Глава 3. Троянская война и походы «народов моря»

загрузка...

Что-то здесь осиротело, Чей-то светоч отсиял, Чья-то радость отлетела, Кто-то пел — и замолчал.
Б. Соловьев. Мимо Троады


На современных картах Турции, невдалеке от места впадения пролива Дарданеллы в Эгейское море есть отметка « Троя ». Здесь находился древний город, воспетый Гомером в «Илиаде» (его еще называли Илионом). На близлежащих к нему землях — в области, именуемой Троада, более трех тысяч лет назад бушевала знаменитая Троянская война, в ходе которой греки-ахейцы сумели победить троянцев и овладеть заветным городом.
Троянская война погружена в туман далекого прошлого, это и миф, сказка, это, как всякое произведение героического эпоса, и быль. Древние греки, к примеру, верили в ее безусловную реальность, ученые XVIII — XIX вв. всерьез усомнились в ее историчности, а современные ученые почти целиком вернулись к взглядам древнегреческих авторов. Для античности Троянская война была несомненным фактом. Следы ее виделись буквально повсюду. О ней напоминали родословные, идущие от ее героев, названия основанных ими городов, гавани, где были стоянки их кораблей, мысы и острова. Древние историки безусловно верили в ее реальность. Правда, они по-разному датировали ее. Так, Геродот считал, что битва за Трою происходила в середине XIII в. до н.э. Другие авторы вслед за ним пытались уточнить эту дату, причем назывались как более поздние (1234 год — по Клитарху; 1212 — по Дикеарху; 1193 — по Фрасиллу и Тимею; 1184 год — по Эратосфену и следующими за ним Аполлодору, Диодору, Евсевию), так и, наоборот, более ранние (1334 год — по Дурису; 1270 год — согласно анонимному «Жизнеописанию Гомера»). Сам по себе такой разнобой в числах весьма примечателен. Мы имеем очевидное доказательство, что античные историки не только имели какие-то конкретные аргументы в пользу реальности этой войны, но и могли соотносить ее с определенными событиями, о которых они имели информацию. Иначе как можно обосновывать свою датировку с точностью до года!
Являясь историческим фактом, Троянская война тем не менее полна загадок: ведь все, что дошло до нас о ней, облечено в художественную форму эпических поэм. Их заучивали наизусть, читали, обсуждали, о них спорили десятки поколений ученых, и это понятно. По числу накопившихся у историков вопросов Троянская война — едва ли не самое интригующее событие древней истории. Прежде всего, возникает законный вопрос: а почему греки придавали ей такое огромное значение, что она стала одной из центральных тем в их мифологии? Что в этой войне такого необычного, отчего рассказы о ней передавались из уст в уста на протяжении веков?
Обычно значимость военной кампании напрямую связана с причинами, ее побудившими. Так, согласно Гомеру, греки предприняли поход с целью возвращения прекрасной Елены ее законному супругу. Такая миссия греческих героев безусловно достойна восхищения, но так ли она значительна, чтобы выделить Троянскую экспедицию из многих других войн? Согласимся, что едва ли. Сюжет путешествия возлюбленного (жениха, мужа) за похищенной красавицей является традиционным в фольклоре самых разных народов, это, нвверное, самый распространенный зачин для сказочного повествования. Уникальность похода на Трою заключалась для греков в чем-то ином. Собственно, косвенно об этом же говорит и Геродот, когда излагает мнение персов (а это просто здравый взгляд со стороны) на суть конфликта между греками и троянцами: «Похищение женщин, правда, дело несправедливое, но стараться мстить за похищение безрассудно. Во всяком случае, мудрым является тот, кто не заботится о похищенных женщинах. Ясно ведь, что женщин не похитили бы, если бы они сами того не хотели».
Относительно причин Троянской войны высказывались и другие мнения. «Из глубокой древности нам сохранилось замечательное по своей прозорливости свидетельство о причинах, вызвавших самую знаменитую и кровопролитную из «доисторических» войн— троянскую» (Ф.Ф. Зелинский). Оно содержится в отрывке из потерянного эпоса, возникшего среди греческих колонистов острова Кипр и носившего поэтому имя «Киприи». Вот этот отрывок:

В оные дни тьмы смертных, толпясь по великому телу
Широкогрудой Земли, изнуряли праматери силу.
