загрузка...

Преступления этого человека потрясли Францию. Судебный процесс происходил в Париже в 1946 г.

Жители улицы Лесюер гневно возмутились, когда облако вонючего дыма опустилось на тихий парижский квартал. Выбежав из домов, они задохнулись от кашля и стали бурно жестикулировать. Дым поднимался из трубы дома, где жила когда-то знаменитая французская актриса Сесиль Сорель.

В конце концов, не выдержав удушающей вони, кто-то позвонил в пожарную команду. Через несколько минут после ее прибытия пришлось вызвать полицию. Пожарные обнаружили груду человеческих костей, горящих в старом медном котле.

Именно так однажды днем в марте 1944 г. было открыто страшное преступление, небывалое в истории французской криминалистики. Оно оставляло далеко позади убийства, совершенные Ландрю, «Синей бородой из Гамбе». Ландрю был казнен на гильотине за убийство десяти женщин. Преступник с улицы Лесюер признался, что прикончил 63 человека. Его действия можно объяснить жаждой наживы, но нельзя исключить и чисто маниакального садизма.

То, что обнаружили в старинном доме № 21, расположенном в одном из наиболее аристократических кварталов Парижа, вблизи от Триумфальной арки, могло вывести из равновесия самого опытного детектива. Человеческие останки находились не только в медном котле. Были найдены не поддающиеся идентификации, разрубленные на части трупы в старой печи и в яме шестиметровой глубины, выкопанной в подвале и наполненной негашеной известью. Эксперты могли определить лишь ориентировочно, что в ней находилось от сорока до пятидесяти трупов. В соседней комнате обнаружили кучу женских туфель и одежды.

^{На улице Лесюер у дома доктора по имени Смерть}

Сообщения о ходе расследования заняли первые страницы всех французских газет, отодвинув и сообщения о войне, и главную тему, обсуждавшуюся всеми французскими патриотами, – уже близкое вторжение войск союзников на европейский континент, во Францию. С самого начала полиция не скрывала, кого разыскивает. Предполагаемым преступником был 47-летний врач Марсель-Андре Анри-Феликс Петио. На улице Лесюер, 21 у него был медицинский кабинет, а второй – меньший – в его квартире, на улице Комартен, 66, рядом с парижской Оперой. В эту квартиру полицейские ворвались через час после зловещего открытия, но было уже поздно. Здесь царил полный разгром. Врач поспешно запаковал чемоданы и сбежал вместе с женой и семнадцатилетним сыном.

Несмотря на объявление общенационального розыска, опасного преступника найти не удалось. Петио бесследно исчез.

В течение марта 1944 г. появлялись различные слухи: что он арестован в Париже, что его кто-то видел в метро, что обнаружен его труп в реке, неподалеку от Фонтенбло. Радио оккупантов подлило масла в огонь, сообщив, что Петио интернирован и работает врачом в немецком концлагере. Говорили, что преступления, подобные совершенным на улице Лесюер, обнаружены и в Германии. В них также подозревается доктор Петио.

В начале апреля начались особо энергичные поиски в родном городе Петио – Оксере (в современном произношении – Осере), находящемся в 120 километрах на юго-восток от Парижа, и в его окрестностях. Сразу была сделана важная находка – в ближайшем местечке Курсон, в магазине с велосипедами были найдены 49 чемоданов с вещами его жертв. Но Петио там уже не было.

Поиски велись по всей стране, однако усилия полиции не приносили никаких результатов.

Было установлено, что Петио составил себе состояние, заманивая свои жертвы обещаниями помочь выбраться из оккупированной части Франции в Испанию. Выдавал себя за участника Сопротивления. Опасность со стороны гестапо грозила в первую очередь евреям, которых могли отправить или на тяжелые работы в Германию, или прямо в лагерь уничтожения. Он указывал прийти вечером в его кабинет на улице Лесюер, взяв с собой только один небольшой чемоданчик, все наличные деньги и ценности. Этих людей больше никто и никогда не видел. Однако семьи исчезнувших считали, что они удачно выбрались из страны и что отсутствие сообщений только подтверждает это.

