загрузка...

В то время правил королевством Луи XVI, но скорее он только выполнял указания кардинала Мазарини.

В субботу, 10 ноября 1657 г., уже спустилась ночь, когда королевский чиновник и с ним еще трое людей похоронили тяжелый гроб в маленькой церкви местечка Авон, недалеко от Фонтенбло. Их путь к свежей могиле с короткой надписью: «Здесь покоится Мональд XI», можно было проследить по каплям крови, падавшим из щелей гроба.

В тот день, послу полудня, отец Лебель, настоятель монастыря для бывших матросов Фонтенбло, был вызван в замок Кристиной Шведской. В Оленьей галерее монах склонился перед королевой, которой Мазарини оказал гостеприимство.

^{Королева Кристина}

Знаменитая королева Кристина. Была ли она красива? «Большого роста, с широкими бедрами, крупное лицо с правильными, хорошо выраженными чертами». В этом ее описании, сделанном современником, нет ничего, вызывающего восхищение. Но этот портрет необходимо дополнить. Это была королева, да еще какая! Королева, часто надевающая мужской костюм, которой прислуживали не служанки, а лакеи, королева, которая ругалась не хуже кучера; королева с хлыстом в руках, обуздывающая догов и любовников; королева, говорящая свободно на латыни и еще восьми языках и понимающая одиннадцать языков; королева веселая и мужественная, раздражительная и вспыльчивая, терпеливая и мстительная, вежливая и ласковая; в напудренном и напомаженном парике, пахнущая часто вином и табаком. Личность отталкивающая и притягательная. Королева, не боящаяся ни снега, ни жары, королева льстивая и боязливая, окруженная двором из ненавидящих ее любовников – вчерашних, сегодняшних и завтрашних. Набожная королева, восклицающая: «Если Бог есть, я очень удивлюсь!» Королева, скитающаяся по миру, отрекшаяся от престола из чувства независимости и свободы, принесшая тем самым мир своему народу. Хотите знать, как она описывала сама себя?

«Мне дано высокое рождение и множество талантов, к которым подкупленная природа подмешала недостатки, которые я не скрываю. Я недоверчива, подозрительна, чрезмерно честолюбива, я вспыльчива, я гордячка, нетерпелива и презираю людей, у меня насмешливый ум. Я никому не даю спуску. Эти недостатки, вместо того, чтобы сглаживаться с возрастом и опытом, наоборот, увеличиваются, из чего я сделала вывод, что это недостатки моей личности, а не моей фортуны. У меня есть еще два недостатка: во-первых, я очень часто и очень громко смеюсь; во-вторых, я очень быстро хожу. Поскольку я не смеюсь без повода, то не обращаю внимания на этот недостаток, равно как и на быструю ходьбу, в которой выражается нетерпеливость моей натуры – врага всякой медлительности. Все эти недостатки были бы достоинствами в мужчине. Но моя принадлежность к женскому полу делает эти недостатки непростительными».

Кристина забыла назвать еще один свой недостаток, так как в ту субботу ноября она приказала убить человека, которого любила, и была непреклонна в своем решении.

Отец Лебель, войдя на Оленью галерею, терпеливо ждал, когда королева обратится к нему. Он вспомнил их первую встречу – совсем недавно, 6 ноября. Тогда Кристина спросила его:

– Следит ли за мной французское духовенство?

Святой отец успокоил ее:

– Я этим не занимаюсь и свято храню чужие тайны.

Тогда королева доверила ему связку писем, упакованную в три обертки.

– Вы мне вернете это при нашей следующей встрече.

Итак, 10 ноября священник принес с собой пакет.

Рядом с королевой был ее молодой любовник, итальянский маркиз Ринальдо Мональдески, уроженец Орвието. Она встретилась с ним в Италии и сразу почувствовала притяжение к нему. Первый раз в жизни она испытывала такие чувства.

Ринальдо стоял на галерее, опершись на трость с ручкой из черного дерева. Днем он исполнял при ней роль оруженосца, ночью – совсем другие обязанности, но он не был одинок в исполнении этой роли. Другой итальянец, молодой граф Сантинелли, камергер и капитан гвардии, начал пользоваться теми же ночными прерогативами, что и Мональдески. Как бы там ни было, молодые люди ненавидели друг друга и были соперниками.