Видя мученья ее, пожалел ее Зевс; порешил он
В разуме крепком своем облегчить всекормилицы ношу,
Пламень великой войны илионской в народах разжегши,
Дабы обузу расхитила смерть. И у стен Илиона
Племя героев погибло — свершилася Зевсова воля.


Согласно «Киприям», Земля жалуется владыке Вселенной на все возрастающую человеческую ношу. Проблема перенаселения, судя по всему, — новая для Зевса. Он вынужден обратиться за советом к Фемиде, как ему исполнить справедливое требование праматери — либо истребить огнем, либо наслать на людей новый потоп. Но его сомнения разрешает непрошеный гость олимпийского совета Мом, дух хулы и отрицания. К чему насилие? Разве у человека есть другой, более яростный и гибельный враг, чем человек? Пусть только Зевс создаст женщину божественной красоты — Елену, и мужа, обладающего сверхчеловеческой доблестью, — Ахилла. А уж люди сами отыщут способ, как разжечь распрю и погубить в ней лучших своих героев.
Увлеченный этой романтической версией, известный исследователь античной литературы Фаддей Францевич Зелинский (1858—1944) предложил рациональное истолкование данного мифа. По его мнению, накануне троянского похода население Эллады стало слишком многочисленным и уже не могло прокормиться плодами своей родной земли. По ту сторону моря, однако, было могучее царство, пленявшее греков всеми красотами сказочного Востока. Правда, силы его не уступали его богатству, и победа над ним не представлялась легким делом. Но нужда выковала воинское умение и отчаянную храбрость, и вот рать за ратью двинулись греки в поход на Трою. Тысячи мужей полегли под ее стенами, но, облегченная, вздохнула свободнее эллинская земля.
Что же, очень красивое объяснение. Только ведь свободных земель в то время еще хватало, отчего же ахейцев так манила Троя? Наверное, все-таки их интересовали богатства знаменитого города и возможность контролировать черноморские проливы. Не следует забывать также, что Троянская война в корне изменила политическую ситуацию в Передней Азии, на Ближнем Востоке и на самих Балканах. Вслед за разрушением Трои прекратила существование Хеттская держава, под ударами северных племен пала и Микенская Греция, и примерно в то же время Египет подвергся нападению племен, известных под именем «народов моря». Это конечно же не случайные совпадения, а самая настоящая «первая мировая», бушевавшая в Средиземноморье на рубеже XIII и XII вв. до н.э.
Историки, обращающиеся к теме Троянской войны, сталкиваются с одним, чрезвычайно затрудняющим исследование обстоятельством. О разрушении Илиона греками прямо не сообщает ни один источник, кроме их собственных преданий. Ни архивы хеттских царей, ни записи египетских фараонов ничего не говорят о Троянской войне. Как же тогда вписать ее в контекст мировой истории? Для специалистов это наиболее острый и нерешенный в настоящее время вопрос.
На наш взгляд, все неудачные попытки его решения связаны только с тем обстоятельством, что исследователи игнорируют роль государства Арсава в этом конфликте. Для них в центре рассмотрения находится только город на холме Гиссарлык, а сама война выглядит, как небольшое военное столкновение, никак не отразившееся на судьбах других государств. Но такой взгляд в принципе неприемлем, хотя бы уже потому, что практически сразу же после завершения Троянской войны в качестве целостного образования перестают существовать и оба могучих противника Арсавы — империя хеттов и государство ахейцев. Приблизительно в то же самое время происходит знаменитый исход евреев из Египта и начинается расцвет Ассирии. Иными словами, Троянская война обозначает тот временной рубеж, когда политическая карта Средиземноморья, что называется, «трещала по швам».
В конце XIII — начале XII в. до н.э. Египет дважды подвергся нападению племен, которые в самих египетских памятниках связываются с морем, и потому получили название «народов моря». Произошли эти события при двух фараонах — соответственно Мернептахе и Рамзесе III. Надписи этих фараонов являются главным источником, сообщающим о нашествии «народов моря».
В пятый год правления фараона Мернептаха (1232 г. до н.э.) во время очередной войны между Египтом и его соседями — лувийцами (ливийцами), последние были поддержаны целым рядом племен, название которых в условном чтении звучит так: лукка, акайваша, турша, шакалуша, шардана. Специалисты уверенно отождествляют первые три имени соответственно с ликийцами, ахейцами и тирсенами (тирренами, троянами). Поселения этих племен существовали на западном побережье Малой Азии, откуда они морем могли проникнуть на территорию Египта. Относительно четвертого народа высказано предположение, что это были сикелы (сикулы) — обитатели острова Сицилии. Мы вполне готовы принять эту точку зрения, но с одним, очень существенным дополнением.
