[...] Общинная верхушка бесчинствовала в деревне, применяя угрозы и принуждение, ибо в ее руках было право распоряжаться жизнью крестьян в прошении, направленном двору в 1828 г.у Нгуен Конг Чы отмечал: «Общинные заправилы превращают нас в сирот; жены без счету становятся вдовами, мы обездолены, имущество отбирают у нас, и никто не заступится, поэтому-то они действуют открыто и ничего не боятся»35*.
Режим Нгуенов был подобно опухоли на теле загнивающего феодального строя. Он полностью противоречил интересам народа, общественному прогрессу, любым тенденциям к эволюции, проникающим извне.
Положение трудящихся. В результате прихода к власти Нгуенов народ был лишен всех плодов своей борьбы. Они принимали все меры к тому, чтобы восстановить и упрочить права класса помещиков, укрепить режим угнетения и эксплуатации крестьянства и всех других слоев трудящихся.
В области аграрных отношений Нгуены ввели различные системы налогообложений в разных районах страны, закрепив тем самым различия между севером и югом, в то время как налог с частных земель был почти одинаков, налог с общинных земель на севере был примерно в два раза больше, чем на юге
Так, в 1803 г. налог взимался в следующих размерах36*
Таким образом, люди, имевшие частные земли, главным образом помещики, выплачивали примерно одинаковый налог, тогда как в положении крестьян-общинников явственно видны серьезные различия.
Таблица. Взимание налогов
Налог в основном взимался натурой, в качестве налога государство требовало поставлять рис высокого качества, в случае неурожая налог выплачивался в виде фиксированной денежной суммы. Нгуены заботились лишь о том, чтобы налог был получен полностью, не обращая внимания на тяжелое положение народа.
Помимо земельного налога люди, достигшие определенного возраста, должны были выплачивать подушный налог, а если занимались торговлей или ремеслом, то соответственно — торговую или ремесленную подать. Многие районы в добавление к этому должны были ежегодно поставлять императорскому двору различные предметы роскоши, т. е. ценные виды сельского и лесного хозяйства, морепродукты, ремесленные изделия (шелк, парчу, атлас и т. д.). Например, из Хайзыонга (Хайхынг) ко двору императора поставляли особый сорт плодов личжи, из Намдиня (Намха) —бананы, которые назывались королевскими.
Нгуены продолжали сохранять режим отработок. Ежегодно каждый мужчина должен был отработать для государства бесплатно 60 дней. Иногда продолжительность отработок удваивалась. Для укрепления своей власти Нгуены заботились о срочном строительстве в каждой провинции бессчетного количества крепостей, расширяли сеть дорог. Кроме того, строились императорские дворцы и усыпальницы, резиденции для (ЧИНОВНИКОВ. На этих стройках люди не только работали бесплатно, но и должны были поставлять туда строительные материалы.
Так, на строительных работах в столичном городе Хюэ во время правления Зя Лонга ежедневно было занято от 50 тыс. до 80 тыс. крестьян, отбывающих трудовую повинность. Население провинции Нгеан поставляло на строительные работы в столице «железное дерево»; из провинции Зядинь везли черное дерево, из Тханьхоа — каменные плиты, из Куангнама — черепицу и кирпич и т. д.
Одной из причин тяжелого положения народных масс была воинская повинность в период правления Нгуенов. Полную ответственность перед государством за исполнение воинской повинности несли деревни. Каждая из них должна была направлять установленное число рекрутов, а также выделять определенное количество денег на вооружение, экипировку и содержание солдат. Таким образом, крестьяне не только были обязаны служить в императорской армии, но и содержать ее. Поскольку регулярные войска все время увеличивались, воинская повинность становилась все тяжелей.
Режим угнетения и эксплуатации ложился непосильной ношей на плечи трудовых слоев населения. Дни сбора налога стали для народа днями ужаса. Чиновники и военачальники, направлявшиеся для сбора налога в деревни, превращали эти экспедиции в настоящие набеги, своевольничали, занимались лихоимством, грабили народ. Широко практиковались телесные наказания, пытки с применением тисков, шейных и ножных колодок и т. п. Чтобы выплатить налог, обнищавшие крестьяне были вынуждены продавать землю и дома, а зачастую отдавали в залог даже жен и детей.