В тот день, 10 ноября 1657 г., последнее слово осталось за Сантинелли. Отец Лебель появился как раз в начале выяснения отношений между королевой и молодыми людьми.

Кристина едва ответила на приветствие священника.

– Отец мой, верните мне пакет с письмами, который я вам передала.

Королева была уверена, что Мональдески предал ее. Она пыталась заполучить неаполитанское королевство, маркиз вел переговоры от ее имени. Пакет, возвращенный отцом Лебелем королеве, содержал в себе копии писем, которыми обменивался ее оруженосец с испанцами за спиной Кристины.

– Предатель, – крикнула королева Ринальдо, показывая ему письма. Мональдески пытался отрицать очевидное, утверждая, что письма поддельные. Письма была действительно написаны не Мональдески, а переписаны рукой королевы, а подлинные были уже за корсажем. Так что он только разозлил ее, отпираясь. Бросив ему в лицо настоящие письма, она воскликнула:

– Ну а теперь вы узнаете свой почерк?

Несчастный Ринальдо попытался переложить вину на третьих лиц. Кристина молча слушала его. Маркиз бросился на колени перед ней и стал молить о прощении. Сантинелли и двое его людей вынули шпаги из ножен. Они ждали знака королевы. Но Ринальдо встал с колен и увлек королеву в сторону, уговаривая простить его.

«Ее величество не возражала ему, а, наоборот, очень терпеливо слушала, не выражая ни нетерпения, ни гнева» – так рассказывал отец Лебель.

– Отец мой, вы видите и будьте свидетелем, что я не злодейка, ничего не выдумала и дала этому предателю, этому коварному человеку, более чем достаточно времени для оправдания.

Целый час Мональдески пытался оправдаться под холодным взглядом Кристины. Вспоминала ли она в это время, что любила его? А может, она мстила за его ласки, за минуты счастья на его широкой груди, когда она чувствовала себя слабой и счастливой женщиной?

Воспользовавшись моментом, когда Ринальдо переводил дух, королева обратилась к отцу Лебелю:

– Я ухожу, а вы подготовьте его к смерти, позаботьтесь о его душе.

Священник хотел еще раз заступиться за несчастного, но королева ответила:

– Я не могу простить его. Я разговаривала с ним, как с верным подданным, передавая ему все свои самые секретные планы и мысли. Я относилась к нему, как к брату, его совесть должна стать его палачом.

В последний раз она посмотрела на своего любовника и сказала:

– Думайте о душе, маркиз, вы должны умереть!

И шагом королевы, а не судьи, она покинула галерею. Теперь Ринальдо Мональдески был один перед священником и тремя убийцами, которые торопили его с исповедью. Приговоренный бросился на колени перед Сантинелли, умоляя своего соперника пойти просить милосердия для него у королевы. Офицер подчинился вопреки чувству ненависти к осужденному. Вернувшись на галерею, он лишь повторил слова Кристины:

– Маркиз, думайте о Боге и о своей душе, вы должны умереть!

Ринальдо разрыдался и умолял теперь священника пойти к королеве. Лебель согласился. Он вошел в комнату, королева была одна. На ее лице не было следов ни волнения, ни гнева: «Я подошел к ней, – рассказывал монах, – встал на колени, со слезами на глазах умолял ее о милости и пощаде».

– Я прошу милости, мадам, ради страданий Христа!

– Я очень раздосадована, что не могу выполнить вашу просьбу, святой отец, – ответила королева. – Вероломство и коварство этого несчастного столь очевидно, что он не может рассчитывать на мое милосердие. Многие злодеи были колесованы за меньшие прегрешения.

Лебель набрался мужества и сказал:

– Мадам, вы находитесь в доме короля Франции. Что он скажет об этой казни? Одобрит ли он этот поступок?

Кристина возмутилась:

– Мне по сану принадлежит право судить людей, где я хочу и когда я хочу. Я не пленница короля Франции и нахожусь здесь по своей воле. Я хозяйка своих поступков и отвечаю за них только перед Богом. И потом, у меня есть примеры.

