Мадам де Помпадур – королева сердца. Николай Николаев.100 великих загадок истории Франции.

Николай Николаев.   100 великих загадок истории Франции



Мадам де Помпадур – королева сердца



загрузка...

Эта сцена происходила в Париже в 1730 г. Мадам Лебон, модная тогда гадалка, вглядывалась в карты, пытаясь увидеть судьбу, затем повернулась к клиентке и на минуту задумалась.


Клиенткой была мадемуазель Пуассон, красавица и большая кокетка, дочь мясника, жена поставщика продуктов.

Молодая женщина держала за руку очаровательную девочку девяти лет, Жанну-Антуанетту, разодетую, как тогда одевали детей, – иными словами, как взрослую. Именно ее судьбу и пыталась прочитать гадалка.

Мадам Лебон помолчала минуту, а потом изрекла:

– Ваша дочь, мадам, не станет королевой, но станет почти королевой…

Опьяненная счастьем, мадам Пуаcсон поцеловала ребенка со слезами радости на глазах.

– Маленькая королева! Маленькая королева!

Маркиза де Помпадур


Любой француз того времени сразу бы понял, что значит быть «почти королевой», – это означало, что Жанна-Антуанетта когда-нибудь станет любовницей короля! Счастье, о котором мечтали многие матери для своих дочерей…

Многие «осчастливленные» имели мужей, которые в те времена легких нравов мирились с таким положением.

Но Луи ХV, в отличие от своих предшественников, несмотря на свои двадцать лет, обожал только свою жену Марию. Она родила ему пятерых детей за пять лет, и, казалось, Луи ХV не собирается устанавливать должность вице-королевы или почти королевы, как это делал Луи ХIV. Все это придет позже…

Но Жанне-Антуанетте было только девять лет, так что для исполнения предсказания мадам Лебон впереди было несколько лет… Месье Пуассон, по его собственным словам – «отец будущей ш… короля» – в это время скрывался от правосудия в Бельгии, так как во Франции был приговорен к повешению за одно крупное мошенничество. Он оставил мадам Пуассон выпутываться из его дел, предполагая, со смирением и грустью, что такая красотка быстро устроит свою судьбу. И он был прав. Вскоре она сошлась с богатым откупщиком – месье Ленорманом де Турнеэм, который принял ее в свой дом с двумя детьми. Он ни на минуту не сомневался в предсказании мадам Лебон, и маленькая Жанна-Антуанетта воспитывалась как будущая «почти королева». Месье Желиотт обучал ее игре на клавесине, месье Гебоде – танцам, а знаменитый Кребийон учил искусству декламации.

Она стала красивицей, какую и вообразить нельзя: великолепная белоснежно-перламутровая кожа, на которой не было видно теней, так как она сама как бы светилась. И потом можно было прибавлять и прибавлять прилагательные в превосходной степени… Идеальный овал ее лица восхищал, глаза с золотистыми искорками, сочные губы, которые она покусывала время от времени, чтобы оживить их цвет, густые светло-каштановые волосы, тонкая и гибкая талия, хрупкое тело, но округленное там, где положено… К тому же молодая девушка то была спокойна, то весела, то лукава, то рассудительна – и всегда остроумна. Ее ум и уверенность в собственной правоте всегда слышались в ее речах. Настоящая маленькая королева!

Но сначала она досталась не королю. Месье Турнеэм, желая иметь постоянно перед глазами это произведение искусства природы, в марте 1741 г., выдал Жанну-Антуанетту за своего племянника – казначея монетного двора Нормана д’Этиоля. За девушкой он дал богатое приданое, дом в Париже и право на пользование замком рядом с лесом Сенар. Ее муж не только был не красив, но и не придавал никакого значения предсказанию гадалки. Он громко хохотал, когда его жена при нем охлаждала пыл множественных ухажеров, заявляя:

– Я никогда не изменю моему мужу, если только с королем.

Жанна-Антуанетта как раз верила картам. И уже долгие годы, как и многие француженки того времени, была влюблена в Луи ХV!..