Французский миссионер Жерар замечал: «Зя Лонг притесняет народ всеми способами. Несправедливость и злоупотребления заставляют население страдать гораздо больше, чем в период Тэй-шонов. Налоги и отработки выросли в три раза»37*.
Зя Лонг указывал: «Ныне голос войны только что умолк, и народ привык к существующим горестям и тяготам, а поэтому легко приказывать и легко добиваться выполнения ЭТИХ приказаний. Пройдет же несколько лет, и народ привыкнет к спокойствию; и тогда будет трудно приказывать, и легко будет рождаться ненависть»38*. Зя Лонг и другие императоры из династии Нгуенов укрепляли режим и аппарат подавления и эксплуатации не только для того, чтобы увеличить налоговые поступления в пользу правящей семьи, но и затем, чтобы воплотить в жизнь свое намерение зажать народ в тисках нищенского, почти рабского существования.
Тяжкий эксплуататорский режим Нгуенов вел к обнищанию народа, к истощению ресурсов страны. Он был серьезным препятствием на пути развития общества.
Реакционная экономическая политика. Придя к власти, Зя Лонг тотчас приказал конфисковать земли тех, кто принимал участие в движении Тэйшонов, заставил вернуть прежним хозяевам участки, которые крестьяне получили в ходе восстания. Тем самым крестьян бесцеремонно лишали плодов своей борьбы, восстанавливалось и укреплялось помещичье землевладение.
Основой аграрной политики в период правления Нгуенов являлось всемерное укрепление государственной собственности на землю в форме общинного землевладения и системы переделов.
В соответствии с указом о переделах 1804 г., срок перераспределения земель был сокращен до одного раза в три года и целью его было прежде всего предоставление льгот чиновникам и офицерству. Чиновник высшего ранга при переделе получал от семи до девяти паев, тогда как простолюдины — от трех до шести паев. Нгуены отменили пожалование земли за службу, вместо него чиновникам предоставлялся надел в деревне, в частности, военнослужащие помимо основного земельного участка получали еще надел размером от 7 шао до 1 мау.
Система переделов (перераспределения) земли преследовала цель укрепить основу господства и эксплуатации со стороны абсолютистского государства. При переделах крестьяне получали самые плохие земли, но в любом случае были обязаны выплачивать налог, исполнять трудовую и воинскую повинности.
В период правления Нгуенов получил широчайшее распространение захват крестьянских земель помещиками и деревенской, верхушкой. Сокращалась и площадь общинных земель. Нгуены иногда прибегали к мерам по ограничению концентрации земель в руках помещиков, однако они не давали никаких результатов.
Такие мероприятия в порядке эксперимента проводились в. провинции Биньдинь. Здесь в свое время зародилось движение Тэйшонов. После поражения восстания помещики возвратили себе земли, поделенные между крестьянами, в 1838 г. площадь общинных земель в провинции Биньдинь составляла всего 6 тыс. мауг тогда как частные владения занимали 70 тыс. мау. Большая часть этих владений принадлежала помещикам, в 1839 г. двор решил провести передел земель на основе конфискации половины частных земель и передачи их общинам для распределения между крестьянами, в 1852 г., через 13 лет после применения такой системы передела, один из чиновников-ревизоров доносил: «Землю, отданную общинам, захватывают старосты, а где есть излишки, то деревенские богатеи прибирают их к рукам, а селянам остаются только худшие участки»39*.
При Нгуенах сельскохозяйственное производство год от года деградировало. Этот процесс был следствием захвата земель помещиками и тяжелой феодальной эксплуатации крестьянства. Нгуены проявили явную неспособность в организации работ по поддержанию в порядке дамб, плотин и других ирригационных сооружений. Страна не была гарантирована от стихийных бедствий, постоянно и серьезно угрожавших сельскохозяйственному производству.
Правители, например, проявили полную незаинтересованность, к опыту строительства ирригационных сооружений в северной части страны, население которой накапливало этот опыт по крупицам в течение столетий. Вместо того чтобы проводить практические мероприятия по строительству ирригационных сооружений, Зя Лонг ограничивался риторическим вопросом: «А надо ли строить дамбы?».