И только зловонная туча черного дыма помогла раскрыть тайну. Оказалось, что к кабинету Петио прилегала маленькая треугольная комната, в которой жертвы проводили последние минуты жизни. Система доктора была простой и всегда одинаковой. Когда «клиент» входил в квартиру, доктор провожал его в красиво обставленную комнату. Сидя рядом в удобных креслах, они обсуждали план путешествия через границу. В подходящий момент Петио сообщал своему гостю, что должен сделать ему предохранительную прививку. Вынимал шприц и быстро делал укол. Никто и не думал сопротивляться. Затем преступник отводил свою жертву, еще не ощущавшую действие яда, в эту треугольную комнату. Говорил своему посетителю, чтобы тот посидел и отдохнул. Затем выходил, закрывая двери на замок. Но и тогда жертва ничего не подозревала, так как с другой стороны комнаты находились двойные двери, через которые должны были прийти «проводники». Несчастный не знал, что эти двери никуда не вели, за ними была глухая стена. Сделано было так для того, чтобы их вид действовал на умирающего успокоительно. Он не подозревал, что за агонией до самого конца будет следить через отверстие вверху стены, при помощи перископа доктор Петио.

После смерти он раздевал труп и брал ценности. Затем следовало избавиться от трупа. Свои действия доктор отработал в мельчайших деталях. За домом 21 находился маленький дворик, к которому примыкали три каменных дома – старинных, в которых никто не жил. Единственным местом, откуда можно было увидеть небольшую часть двора, был верхний этаж соседнего дома. Чтобы исключить наблюдение оттуда, предусмотрительный Петио надстроил забор. Теперь никто не видел, как при помощи цепи и блоков он тащил тела жертв через двор и сбрасывал в предварительно выкопанную в подвале яму, наполненную негашеной известью. Когда яма заполнилась, он стал рубить трупы на куски и сжигать в печи или медном котле. Обычно ветер относил дым в сторону незаселенных домов.

Осталось неизвестным, сколько заработал Петио своей дьявольской деятельностью. Британские эксперты предположили, что несколько сот тысяч фунтов стерлингов, которые так и не были обнаружены. В ряде случаев родственники жертв могли назвать конкретные цифры. Например, у семьи Кнеллерсов, которых он взялся отправить в Испанию, с собой было 15 тысяч фунтов золотом.

Первые упоминания о «подвале смерти» за пределами Франции вызвали недоверие. Скептики предполагали, что немецкая пропаганда выдумала всю эту историю, чтобы отвлечь внимание общества от побед русских весной 1944 г. и от надежд на открытие Второго фронта в Европе (Франция была еще оккупирована немцами, а Париж освободили только через пять с половиной месяцев).

В штабе Свободной Франции в Лондоне эту информацию всесторонне проанализировали. Почему немецкое радио так широко комментировало это преступление? Почему радиостанции на французской территории, а особенно парижская, находящаяся в тесном контакте с полицией, сообщила фамилию разыскиваемого на несколько часов позже, чем немцы? Существовали предположения, что доктор Петио являлся участником Сопротивления и гестапо организовало эту шумную компанию, чтобы загнать его в ловушку. Цитировали заключение эксперта из Института медицинской психологии в Лондоне, что на основании уже опубликованных данных можно предположить: все это дело представляется сфабрикованным.

Скептики с определенной точки зрения были ближе к правде, чем это могло казаться по первому впечатлению. Ясно, что немцы были довольны – общее внимание отвлекалось от текущих военных поражений. И гестапо, видимо, прекрасно знало о деятельности Петио – позже мы убедимся в этом. Вскоре задержали жену Петио, Жоржетту, и его брата Мориса в Оксере. Их обвинили в том, что они были соучастниками Петио. Жена заявила, что никогда не бывала в доме на улице Лесюер и ничего не знала об убийствах евреев-беженцев. Смертельно бледная от ужаса, она пыталась найти какое-то объяснение деяниям своего мужа. Она сказала следователю (а затем и журналистам): «Мой муж, видимо, верил, что ликвидирует людей, которых ему указали, как изменников. Ведь и среди евреев были сотрудничавшие с гестапо. И такие завербованные хотели проникнуть в Испанию, чтобы продолжать свою страшную работу».