Король охотился в лесу Сенар. На месте общего сбора, на огромной поляне, собрались жители окрестных замков, которые должны были следовать за охотой. В первых рядах была мадам Норман д’Этиоль, одетая во все розовое. Она держала в руках поводья горячей лошади, запряженной в элегантный, маленький фаэтон небесно-голубого цвета.

Вокруг было очень шумно. Кроме приглашенных, на поляне держали на привязи две или три сотни собак, за которыми следили доезжачие на лошадях и специальные слуги. Появилась карета короля, запряженная восьмеркой лошадей, в окружении личной охраны. Впереди кареты ехали жандармы, позади – мушкетеры. Оруженосцы, пажи и конюхи шли рядом с каретой, а поодаль, за кортежем короля, катила целая вереница экипажей. Поляна расцвела красным, голубым и золотым цветом. Король вышел из кареты и прежде, чем сесть на коня, оглядел всех присутствующих. Глаза его задержались на красивой женщине в розовом. Уже не впервые он обращал на нее внимание. Каждый раз, отправляясь на охоту в лес Сенар, он был уверен, что увидит маленький голубой фаэтон.

Как и обычно, до того как протрубили начало охоты, мадам д’Этиоль старалась быть на глазах у короля. И он опять обратил внимание на красавицу в розовом, которая не опускала глаз, когда он на нее смотрел. В этот же вечер, возвращаясь с охоты в карете с мадам Шатору, они разговорились об «этой д’Этиоль». Эта «краса Парижа» жила, казалось, вне общества, но принимала у себя писателей, философов, нескольких откупщиков налогов… Знал ли король, что она влюблена в него? Она отказывалась обманывать своего простака мужа, так как берегла себя для короля! Король слушал все это и улыбался, он был польщен.

– Сегодня, – продолжила мадам Шатору, – она мне показалась даже красивее обычного…

Мадам задохнулась от переполнявших ее чувств, вскрикнула и с силой топнула ножкой, как бы втыкая свой каблук в артерию «возможной сопернице»…

В замке д’Этиоль узнали новость, которая потрясла даму в розовом: король серьезно заболел и слег в Меце. Все королевство молилось за него. Луи был совсем плох и не надеялся выжить. Он исповедовался, сделал необходимые распоряжения и отослал мадам Шатору. Через неделю ему вдруг стало лучше, он стал выздоравливать и вызвал обратно фаворитку.

– Ах, он опять с этой… – злились простолюдинки, – пусть только опять заболеет, мы не будем за него молиться!

Но заболел не король, а мадам Шатору. Она умерла через пять дней после возвращения в Версаль. Место «почти королевы» было свободно…

Король казался безутешным, и, чтобы его развлечь, камергер Бине, дальний родственник мадам д’Этиоль, пересказывал ему последние сплетни. Все женщины Парижа оспаривали сердце Его Величества. Как описывал один хроникер, число соискательниц было огромно. Все, что могли природа и искусство использовать для успешного соблазнения, было использовано. Торговцы, парикмахеры, портные работали днем и ночью. Все женщины вдруг стали вдовами и готовились к новому «замужеству». Никогда еще не продавали столько ткани, лент, кружев, украшений и духов. Все мыли и чистили перышки, чтобы быть наготове…

Это соревнование, в котором он был призом, развеяло «вечную скуку» короля. Была еще красивая мадам Рошуар, первая в рядах кандидаток. Но король сделал гримасу. Опять она! Он ее уже сто раз отвергал… И, как злословили при дворе, герцогиня «была, как лошади из малой конюшни, всегда готовые, никогда не нужные.» И вот тут Бине назвал имя мадам Норман д’Этиоль. Да! Да! Дама в розовом! Дама из голубого фаэтона! Дама из леса Сенар! Та, что влюблена в него и не желает изменять мужу, кроме как с королем!

– Она стремится лишь понравиться тому, кто ей нравится!

Король забыл о своей печали. Приблизить к себе мещанку! Почему бы и нет? Мещанку легче бросить, чем придворную даму, которую видишь каждый день со слезами и мольбой в глазах.