В конце концов Нгуены были вынуждены создать службу дамбового хозяйства в Северном Вьетнаме, которая была ответственна только за состояние наиболее важных дамб. Ежегодно ссужались довольно значительные суммы на строительство ирригационных сооружений, но из-за неспособности властей и лихоимства чиновников результаты работ были незначительны. На всем протяжении правления династии Нгуенов повторялись засухи и наводнения, во время половодий разрушались дамбы. Только в районе Кхоайтяу (пров. Хайхынг) в период правления Ты Дыка р. Красная 10 лет подряд размывала дамбы. Плодородная густонаселенная область в результате тайфунов и наводнений превратилась в заболоченный, поросший сорняками край, откуда крестьяне уходили в поисках пропитания в другие места, с тех пор в народе говорят: «Стонет, как в Кхоайтяу просят подаяние». Тогда же были сложены и такие стихи:
В Ванзянге и Тиенлы
Наводнения который уж год подряд.
Пустуют деревни по всей округе.
Пора урожай собирать, а ни колоска риса не вызрело40*.
Земли оставались необработанными, крестьяне бродяжничали, деревни приходили в запустение
По некоторым данным, относящимся к периоду правления Нгуенов, с 1802 по 1806 г. только в северной части страны крестьянами было покинуто 370 деревень, в 1807 г. количество налогоплательщиков в Бактхани составляло только 195 989 человек, т. е. уменьшилось на 28% по сравнению с последними годами правления династии Ле (тогда было зарегистрировано 268 990 налогоплательщиков). В Нгеане количество налогоплательщиков в период правления династии Ле составляло 130 тыс., а в 1819 г. их насчитывалось только 90 тыс. в Хайзыонге в 1827 г. было 108 заброшенных деревень и 12 700 мау земли не обрабатывалось41*.
Такая угрожающая обстановка заставила правителей обратиться к срочному освоению новых земель. Началось оно с приходом Нгуенов к власти и особенно активно проводилось в период правления Минь Меня. Было предусмотрено много различных форм реализации этой политики, но наиболее важными из них были организация военных поселений и заселение пустующих земель.
Военные поселения в основном организовывались в южных районах (Намбо) и в южной части центральных районов (Чунг-бо). Правительство рекрутировало крестьян-бедняков, а также в какой-то мере использовало заключенных, формируя из них отряды, направляемые для освоения новых земель. После 6—10 лет существования поселения превращались в деревни, которые подчинялись местным властям.
Заселение пустующих земель проводилось путем строительства на них деревень и поселков. Инициатором этого курса был Нгуен Конг Чы, который лично — и довольно успешно — проводил его в жизнь. В 1828-1829 гг., вступив в должность ответственного за заселение пустующих земель, он набрал крестьян-бедняков и направил их на обработку земли вдоль морского побережья. Там были созданы новые уезды—Кимшон (пров. Ниньбинь), Тиенхай (пров. Тхайбинь), Хоаньтху и Ниньнят (пров. Намха). Площадь освоенных земель в этих административных единицах составила 40 990 мау, количество налогоплательщиков было 4190. в районах освоения земель Нгуен Конг Чы использовал для строительства дамб рельеф местности, при создании сети мелких ирригационных сооружений он опирался на опыт других районов и имевшиеся научные данные. На основе полученных здесь результатов освоение пустующих земель стало проводиться и в других местах, особенно в южных районах.
Освоение пустующих земель принесло плоды благодаря трудолюбию крестьянства и стараниям людей, которые возглавляли эту работу. Однако в условиях абсолютистской власти Нгуенов эти мероприятия не могли остановить упадка сельскохозяйственного производства, в одном районе проходило освоение земель, в то время как в другом крестьяне из-за чудовищной эксплуатации покидали родные места, оставляя уже обработанные земли. Площадь необрабатываемых земель не сокращалась, и количество бродяг не уменьшалось, а, наоборот, и тот и другой процесс имел тенденцию к росту.
К 1854 г. более 395 488 мау оставалось необработанными и 85 545 налогоплательщиков числилось бродягами42*.
[...] В течение первой половины XIX в. определенный шаг в своем развитии сделало товарное хозяйство, однако политика Нгуенов воздвигала серьезные препятствия на пути этого процесса. Нгуены облагали высокими налогами все отрасли ремесленного производства. Наиболее умелые ремесленники фактически пожизненно прикреплялись к государственным мастерским.