Морис Петио признался лишь в том, что привозил на улицу Лесюер большие количества негашеной извести, дав малоубедительное объяснение, что «брат нуждался в извести для побелки стен».

Впоследствии и жена, и брат были освобождены. Несовершеннолетний сын никогда не допрашивался по этому делу.

Летом 1944 г. французы были заняты вторжением союзников, освобождением Парижа. В эти первые дни свободы царило не только радостное возбуждение, но и полная неорганизованность. Старательно вылавливали изменников-коллаборационистов. Многие из них, предчувствуя поражение немцев, в последние месяцы активно сотрудничали с маки (партизанами Сопротивления); последние, впервые появившись из подполья, не особенно хорошо разбирались в политических хитросплетениях. В общей неразберихе на какое-то время совершенно забыли о докторе Петио. Но в октябре 1944 г. он снова напомнил о себе достаточно неожиданным образом.

В газете «Резистанс» было напечатано письмо, якобы присланное самим Петио. В этом письме он утверждал, что во время войны был схвачен гестапо и во время заключения немцы сделали из его дома склад тел своих жертв. Он заявил также, что в течение длительного времени был членом Сопротивления и по-прежнему работает для него. Он писал также, что шумиха вокруг его дела была создана гестапо для того, чтобы отвлечь внимание общества от успехов Советской армии весной 1944 г.

Было ли это письмо фальшивкой? Начальник парижского гарнизона полковник Жак Роль решил проверить утверждение Петио, что он по-прежнему является офицером Сопротивления. Он потребовал оригинал письма и приказал сравнить почерк с подлинными письмами Петио, находившимися в полицейском деле. Почерки совпали абсолютно. Затем сравнили почерк доктора с образцами почерков всех офицеров, проходящих службу в штабе Свободной Франции в Париже. В результате выяснилось, что он идентичен с почерком капитана Анри Валери, служившего в казармах Реюйи в должности военного следователя.

2 ноября на станции Сен-Манде-Турель (самое дальневосточное предместье Парижа) капитан Валери был арестован. У него была мина человека, попавшего в ловушку, что уверило полицейских – схватили того, кого следовало! Итак, погоня за серийным убийцей была закончена.

Где находился Петио все это время? Оказалось, что он не скрывался в какой-то отдаленной части Франции или в безопасном убежище близ Оксера, а торчал прямо под носом у парижской полиции.

Петио жил в небольшой трехкомнатной квартирке на улице Фобур Сен-Дени близ Больших бульваров. Чтобы изменить внешний вид, отрастил окладистую бороду и носил темные очки. Весь день оставался дома, выходя только с наступлением темноты.

Вполне возможно, что в атмосфере всеобщей неразберихи, царившей в стране после освобождения, злодею-доктору удалось бы избежать ответственности, если бы он остался в тени. Но полный тщеславия и самоуверенности Петио был убежден, что не даст поймать себя – его интеллект настолько превышал жалкие мыслительные потуги полиции! И поэтому он написал это наглое письмо, отправившее его на гильотину.

После ареста Петио был отправлен на Ке д’Орфевр, в главное управление парижской уголовной полиции. Быстро выяснили, что он с 27 сентября скрывался под именем капитана Валери. В казарму войск Свободной Франции он прибыл с комплектом документов, даже с военной книжкой (аналогом нашего военного билета).

Во время своей недолгой службы его поведение было достаточно своеобразным. Он отказывался носить военную форму, одевая мундир только по строгому приказу.

Вечером в день ареста журналисты добились беседы с ним прямо в полицейском управлении. Учитывая необычность дела и большой интерес общественности, а также надеясь – не без основания, – что наглость преступника заставит его проговориться, полиция согласилась.

Вот некоторые вопросы и ответы.

– Как вы объясните, доктор Петио, что столько трупов обнаружено в вашем подвале?

– Они были привезены туда немцами во время моего тюремного заключения. У них были ключи от дома.

– Почему ваша жена и другие члены семьи носили, как это точно установлено, одежду людей, трупы которых найдены в вашем подвале?

– Так утверждали немцы. Если вы говорите, что чемоданы, предположительно принадлежавшие умершим, найдены в доме моего зятя, то для этого имеется простое объяснение. Зять, которому поручили взять часть мебели с улицы Лесюер из моей квартиры, захватил и эти чемоданы, посчитав их принадлежавшими мне.