После этого намека на убийство герцога де Гиза Генрихом III и Кончини Людовиком XIII, отцу Лебелю ничего не оставалось, как вернуться на галерею, но он попытался еще раз:

– Мадам, отдайте маркиза в руки королевского суда, пусть его осудят, соблюдая все формальности. Вы получите полное удовлетворение и примените таким образом свое право решать судьбы людей!

– Как, отец мой, – ответила королева, – я, кто олицетворяет собой правосудие, я – владычица моих подданных, должна хлопотать о предателе, пойманном с поличным в моем же доме, имея доказательства преступления, написанные и подписанные его рукой!

– Но, Ваше величество, вы сторона заинтересованная…

Кристина прервала его:

– Возвращайтесь к нему и позаботьтесь о его душе.

Мональдески издал душераздирающие крики, узнав о вердикте королевы. По настоянию священника он согласился начать исповедь. В это время на галерее появился духовник королевы. Ринальдо тотчас же бросился к нему, умоляя вмешаться. Тот согласился и отправился к Кристине вместе с Сантинелли.

– Он трус к тому же, – ответила королева. – Пусть он умрет, а чтобы помочь ему поскорее закончить исповедь, раньте его.

– Маркиз, – обратился к Ринальдо Сантинелли, возвратившись, – прошу прощения у Бога за грехи свои, нельзя более медлить, вы должны умереть. Исповедовались ли вы?

Не дожидаясь ответа, он толкнул Ринальдо в глубину галереи и нанес ему удар шпагой. Мональдески пытался отвести удар рукой и лишился трех пальцев на правой руке. Последовал второй удар, но на этот раз клинок натолкнулся на кольчугу.

– Святой отец, святой отец! – закричал раненый, падая и обливаясь кровью.

Священник встал на колени: «Я даю ему полное отпущение грехов и покаяние через страдания смерти за грехи и прощение убийцам его».

Исполнители приговора подошли вновь и нанесли несколько ударов по голове, к несчастью, ни один не был смертельным. Казнь превращалась в бойню. Несчастный, истекающий кровью и кричащий, метался по галерее. Получая новые удары, он молил о пощаде, затем не в силах более терпеть муки, попросил, чтобы ему перерезали горло одним ударом. Кристина из своей комнаты слышала крики и мольбы жертвы и ругань палачей. Она послала духовника на галерею узнать, чем закончилось дело. Увидев его, Мональдески обрадовался, думая, что он принес помилование. Но он ошибался.

– Проси прощения у Бога, – прошептал духовник. Он дал ему отпущение грехов и удалился.

– Маркиз, ты получил отпущение, теперь ты должен умереть, – закричал Сантинелли. На сей раз ему удалось ударить точно в горло. Маркиз упал на бок и не мог говорить, но еще четверть часа дышал, постепенно истекая кровью. Отец Лебель читал над ним молитвы. Маркиз умер в три часа сорок пять минут пополудни. Плиты галереи были залиты кровью, их мыли, но кровь въелась в камень и проступила темными пятнами. Отец Лебель не мог никак успокоиться после этой ужасной казни и понять эту женщину. Он пошел к ней.

– Вы же любили его, Ваше величество!

– Теперь я могу любить его, так как смерть смыла все!..

Но она не сожалела о содеянном. Мазарини дал ей совет, более походивший на приказ, покинуть Францию. Она отказалась, ответив ему:

– Вы знаете, что люди, перешагнувшие за тридцать лет, не боятся всякой чепухи. Для меня легче удушить кого-то, чем жить, опасаясь. По поводу того, что я сделала с Мональдески, я вам скажу: если б я не сделала этого тогда, я не смогла бы лечь спать спокойно, не завершив это дело. У меня нет причин раскаиваться в содеянном и тысяча причин гордиться этим. Вот мои чувства по этому поводу. Если они вам нравятся, я рада этому, если нет, я не перестану их испытывать…

Но Кристина не забыла позаботиться о теле своего любовника, который почил под плитами пола у кропильницы в маленькой приходской церкви в Авоне. Через лакеев она передала 12 ноября сто ливров отцу Лебелю, «чтобы молить Бога за упокой души маркиза».