В стране продолжало развиваться горнорудное производство, действовало около полутора сотен шахт и рудников. Двор имел право на разработку самых богатых месторождений драгоценных металлов. На рудниках, принадлежащих властям, эксплуатировались сотни и тысячи работных людей, включая солдат и кули, выполняющих трудовую повинность. Суровая система принуждения и мизерные заработки приводили к тому, что производительность труда на этих предприятиях была крайне низкой.
Двор обладал также монополией на куплю и продажу некоторых металлов, таких, как золото, серебро, медь, свинец, олово.
Что касается частных горнорудных предприятий, то Нгуены либо заставляли хозяев сдавать их в аренду, либо облагали высоким натуральным налогом. Кроме того, государственные закупочные цены на продукцию горнорудных предприятий устанавливались гораздо ниже рыночных. Это приводило к тому, что многие частные горнорудные предприятия закрывались и объем работ на рудниках и в шахтах в целом шел на убыль.
Насущным требованием укрепления единства страны, прогресса ее экономики и вовлечения в международный обмен было развитие внутреннего рынка.
Исходя из административных нужд и военных целей, Нгуены расширили сеть сухопутных и водных путей сообщения. Целая система станций связывала столицу Хюэ с провинциями. Благодаря ей из Хюэ до Зядиня (более 1000 км) можно было добраться за 9—13 дней, а от Хюэ до Ханоя (более 650 км) — за 4—5 дней.
Одновременно правительство Нгуенов продолжало проводить крайне реакционную политику, препятствующую развитию товарного хозяйства и наносящую ущерб расширению рыночных связей внутри страны. Сложная и запутанная система налогов мешала передвижению населения, ограничивала торговлю. Например, при перевозке риса из Намдиня в Нгеан надо было девять раз уплачивать пошлину. Опасаясь, что скопление крестьян в одном месте может привести к «бунту», Минь Мень издал указ, запрещавший проводить базарные дни [...]
По данным министерства двора, торговые сборы в 1838 г. составили 851 323 куана, а в 1852 г.— только 387 243 куана, т. е. сократились на 54%.
Нгуены ограничивали развитие внешней торговли. Многие западные торговые корабли, пытавшиеся войти во вьетнамские порты и установить торговые связи, были вынуждены поворачивать обратно. Изредка двор направлял корабли в Китай или Таиланд либо в европейские торговые фактории в Калькутте, Батавии, чтобы закупать там оружие и предметы роскоши. Однако эти экспедиции были призваны лишь удовлетворять потребности придворных и аристократии и не оказывали какого-либо воздействия на развитие товарного хозяйства в стране.
Внешняя политика. Нгуены продолжали сохранять доходящий до слепого подчинения вассалитет по отношению к Цинской династии в Китае, к той самой династии, полчища которой в конце
XVIII в. наголову разгромил вьетнамский народ. Абсолютизм, утвержденный маньчжурами в Китае, воспринимался Нгуенами как образец для всестороннего подражания. Законодательство, структура государственной власти, система конкурсных экзаменов, нормы этикета, даже строительство дворцов и домов — все полностью копировалось с образцов «Небесной империи». Раболепствующий перед Цинами Зя Лонг не осмелился сохранить внушительное название страны «Дайвьет» («Великий Вьет»), ибо боялся, что оно затрагивает самолюбие «Великих маньчжуров». Он обратился к ним с просьбой разрешить впредь именовать страну «Намвьет», чтобы подчеркнуть этим названием вассальную зависимость Вьетнама от «Небесной империи» по аналогии с тем Намвьетом, который существовал в древнее время, в период правления Чжао То. Натолкнувшись на недовольство и широкое сопротивление внутри страны, Зя Лонг со временем стал вновь именовать государство по-старому — «Дайвьет», а Минь Мень назвал его «Дайнам». Однако это были лишь жесты,, ибо все императоры из рода Нгуенов сохраняли вассальную зависимость от Цинской династии, забыв о национальной гордости и национала ном самосознании.
В то же время Нгуены проводили по отношению к своим западным и южным соседям — Лаосу и Камбодже — политику территориальных притязаний и захватов. Такой внешнеполитический курс не только приводил к затрате огромных средств, к гибели тысяч людей, не только не приносил никакой выгоды народу, но и порождал взаимное ожесточение и ненависть, чем пользовались страны Запада, осуществляя аннексию и порабощение стран Индокитайского полуострова [...]