– Каковы мотивы помещения трупов в вашем подвале?

– Теперь еще не время говорить об этом.

– Вы отправили письмо в «Резистанс», заявляя, что невиновны и действовали для французского Сопротивления. Почему вы сами до сих пор не явились лично и не объяснили все полиции?

После некоторого колебания доктор ответил:

– Я считал, что работа следователя в настоящее время более важна и срочна, чем какие-то полицейские выяснения.

После этого интервью Петио, которого до этого много часов допрашивал шеф уголовной полиции комиссар Пино, до поздней ночи отвечал на вопросы следователя Мариотта. Это дело требовало такого напряжения, что к нему подключили сразу трех работников.

Вскоре были выявлены серьезные противоречия в показаниях Петио. В одном из первых он сказал: «Из обнаруженных трупов тридцать принадлежат немецким солдатам. Остальные – это немцы или французы, работавшие в гестапо. Я совершил экзекуции в разных местах Парижа, временами в предместьях, на безлюдье. Затем привозил тела в мой подвал».

Это полностью противоречило заявлению, сделанному журналистам в день ареста. Когда следователь Голетти в очередной раз спросил, каким образом трупы оказались в его доме, Петио сообщил еще одну версию: «Как вам известно, я – старый участник Сопротивления. Думаю, что трупы были привезены в мой дом, когда немцы держали меня в тюрьме Френе. Без сомнения, это была шутка, которую устроили мои коллеги. Поскольку я не хотел иметь неприятностей с полицией, был вынужден избавиться от трупов. Пришлось потрудиться, чтобы они исчезли. Не успел закончить эту работу».

Итак, не гестапо подбросило трупы, а его «коллеги». Стараясь сделать свое признание более правдоподобным, он рассказал следователю, что в тюрьме гестаповцы пытали его, спиливая зубы и укладывая в ванну с током. Как участник Сопротивления он боролся с агентами гестапо и одновременно помогал французам бежать, если им угрожал арест или депортация. Убил трех конфидентов гестапо: «Франсуа корсиканца», «Джо боксера» и «Адриана баска».

До определенной степени Петио говорил правду о ликвидации агентов гестапо. Среди мертвецов, которых удалось идентифицировать полиции, было несколько разоблаченных контрразведкой Сопротивления французов-предателей, одним из которых оказался упомянутый «Адриан баск». Однако в ходе следствия выяснилось то, что отнюдь не способствовало защите Петио: в момент исчезновения «Адриана» у него в нательном поясе были драгоценности стоимостью в десять тысяч фунтов стерлингов, украденные незадолго до этого.

Было также установлено, что в 1942–1943 гг. доктор действительно попал в руки гестапо. Причина ареста не была выяснена. Это могло произойти в результате торговли наркотиками, но нашлась иная, более любопытная версия. Гестапо якобы относительно рано узнало о деятельности Петио и устроило для него ловушку. Некоему осужденному на смерть старому еврею обещали, что он будет оставлен в живых, если пойдет к Петио и попросит помочь бежать из Франции. Затем тот должен был подробно рассказать обо всем немцам. Осужденный сделал то, что ему было предложено, а затем, конечно, бесследно исчез. Доктора немедленно арестовали.

Видимо, был произведен обыск, открывший детали преступного промысла. Немцы могли цинично развлекаться мыслями, что евреи и другие несчастные избегают их лап только для того, чтобы оказаться в «подвале смерти» Петио. Поэтому они быстро выпустили его и позволили продолжать свою «самаритянскую деятельность». Эта версия была подтверждена показаниями в июле 1945 г. Шарля Беретта, арестованного в Париже как коллаборациониста. Он рассказал, что во время оккупации пытался бежать в Аргентину и должен был связаться с доктором, но был схвачен гестапо. После избиений он назвал Петио, а гестаповцы со смехом проинформировали его, какой опасности он избежал. Будучи уверены, что Беретт не вернется из концлагеря, куда его должны были отправить, гестаповцы говорили с ним вполне откровенно. Они даже выражали восхищение всей процедурой функционирования «подвала смерти», с которой справлялся единственный человек…

(По материалам С. Первушина)