Сикелы-шакалуша — это тот же самый народ, который в греческих мифах называют циклопами. В рассматриваемое время они реально проживали на островах в Эгейском и Средиземном морях, вспомним путешествие Одиссея. Этнические корни народа шардана остаются для историков неясными. Известно, что шардана участвовали в битве при Кадеше на стороне египтян, войдя в войско Рамзеса II. При Мернептахе же они изменили своим бывшим союзникам и выступили на стороне «северных народов, пришедших со всех сторон».
В большой надписи из Карнака Мернептах повествует о том, что враги «внезапно проникли в долины Египта к великой реке» и принялись свирепо опустошать страну. Но правитель Египта не медлил: «его отборнейшие лучники были собраны, его колесницы были приведены со всех сторон» и т.д. Египтяне отразили это нападение, убив более 6200—6300 ливийцев, 1231 акайваша, 740 турша, 220 шакалуша, 200 шардана и 32 лукка. Из этих данных можно заключить, что, по всей видимости, большинство среди пришельцев-«северян» составляли ахейцы, а это свидетельствует о высоком уровне боеспособности ахейцев на тот момент. Далее, поскольку они составляли с малоазийскими народами единое войско, то прибыли они в долину Нила, скорей всего, не из Греции, а из Малой Азии, точнее, из Ми лета — центра сосредоточения греков-ахейцев в Анатолии (прибрежный город на западе полуострова). Первый поход «народов моря», очевидно, предшествует по времени Троянской войне, так как ахейцы еще состоят в дружбе с защитниками Трои — троянцами и ликийцами.
В 1194 г. до н.э. последовала новая атака «народов моря». В данном случае египтян атаковали племена пеластов и тевкров. В названии первого из них нельзя не признать имя наших старых знакомых — пеласгов. Античные авторы называли пеласгов первопоселенцами материковой Греции. Ахейцы, пришедшие сюда позже, потеснили пеласгов с части их земель. В «Илиаде» упоминается пеласгический Аргос в Фессалии (область на северо-востоке Греции), а в «Одиссее» — пеласги, проживающие на Крите. Их соплеменники населяли также окраинную, северо-западную область Греции — Эпир. Часть эпирского побережья так и называлась — Палайстин. Пеласги, проживавшие в Малой Азии, отрядили воинов на защиту Трои. Думается, что в набеге на Египет все эти различные (греко-малоазийские) ветви единого народа могли объединиться. Им не суждено было, однако, одержать победу. После неудачи в войне с Рамзесом III пеласт, откатившись на восток, появляются в Библии как воинственные филистимляне, давшие свое имя стране Палестине (тождественное наименованию их эпирской родины).
Название пеласги (пеласты) мы производим от имени общеславянского бога Бела. Следы этого божества обнаруживаются в Палестине. В западносемитской мифологии Балу (Бел) — бог бури, грома и молний, дождя и связанного с ним плодородия. Балу именуется богатырем, сильнейшим из героев, скачущим на облаке, князем Вельзевулом. Михаил Булгаков представлял его так: «И, наконец, Воланд летел тоже в своем настоящем обличье. Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что, возможно, это лунные цепочки и самый конь — только глыба мрака, и грива этого коня — туча, а шпоры всадника — белые пятна звезд». Известны изображения Вельзевула в облике быка (символ плодородия) или воина, поражающего землю молнией-копьем. Он живет на горе, называемой «северная». Это еще одно указание на то, что культ Бела пришел к семитам с севера. Одна из сохранившихся форм написания имени Вельзевул — Beelzebub — читается как Велес-бог. Она подсказывает, что слово Велес родилось как вариант произношения имени Бел другими народами. Впоследствии обе формы стали существовать как независимые, более того, во времена Киевской Руси предпочтение было отдано более поздней по происхождению. Вот почему мы практически не имеем свидетельств почитания Белбога древними русичами и славянами. Славу и значение Бела перенял Велес, бог всей Руси. Поэтому в договорах с греками Велес соотнесен с золотом, то есть с солнечным, белым светом. Хетты в своей переписке называли Трою Вилусией — городом Велеса или Белгородом.