Еще в конце XVIII в. Франция пыталась использовать развязанную Нгуен Анем войну против Тэйшонов, чтобы вмешаться во внутренние дела Вьетнама. Став королем, Нгуен Ань (Зя Лонг) приблизил ко двору французов, предоставив французским миссионерам право свободной пропаганды католической религии в стране. Миссионеры усиленно «обрабатывали» Зя Лонга, внушая ему мысль о необходимости назначить престолонаследником принца Каня, известного своими профранцузскими настроениями, добивались от Нгуенов заключения внешнеполитических и внешнеторговых соглашений, выгодных Франции. Шпионы, скрывавшиеся под рясами католических монахов, ведущих пропаганду христианства во Вьетнаме, занимались разведкой и вербовкой агентуры на территории страны. В 1804 г. Наполеон Бонапарт говорил: «Общество иностранных религиозных миссий принесет мне пользу в Азии, Африке и в Америке, я буду посылать монахов-католиков для изучения ситуации в разных странах. Их рясы служат хорошей защитой и будут надежным прикрытием для политических и торговых целей»43*. Католические миссионеры, шпионя во Вьетнаме, одновременно стремились подорвать национальное единство и породить религиозную рознь в народе.
Нгуены видели надвигавшуюся опасность и не могли не беспокоиться за свою судьбу. Однако их противодействие намерениям колонизаторов было весьма недальновидным: от чрезмерных уступок западному капиталу они в страхе шарахнулись в другую крайность, порвав все связи со странами Запада. Предпринимаемые ими меры не могли предотвратить нависшую над страной и неумолимо приближавшуюся угрозу иноземного вмешательства и захвата Вьетнама, с присущим им консерватизмом, заботясь прежде всего о сохранении своих эгоистических классовых и семейно-клановых выгод, противоречащих высшим национальным интересам, Нгуены отказывались от любых предложений о реформах, которые могли бы укрепить хозяйство и обороноспособность страны. Развитие французского капитализма в первой половине
XIX в. толкало правительство Франции на расширение колониальных захватов, на приобретение новых рынков сбыта и новых источников сырья. Франция захватила владения в Америке и в Африке, соперничала с Англией и Соединенными Штатами в Азии, участвовала в разделе Индии и Китая, у французских капиталистов все сильнее разгорался аппетит на Вьетнам, на превращение его в свою вотчину и трамплин для аннексии других стран Дальнего Востока.
Французское правительство неоднократно намеревалось использовать Версальский договор 1787 г. для того, чтобы легализовать аннексию Вьетнама, в 40-х годах XIX в. оно направило ко двору Нгуенов посольство для переговоров по этому вопросу, одновременно угрожая применить силу, в 1843 и 1845 гг. к Данангу подходили морские эскадры Франции, в 1847 г. французские корабли вновь появились у Дананга и потопили несколько вьетнамских военных судов, в июле 1857 г. французское правительство приняло решение о захвате Вьетнама [...].
Положение было крайне серьезным. Однако правящий клан Нгуенов по-прежнему проводил время в удовольствиях и вполне удовлетворялся пассивными мероприятиями по противодействию грядущей опасности. Именно Нгуены должны нести полную ответственность перед историей за те беды, которые выпали на долю вьетнамского народа.
Колонизаторы способствовали восстановлению реакционного, феодального режима во Вьетнаме, ибо оно расчищало им путь для осуществления аннексии, и Нгуены закономерно стали жертвами суровой действительности, ибо правитель, пользующийся поддержкой иноземных захватчиков для того, чтобы обеспечить свое существование, неизбежно должен погибнуть от их же рук [...]
Крестьянское движение после прихода Нгуенов к власти. В предшествующий период каждая приходящая к власти династия в течение определенного периода проводила в жизнь прогрессивные мероприятия, пытаясь на какое-то время укрепить социальную базу, стабилизировать положение, упрочить свое господство Династия Тэйшонов пала, однако крестьянское движение XVIII в., высшей точкой которого было восстание Тэйшонов, оказало глубокое воздействие на весь комплекс исторических изменений, которые произошли как в период восстания, так и после него. Бурный подъем крестьянской революции привел к тому, что вьетнамский народ ясно осознал резкое противоречие феодальных порядков с коренными национальными интересами и неспособность феодалов распоряжаться судьбами страны, с первых дней своего правления Нгуены продемонстрировали полную противоположность своих устремлений интересам народа. Узкоклассовый эгоизм и реакционная внутренняя политика не могли обеспечить Нгуенам надежной социальной опоры в стране.