Через несколько дней король женил своего сына на испанской инфанте. В ночь на 27 февраля 1745 г. весь Париж отправился на бал-маскарад в Версале. В веселящейся огромной толпе смешались арлекины, турки, скарамуши, пастухи и пастушки. Еще там были семь чудищ – на рамах были укреплены огромные круглые головы, они передвигались, переваливаясь из стороны в сторону. Одна из них скрывала короля.

Наша красавица, конечно, узнала короля и позволила одной из голов увлечь себя в пустую гостиную, где и свернулась клубочком на зеленых листьях диванных подушек… Она не сомневалась, что будет преемницей мадам Шатору! Когда же «поцарапанная ветвями» и слегка помятая, Жанна храбро вернулась на Зеркальную галерею, она вскрикнула от изумления, а ее партнер поспешил удалиться: король был там и без маскарадного костюма!

Но он разговорился с мадам д’Этиоль, попросил Жанну-Антуанетту снять маску… Она подчинилась и открыла свое сияющее лицо. Король спросил ее, не поедет ли она завтра на бал в Ратушу? Молодая женщина ничего не ответила, но, улыбаясь, устремилась прочь, бросив свой кружевной платочек. Король поднял его и бросил ей обратно. По толпе пробежал шепот: «Платок брошен!»

На следующий день был черед Парижа принимать Версаль. Король прибыл в ратушу инкогнито, в черном домино, в сопровождении одного герцога д'Айена в такой же маске.

Давка и толкотня была еще большая, чем накануне на балу в Версале. Очевидцы рассказывали, что невозможно было ни пройти, ни подняться, ни спуститься по лестницам ратуши. Залы были переполнены, там нечем было дышать, дамы падали без чувств…

Король хотел было уже ринуться в толпу, но тут он заметил мадам д’Этиоль. Она была без маски и в черном домино, которое выгодно подчеркивало великолепный цвет ее лица.

Один угодливый чиновник впустил короля в свой кабинет. Неужели эта интрига закончится столь банально, меж двух глотков шампанского? Но надо было знать Жанну-Антуанетту! У нее была холодная голова. Впрочем, как и чувства… Она позволила королю некоторые вольности, но не более, чем это было принято на маскараде…

Вечером, возвращаясь с бала, все еще в сопровождении герцога д'Айена и держа под руку мадам д’Этиоль, Луи кликнул фиакр.

– Куда я должен вас отвезти? – спросил король.

Он ожидал, что она ответит: «Куда хотите». Но услышал:

– В дом моей матери.

Это было неожиданно. Король улыбнулся – это было забавно. Король! В фиакре! С молоденькой мещанкой, которую он провожает до дома матери! С какой-то Пуассон, дочерью мясника!

Пока экипаж трясся по булыжникам мостовой, он немного приблизил свою победу. Ее губы… И всего лишь один поцелуй в грудь у самого края корсажа. А герцог д’Айен упорно смотрел в окошко. Вдруг фиакр остановился на перекрестке – полицейский сержант не разрешал проехать.

– Дайте луидор кучеру, – приказал король. – И он проедет!

– Один луидор? – воскликнул герцог. – Поостерегитесь, Ваше величество, завтра же полиция об этом узнает, начнет разнюхивать, куда мы ездили, и раскроет ваше инкогнито! Вполне достаточно одного экю!

Кучер подхлестнул лошадь, и Луи ХV помчал свою будущую победу к матери…

Только через несколько дней, чтобы придать больше веса своей капитуляции, Жанна-Антуанетта осуществила свою мечту, к которой стремилась столько лет: отдалась тому, кого она любила всей душой…

Но как злословили придворные:

– Если это и случилось, то это удовлетворение минутного желания, она не станет любовницей.