Современные филологи не в силах разгадать этимологию слова «дьявол». Но и в данном случае был задействован корень «бел». Исходная русская форма «Дий-Бел» («Божественный Бел») у семитов превратилась в Дьявола, а у греков в Диаболоса. С победой христианства эти языческие боги (воплощения Бела) были отнесены к представителям ада и покровителям темных сил. И точно так же, как в случае с Белесом, в нашем языке утвердилась не исходная русская первооснова имен, а чужеродная. Согласно Библии, Вельзевул-Велес — бог филистимлян. Опять подтверждается присутствие праславян в Древней Палестине! Другой пример: Велиар — демоническое существо в христианской мифологии. Смысл его имени для ученых опять-таки неясен. В Ветхом Завете оно употребляется для обозначения чуждых богов. И это совсем не удивительно для нас, ибо Велиар — это Белояр (Бел ярый) или Бел-арий, бог ариев и древних славян, мигрировавших в Палестину.
Богиня земли в западносемитской мифологии — Арцу (Арсу) — приходится дочерью Балу (Бела). Это можно интерпретировать таким образом, что территория, ранее входившая в состав государства Арзену (Русены, Арсавы), названного так в честь богини Арсу (древнерусской Яры), впоследствии стала называться Палестина— «Балу-стан», по имени божества Бела, которого пришельцы-пеласги стали считать ее отцом, то есть богом более древним и именитым.
Союзников пеластов — тевкров — традиция связывала с землями Троады. Сохранились даже предания, в которых основателем Трои назывался царь Тевкр. В числе ахейцев, штурмовавших Трою, находился знаменитый воин с тем же именем Тевкр. Отцом его был царь острова Саламин Теламон, а матерью — родная сестра троянского царя Приама — Гесиона. Таким образом, саламинский герой Тевкр — сын ахейца и троянки. Данное обстоятельство выделяет его в войске греков. В связи с этим и народ тевкров (имя очень редкое) воспринимается как воплощение союза греков-ахейцев и троянцев. Добавим к этому, что родиной мифического первопредка троянцев Тевкра древние предания называют Крит или Афины. Как и в случае пеластов-пеласгов, мы можем заключить, что объединенный поход двух племен на Египет в 1194 г. до н.э. отражает существование в Средиземноморье греко-троянского союза. Но племя ахейцев в нем уже не фигурирует. В 1191 г. до н.э. «народы моря» предприняли новое наступление на страну фараонов. В надписях Рамзеса III, относящихся к этому году, говорится о грозном заговоре «северян» на их островах, об их твердой уверенности в осуществлении их грандиозного плана, на самом деле изменившего всю карту Передней Азии. Теперь к пеластам и тевкрам присоединились уже знакомые нам турша-тирсены, шакалушасикелы с какими-то группами шардана, а также отряд карий- цев (Кария — область на юго-западе Малой Азии) и южно- малоазийское племя данов-дануним (вполне вероятно, что это данайцы «Илиады»). Все эти народы двигались и сушей, и морем, причем перемещавшиеся по суше везли на повозках свои семьи: это уже был не набег ради добычи, а целенаправленное переселение. Рамзес III сообщает, что на своем пути переселенцы сокрушили страны Хатти, Арсаву и Аласию-Кипр. Египет, правда, устоял, но страх его жители пережили немалый.
Ну а куда же делись ахейцы? Документы перестают упоминать о них, и мы вправе сделать только один вывод: в период между двумя (1232 г. до н.э. и 1194—1191 гг. до н.э.) походами «народов моря» ахейцы смешались с местными народами, образовав племя тевкров или частью «влившись» в число данов. Троянская же война происходила после первого набега «народов моря» — приблизительно в конце XIII в. до н.э. Это, так сказать, грубая схема событий, сопутствовавших Троянской войне. Попробуем теперь детализировать ее и приведем дополнительные аргументы в пользу высказанной точки зрения.
На наш взгляд, события развивались следующим образом. К середине XIII в. до н.э. позиции индоевропейских народов (ариев Митанни и Арсавы, хеттов, ливийцев) на Ближнем Востоке значительно ослабли. Утрата митаннийцами ведущих позиций в Северной Месопотамии автоматически привела к усилению политического влияния семитической Ассирии. Не следует забывать также, что XIII в. до н.э. — это время активизации семитских племен в Палестине. К этому историческому моменту традиция относит знаменитый исход евреев из Египта.