Едва Зя Лонг взошел на трон, как ему уже пришлось столкнуться с растущим движением народных масс, которое не прекращалось на всем протяжении его правления (1802—1819). Судя по хроникам династии Нгуенов, в течение этих 17 лет было более пятидесяти больших и малых восстаний. Уже в 1802 г. во многих районах страны вспыхнули бунты. Карательные акции и преследования сторонников Тэйшонов, осуществляемые властями, еще больше разжигали ненависть народа, в течение 1803 г. неоднократно поднимали восстания национальные меньшинства в горных районах на севере, особенно в Тхайнгуене. с 1808 по 1812 г. восстания крестьян и нацменьшинств могучей волной прокатились от севера до юга страны. Центром крестьянских движений в этот период были районы Бакбо и провинции Тханьхоа и Нгеан. Здесь помимо небольших выступлений, длившихся два-три года, начинали зарождаться восстания более крупного масштаба, продолжавшиеся десятилетиями.
Восемнадцать лет (1806—1824) длилось восстание под руководством Зыонг Динь Кука в Тхайнгуене; в провинции Тханьхоа в течение 12 лет (1808—1819) действовали отряды восставших крестьян, возглавляемые Куать Тат Тхуком. Самым крупным в равнинных районах было восстание в районе Шоннам, которым руководили By Динь Люк и Данг Чан Шиеу (1810—1822).
Крестьянское движение охватило все равнинные районы, вылившись в бесчисленное множество бунтов и вспышек возмущения. Одним из них было восстание под руководством крестьянина-бедняка из провинции Тхайбинь Фан Ба Ваня (1821—1827).
[...] Восстание продолжалось шесть лет и скоро превратилось в крупнейшее выступление крестьян равнинных районов Бакки. Районом действий крестьян была обширная приморская зона от Куангиена до Тхайбиня и Намдиня. в отдельные периоды восставшие переходили и в пределы провинций Шонтэй, Хоабинь, Тхань-хоа. Восстание не только всколыхнуло беднейшее крестьянство, но и вовлекло в свой поток выступающих против властей небогатых конфуцианских ученых, мелких чиновников.
Среди руководителей этого движения наряду с Фан Ба Ванем были военачальник Нгуен Хань, ученые-конфуцианцы Во Дык Кат и Тиеу Лиен, игравшие роль советников. Особенностью восстания являлось то, что в нем принимало участие довольно значительное количество женщин. Исторические хроники династии Нгуенов отмечают: «Мятежники представляли собой огромную толпу людей, не страшившихся смерти. А когда начиналось сражение, то даже женщины и девушки хватали пики и мечи и бросались в бой»44*.
Восставшие врывались в укрепленные посты, блокировали административные центры. Неоднократно срывали они карательные экспедиции королевских войск. Фан Ба Вань построил довольно хорошо укрепленную опорную базу в Чалу (пров. Намха), рассчитывая вести длительную борьбу. Минь Мень собрал почти все войска на севере страны, объединил их с формированиями, расквартированными в Тханьхоа и Нгеане, а также с отрядами, посланными из столицы, и только тогда ему удалось подавить восстание.
Зядинь была «колыбелью» Нгуенов, и хотя здесь не было крупных восстаний, императорские хроники были вынуждены признавать, что с 1807 г. «грабежи и воровство возникали там повсеместно»45*. Упорную борьбу против Нгуенов вели также нацменьшинства, населяющие плато Тэйнгуен.
Нгуены использовали все средства — от террора до подкупа (вплоть до того, что прибегали к авторитету движения Тэйшонов, засылали в Тэйнгуен шпионов под видом оставшихся в живых участников тэйшонского движения), но никак не могли подавить эти выступления, в конце концов они воздвигли земляной вал протяженностью около 120 км, соорудили 115 военных постов в горной части провинции Куангнгай, чтобы отражать атаки повстанцев.