«Минутное желание» – это только на первый взгляд. Но двор не знал о настоящей драме той, которой король тут же придумал милое имя – Помпадур. Она была бесчувственна к его ласкам! «Мадам холодна и не испытывает радости от любви», – говорила ее служанка. Жанна заставляла себя пить горячий шоколад с ванилью, ела много трюфелей и переперченные блюда. Такой подогрев чувственности не дал никакого результата, кроме проблем с желудком.

– Моя дорогая, – поделилась своими опасениями мадам д’Этиоль со своей подругой, мадам де Бранка, – я боюсь потерять любовь короля. Мужчины придают слишком много значения некоторым вещам. А у меня, к несчастью, холодный темперамент.

Она стала часто плакать.

– Вы не знаете, что со мной случилось неделю назад? Король, под предлогом, что ему жарко, лег на мою кровать и провел со мною часть ночи. Я ему быстро надоем, и он возьмет другую!

– Вы не избежите этого, – ответила мадам де Бранка, – продолжая вашу странную диету, а только убъете себя. Сделайте лучше так, чтобы король дорожил вашим обществом, будьте нежны, не отталкивайте его, и время все исправит. Цепи привычки свяжут вас навсегда.

Цепи привычки? Другая женщина, Марсель Тинейр, раскрывает нам еще один секрет мадам де Помпадур, которым она пользовалась многие годы:

«Когда король поднимался в “комнаты наверху”, каждый раз его встречала новая женщина, но с тем же лицом. Это была та же, столь знакомая – и всегда другая: садовница в соломенной шляпке; султанша в широких шелковых шальварах и в кофточке с пуговицами, растегнутыми на шее; придворная дама – почти величественная; молодая веселая женщина или мечтательная рассказчица разных историй. Это выгодно отличало ее от других придворных дам. Из своих слабостей она создала тайное оружие силы. За свою жизнь она видела стольких людей, столько всего узнала, о чем Луи и не догадывался. Она освободилась от предрассудков, столь стесняющих герцогинь в любви. Жанна умела музицировать, рисовать, элегантно одеваться, искусно вести беседу – талант, приобретенный в школе Вольтера и Фонтенелли. Эта гениальная выскочка имела все черты истинной парижанки, которая может родиться в грязи и подняться до ступеней трона, – приспосабливающаяся ко всем ситуациям, гибкая ко всем условиям, если надо, способная быть влюбленной, актрисой, политиком, куртизанкой, и даже благочестивой мамашей семейства, но всегда и прежде всего – женщиной, которая хочет нравиться и нравиться мужчинам». Жанна-Антуанетта стала не минутным увлечением, а полноправной любовницей!

Месье Ленорман д’Этиоль получил отставку. Современники полагали, что он повел себя, как плохо воспитанный муж. Как и до него месье Монтеспан, муж Жанны-Антуанетты кричал, плакал, угрожал и падал в обморок. Месье де Турнеэм удалось его несколько успокоить. Благодаря усилиям дяди, им не пришлось увидеть обманутого мужа, приехавшего в Версаль, как это сделал маркиз де Монтеспан, в карете, украшенной оленьими рогами и задрапированной черной тканью. Ленорман д’Этиоль смирился и согласился с грустью, но без возмущения, с приказом из Шатоле, который 15 июня 1745 г. лишил его жены.

14 сентября 1745 г. маркиза Помпадур пережила ужасную церемонию представления ко двору.

– Кто та ш… которая посмеет представить такую женщину королеве? – спрашивал аббат д’Эди у принцессы де Конти, кузины короля.

– Ах, аббат, – ответила, смеясь, принцесса, – не спешите судить, так как это буду я!

Мадам де Конти жаждала милостей и денег… Одетая в тяжелое парчовое платье, мадам де Помпадур сделала три реверанса: королю, который покраснел, глядя на нее, королеве, которая была очень любезна с ней, и дофину, который показал ей язык…

В этот же вечер экс-мадемуазель Пуассон отправила шестьсот ливров мадам Лебон, предсказавшей когда-то, что она станет любовницей короля Луи ХV – «почти королевой» Франции, которой она и была больше двадцати лет, до самой своей смерти.


<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 4789


© 2010-2013 Древние кочевые и некочевые народы