Одним из древнейших народов, проживавших в Палестине, Библия называет Рефаимов, жителей Средиземноморской Рутены-Русены. Он назывался так по имени своего родоначальника Рафа (Рута-Руса), который отличался необыкновенной силой и огромным ростом. На языке идиш и сейчас слово «русский» переводится как «рейзен», а «Россия» — как «Рейзя». СРефаимами в Священном Писании иногда соединяются и другие племена, что подчеркивает дружественный характер политики рефаимов-русов по отношению к остальным народам Земли обетованной. Как мы уже говорили, египтяне сумели в значительной степени вытеснить русов из Палестины, но во второй половине II тыс. до н.э. там еще оставались их потомки — ваны-ханаане. В этническом смысле ханаане, по-видимому, составляли уже в значительной степени смешанный с местными племенами и другими пришлыми индоевропейскими племенами (теми же хеттами) этнос, но их по-прежнему можно было считать арийско-праславянским «островком» на Ближнем Востоке.
Несмотря на многолетние усилия, египтяне так и не смогли полностью покорить Ханаан. Битва при Кадеше доказала, что индоевропейцы достаточно сильны, чтобы противостоять им в Средиземноморье. Но у египтян на руках еще оставалась «козырная карта». Это был жаждущий самоутверждения на политической сцене еврейский народ. Египетские источники ничего не сообщают об исходе евреев из Египта. Но сама по себе эта акция была чрезвычайно выгодна им. Скорей всего, это была, как мы бы сказали сегодня, тайная операция египетских спецслужб. На территорию сильного и неуступчивого противника направлялась армия переселенцев, заинтересованная в создании своей национальной автономии. При всем при том, как хорошо известно, на территории Ханаана к тому времени уже проживало достаточное количество семитов, которые так или иначе содействовали приходу сюда своих соплеменников.
По версии, изложенной в Библии, евреи не решались вступать в Ханаан, поскольку египетское рабство приучило их народ к трусости, и нужно было выждать, пока подрастет новое поколение, выросшее на свободе. Все правильно, но к этому, пожалуй, следует добавить, что нужно было также и время, чтобы египетские военные инструкторы научили воевать это поколение. И было бы наивно думать, что евреи смогли бы успешно воевать с «людьми-великанами» (их собственное выражение), если бы не помощь фараонов. Но и у ханаан тоже была мощная поддержка в лице ливийцев, а также индоевропейцев Малой Азии и Северного Средиземноморья или «народов моря», как их называли египтяне.
В составе этой группы племен не было хеттов. Если к моменту битвы у Кадеша они действительно были ведущей военной силой в Малой Азии и по праву возглавляли союз «народов севера», то к середине XIII в. до н.э. ситуация переменилась. Хетты утратили контроль над западными областями Анатолии, и троянцы, и соседствующие с ними страны проводили независимую самостоятельную политику. Греки-ахейцы, укрепившиеся к тому времени в Милете, воспользовавшись отсутствием «единоначалия» в регионе, заявили о себе как о самостоятельной силе. В первом походе «народов моря» в коалиции индоевропейцев, противостоящих Египту и семитам, они, по существу, заняли место хеттов.
В надписи из Карнака фараона Мернептаха присутствует фраза о «презренном вожде», приведшем акайваша-ахейцев в его страну. Вполне вероятно, что здесь имеется в виду вождь ливийцев, и тогда ахейцы выделяются среди всех северных отрядов как основная союзная ливийцам сила, связанная с ними особым договором. Но гораздо вероятнее, что речь в данном случае идет о вожде самих ахейцев, которые опять-таки выделяются среди прочих северян, о чьих предводителях фараон не сообщает ни слова. Еще поразительнее, однако, следующая деталь. В этой же надписи из Карнака народ акайваша настойчиво противопоставляется ливийцам, не знающим обрезания, как народ, практикующий эту процедуру. Как ни удивляет это свидетельство в сравнении со всем, что известно об обычаях позднейших, исторических греков, но факт знакомства группы ахейцев, наступавших на Египет, с обрезанием сейчас общепризнан. При объяснении этого свидетельства исследователи соглашаются, что такой обычай мог изначально возникнуть у ахейцев Крита под влиянием их соседей на
юге Средиземноморья — тех же египтян и семитских народов Леванта. Более логично, однако, на наш взгляд, было бы предположить, что этот обычай усвоили именно те ахейцы, которые переселились в юго-западные районы Анатолии и имели контакты с семитскими народами Палестины и Сирии. Во всяком случае, этим своим «восточным» обычаем контингент ахейцев в составе «народов моря» отличался от остальных членов военного союза.