Только в 1808 г. власти вынуждены были организовать свыше 30 карательных экспедиций. Губернатор области Бактхань Нгуен Ван Тхань, надеясь умиротворить население, приказал сочинить листовку, которая советовала крестьянам «не заблуждаться», «не давать себя прельстить». Однако в ответ на это в народе тотчас родилась песня «Непокоренный тайфун», в которой говорилось, что трудности и беды крестьян достигли предела, разоблачался прогнивший насквозь режим Нгуенов и чинимые им жестокости [...]
Нгуены низвели уровень жизни народа до крайнего предела голода и страданий. Страшные голодные годы и эпидемии шли непрерывной )чередой, унося сотни тысяч человеческих жизней.
В 1820 г от эпидемий умерло 206 835 человек, а в 1849— 1850 гг.— более 580 560 человек, в голодном 1856/57 году только в северных и центральных районах Вьетнама погибли сотни тысяч человек46*.
Повсеместно крестьяне, доведенные до отчаяния жестокой эксплуатацией, бросали родные деревни, шли в поисках средств к существованию в другие места. Даже в Намки, где были исключительно плодородные земли, в 1854 г. до 20 тыс. крестьян покинули свои деревни, отправившись бродяжничать.
Поэт Нгуен Зу с болью в сердце говорил об этой социальной драме:
Есть и такие, кто спит, приклонив голову на голую землю,
И месяцами просит милостыню, бродя по горам и равнинам.
Живет из милости в дальней стороне, умрет — зароют у дороги мандаринов.
(«Поминание по заблудшим душам»)
[...] Крестьянская война, зародившаяся в период правления Зя Лонга, принимала все более широкие масштабы и ожесточенный характер. За два десятилетия правления Минь Меня (1820— 1840), которые обычно рассматриваются как период «расцвета» династии Нгуенов, произошло свыше двухсот восстаний. Еще никогда в истории Вьетнама не наблюдалось столь значительного числа выступлений за такой краткий отрезок времени. За годы правления Тхиеу Чи (1841 —1846) было около 50 народных выступлений. Только за первое десятилетие правления «просвещенного» монарха Ты Дыка (1847—1882), прославившегося своей жестокостью и расточительством, произошло несколько десятков восстаний.
На всем протяжении правления династии Нгуенов повстанческое движение развивалось и среди нацменьшинств, населяющих горные районы страны.
Племена таи и нунг в горах на севере страны, тхай— в Тэйбаке, мыонги — в провинциях Тханьхоа и Нгеан, племена, населяющие плато Тэйнгуен, тямы — в южных районах неоднократно поднимали восстания против Нгуенов и карали жестоких, алчных чиновников. Крупное выступление нацменьшинств произошло в Баолаке (пров. Каобанг) под руководством вождя племени таи Нонг Ван Вана. Вместе с другими племенными вождями он поднял восстание и объявил себя правителем-военачальником. Волнениями была охвачена вся территория современного Вьетбака. в движении приняли участие все племенные вожди и большинство населения этого района. Восставшие заняли провинциальные центры Туенкуанг, Каобанг, Лангшон, Тхайнгуен, схваченным чиновникам татуировали на лбу слова «чиновник-лихоимец» и отпускали на свободу.
Крестьянские восстания и выступления национальных меньшинств были двумя потоками ожесточенной классовой борьбы в период правления династии Нгуенов. Они потрясали всю социальную систему, оказывали глубокое воздействие на общество. Некоторые представители класса феодалов — чиновники, «именитые люди» и особенно целый ряд честных конфуцианских ученых — также принимали участие в борьбе. Одним из наиболее ярких представителей таких честных конфуцианцев был Као Ба Куат — талантливый поэт, ученый, патриот. Као Ба Куат хорошо понимал все трудности народа, ненавидел установленный Нгуенами режим и тревожился за судьбы родины
Као Ба Куат родился в деревне футхи (пригород Ханоя) в семье, свято придерживавшейся конфуцианских догм. Он успешно сдал экзамены, слыл известным знатоком классического литературного языка, талантливо слагал стихи в традиционном стиле, но подвергался постоянным унижениям и гонением со стороны властей. Као Ба Куат много размышлял о смысле жизни, о предназначении человека и резко критиковал бесстыдно подличавших и угодничавших чиновников:
«Надоело уж говорить о том, сколько алчных людей ищут выгоды на разных ступенях жизни, жаждут согбенно теплого местечка, хотя бы и должности привратника».