Первый поход «народов моря» окончился неудачей. Как правило, подобный финал военной кампании предельно обостряет отношения в стане союзников. При этом стоит учесть, что ахейцев интересовала, прежде всего, богатая добыча, поскольку они были наемниками. А когда наемное войско не получает награды, оно может обратить оружие и против своих нанимателей. Потери ахейцев в битвах с египтянами были большие, чем у любого другого союзника, потому они могли потребовать от стран — членов «северного союза» — дополнительной компенсации за свои потери.
Согласно древнегреческой традиции, битве за Трою предшествовал поход греческого войска во главе с Агамемноном в Мисию (прибрежную область к югу от Троады). Античные авторы признавали полную достоверность этой неудачной для ахейцев кампании. Так, Страбон написал: «... войско Агамемнона, грабя Мисию, как будто Троаду, с позором отступило». Живописный образ Телефа, вождя мисийцев, поднимающего на битву свой народ, вырисовывается в позднем романе Диктиса Критского: «Те, кто первыми спаслись бегством от греков, приходят к Телефу, мол, вторглись многие тысячи врагов и, перебив охрану, заняли берега <...> Телеф с теми, кто был при нем, и с прочими, кого в этой спешке можно было собрать вместе, быстро идет навстречу грекам, и обе стороны, сомкнув передние ряды, со всей силой вступают в бой...» Аполлодор пересказывает эту историю так: «Не зная морского пути в Трою, пристали греки к Мисии и стали ее разорять, думая, что это Троя. А Телеф, царствовавший над мисийцами, погнал эллинов к кораблям и убил многих». Примечательно, что Аполлодор излагает этот эпизод в едином сюжете с событиями «Илиады» и соответственно пишет: «Действительно, поскольку эллины вернулись, иногда говорится, будто война длилась 20 лет: ведь после похищения Елены эллины на второй год приготовились выступить в поход, а после того, как возвратились из Мисии в Элладу, спустя 8 лет они, вновь вернувшиеся в Аргос, отплыли в Авлиду», месту общего сбора
Это сообщение о традиции включать мисийский поход в историю Троянской войны и отводить на нее в целом 20 лет заслуживает полного доверия, поскольку оно прямо подтверждается свидетельством Гомера, у которого Елена в своем плаплаче
по Гектору восклицает:

Ныне двадцатый год круговратных времен протекает
С оной поры, как пришла в Илион я, отечество бросив...


Кроме того, упоминание о неудачном мисийском походе содержит обращение Ахилла к своему верховному вождю Агамемнону (сыну Атрея), в котором он в связи с насланной Аполлоном чумой предупреждает:

Должно, Атрид, нам, как вижу, обратно исплававши море,
В домы свои возвратиться, когда лишь от смерти спасемся.


В этом фрагменте Гомер тонко подчеркивает, что армада греческих кораблей однажды уже переплывала Эгейское море в надежде завоевать Трою.
Итак, Троянская война проходила в период между двумя походами «народов моря» (между 1232 и 1194 гг. до н.э.). Длилась же она, согласно традиции, два десятилетия. Относительно точной длительности военных действий можно, разумеется, сомневаться — слишком уж круглые числа фигурируют при расчетах, но по крайней мере число «двадцать» должно убедить всех в том, что война носила чрезвычайно затяжной характер. Обратим внимание также, что датировка походов «народов моря» жестко привязана ко времени вступления на трон фараона Мернептаха. Относительно года его воцарения существуют три версии (разброс между самой ранней и самой древней — порядка двух десятков лет). Мы выбираем из них наиболее раннюю, чтобы максимально приблизить дату Троянской войны ко времени обнаруженных археологами следов пожара в Трое (приблизительно середина XIII в. до н.э.).
Греческие источники ничего не сообщают о первом походе «народов моря». И это вполне понятно. В нападении на Египет участвовали только те ахейцы, которые проживали в Малой Азии, то есть в Милете и близлежащих к нему областях. Знаменитые греческие цари, ставшие героями «Илиады», равно как и греки материковой части Греции, не имели к первому походу никакого отношения. Это было совместное предприятие ряда малоазийских и северобалканских племен. Ахейцы на тот момент поддерживали дружественные отношения с троянцами, что и зафиксировано в преданиях, сообщающих, что Мене лай запросто гостил в Трое, был принят в доме у Париса и именно там троянец договорился с ним об ответном визите в Спарту.
После похищения Елены ахейцы материковой Греции собирают войско, призванное отомстить за поруганную честь Менелая и вернуть ему супругу. Но, удивительное дело, войско Агамемнона высаживается не в Троаде, а несколько южнее — в Мисии. Мифологическая традиция истолковывает это так, что, мол, греки не знали пути в Трою. Но, похоже, что дело в другом. Для успешной войны против Трои воины Агамемнона должны были соединиться с ахейцами Милета. Вероятно, именно их объединенная коалиция и сражалась с ми- сийцами Телефа. Как мы уже рассказывали, ахейцам не дали продвинуться на север полуострова, и они были вынуждены отплыть назад в Грецию. Им предстояло ждать еще долгих восемь лет, чтобы снова собраться в Авлиде и отправиться в новый поход, теперь уже прямиком в Троаду.
В последние десятилетия некоторые ученые высказали гипотезу, что первый поход «народов моря» включал в себя как составную часть и те сражения, которые впоследствии греки назвали Троянской войной. По этой версии выходит, что Трою штурмовали не одни только греки, а целая группа, в том числе и северобалканских, племен. Такое предположение, на первый взгляд, гениально решает проблему соотнесения походов «народов моря» с Троянской войной. Ахейцы — участники первого похода «народов моря», и они же — победители в Троянской войне. Оба события происходили примерно в одно и то же время. Так давайте поставим между ними знак равенства! Что ж, так, безусловно, можно поступить, но только при одном условии: надо допустить, что греческие поэты, описывавшие Троянскую войну, в такой степени смешали правду с вымыслом, что к их поэмам не следует относиться как к основополагающим источникам. Если поэты подтверждают данную гипотезу — хорошо, если же нет, то не беда, поскольку это в конце концов литература. К примеру, следует признать, что никакие ликийцы Трою не защищали, потому что они — союзники ахейцев в первом походе «народов моря». Но тогда обессмысливается и весь сюжет «Илиады», в которой ликийцы бьются насмерть с греками. Согласиться с такой точкой зрения никак нельзя. Тем более что предлагаемая нами реконструкция событий дает непротиворечивое истолкование всем известным греческим и египетским свидетельствам.
Ключевая идея в решении обсуждаемой проблемы состоит в том, что мы выделяем две группы ахейцев — малоазийских, колонизировавших Милет и острова Эгейского моря, и собственно греков, проживавших в материковой части Греции и на Крите. В первом походе «народов моря» участвовали только ахейцы-малоазийцы, или, по-другому, «обрезанные греки». Второй поход происходил уже после окончания Троянской войны. К тому времени войско Агамемнона вволю похозяйничало в Анатолии. Основная задача кампании была решена, и каждое из племен теперь решало свои собственные задачи. Кто-то торопился возвратиться домой, но были и желающие увеличить число поверженных ими врагов и количество награбленных сокровищ. Вот они-то и могли примкнуть к «народам моря» во время их второго похода на Египет.
Подведем, наконец, итоги. Вторжение ахейцев Греции и Крита в Анатолию вклинивается по времени между двумя походами «народов моря». Греки нанесли концентрированный удар по племенам, являвшимся соплеменниками или союзниками «народов моря», поэтому с геополитической точки зрения Троянская война была исключительно на руку египтянам и семитам, от которых на тридцать с лишним лет была отведена угроза с севера. Более того, по-видимому, именно в этот промежуток времени евреи сумели заселить Палестину. На вопрос — почему Моисей сорок лет водил евреев по пустыне, — мы бы теперь ответили так: «Он ждал начала Троянской войны». Второй поход «народов моря» был, по существу, ответной акцией на заселение евреями Ханаана. Пеласги-филистимляне двигались на юг уже вместе с семьями, чтобы восполнить число сородичей ханаанеев, противостоявших агрессии Египта и семитов.
В целом следует сказать, что война между арийско-праславянским севером и египетско-семитским югом была первыми проиграна. Произошло это не без помощи хеттов и греков, стремившихся извлечь из этой ситуации собственную выгоду и, тем самым, поспособствовавших победе юга. Как те, так и другие впоследствии сполна получили за это от северян, но это стало слабым утешением для троянцев и их союзников.
<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 10541