В 1854 г. Као Ба Куат вместе со своими друзьями и учениками решил, опираясь на силы крестьян и некоторых племенных вождей, поднять восстание в Ханое, Бакнине и Шонтэе. Однако заговор был раскрыт и восстание, в котором участвовало также много конфуцианских ученых, началось раньше задуманного срока. Поэтому через несколько месяцев оно было подавлено, в начале 1855 г. Као Ба Куат геройски погиб в бою, а отдельные группы восставших продолжали действовать в различных районах на севере страны до 1856 г.
Конфуцианских ученых, принимавших участие в крестьянском движении в первой половине XIX в., нельзя рассматривать как представителей слоев новой интеллигенции, как носителей прогрессивной идеологии, которые могли бы возглавить общественную борьбу. Это были лишь отдельные личности, идущие вместе с крестьянами, борющиеся вместе с ними, а не представители класса либо какой-то политической группировки.
К борьбе крестьян против династии Нгуенов примыкали и некоторые члены бывшей династии Ле, аристократы (Ле Зуи Хоан, Ле Зуи Лыонг, Ле Зуи Хиен, Ле Зуи Кы).
Участие аристократов из рода Ле в крестьянских выступлениях, равно как и лозунг «На помощь Ле!», выдвигаемый в ходе некоторых крестьянских восстаний в период правления Нгуенов, отнюдь не свидетельствовали о том, что Ле играли важную роль или оказывали большое влияние на ход народного движения. Однако этот факт в известной степени ставил под сомнение легитимность династии Нгуенов и еще больше способствовал ее изоляции.
Противоречиями между феодальными группировками было вызвано восстание Ле Ван Кхоя в Зядине (1833—1836), в определенной степени отражавшее недовольство населения южных районов Вьетнама династией Нгуенов.
Ле Ван Кхой был воспитанником Ле Ван Зюета, бывшего губернатора Зядинь, и служил управляющим в его аппарате. Ле Ван Зюет вынашивал идею о создании местных вооруженных сил и выступал против некоторых установлений императора Минь Меня. После смерти Ле Ван Зюета Минь Мень приказал казнить тех, кто сотрудничал с Зюетом. Именно поэтому Ле Ван Кхой и некоторые бывшие подчиненные Ле Ван Зюета подняли восстание против императора. Поддержанный армейскими частями и народом, Кхой овладел шестью провинциями на юге страны и в те-чение длительного периода оказывал сопротивление властям.
Крестьянская война в период правления Нгуенов продемонстрировала огромные силы, выявила скрытые возможности и революционные традиции крестьянства и всего вьетнамского народа.
С первых дней своего существования реакционный режим неизбежно натолкнулся на решительное и мощное сопротивление народа. Движение масс неуклонно расшатывало основы власти рода Нгуенов. Проводя реакционную политику и осуществляя кровавые акции по подавлению очагов сопротивления, Нгуены сами подорвали ту базу, в которой черпали силу династии прежних времен: опору на народ, на национальное сплочение. Поэтому всесторонняя изоляция Нгуенов все больше усугублялась, в итоге их ждал печальный удел — позорное поражение от осуществлявших свои захватнические планы западных капиталистических держав.
33*Đại Nam thực lục (chính biên)... T. III, c. 85.
34*Đại Nam thực lục... T. IV, с. 250.
35*Đại Nam thực lục... T. XVIII, С. 104—105.
36*Там же. T. Ill, с. 111.
37*Nouvelles lettres édifiantes, p., 1818. T. VIII, с. 184.
38*Đại Nam thực lục... T. III, с. 191.
39*Đại Nam thực lục... T. 27, с. 334.
40*Hoàng Vần Hòe. Hạc nhân tùng ngâm (рук.).
41*Данные взяты из хроник Việt sử thông giám cương mục, Lịch triều tạp kỷ, Đại Nam thực lục.
42*Đại Nam thực lục... Кн. 14, с. 55.
43*J. Suret-Canale. Afrique noire, p., 1858, с. 120.
44Đọi Nam thực lục... T. VIII, с. 218.
45*Đại Nam thực lục... T. IV, с. 342.
46*Đại Nam thực lục.
<<Назад Вперёд>>
Просмотров: 5592