загрузка...

«Поздним периодом» в традиционной историографии называется эпоха, начавшаяся с оттеснением от трона потомков Ким Чхунчху в 780 г. Она характеризуется растущей нестабильностью, и быстрым политическим и идейным созреванием противостоящих чинголь «младших» привилегированных групп (юктуюсум, одупхум и провинциальная знать). Частично эти группы привлекаются дворцовыми кругами к сотрудничеству. Однако в целом уже к сер. IX в. они начинают осознавать несовместимость своих интересов с требованиями консервативной столичной знати. Идеологическим оружием противников аристократического двора становится как конфуцианство с его меритократическими идеалами, так и новая разновидность буддизма — чань (кор. сон). Буддизм чань привлекал «младшие» привилегированные слои акцентом на духовном равенстве и одинаковых потенциях для всех к «просветлению». В итоге, недовольство служилых групп (юктупхум и одупхум) и активные сепаратистские действия провинциальной знати, на фоне крестьянских восстаний, создали предпосылки для падения силлаской государственности. Наследовавшая Силла династия Коре унаследовала материальную и духовную культуру предшественницы. Но, в отличие от Силла, она сумела, создав сильный и разветвленный бюрократический аппарат с четкими меритократическими принципами, удовлетворить интересы «младших» привилегированных групп.

С точки зрения политической истории, первым этапом «позднего периода» можно считать конец VIII — первую половину IX в. (приблизительно 780-851 гг.). Этот этап характеризовался хронической политической нестабильностью, постоянной борьбой за трон, а также первыми сепаратистскими попытками со стороны провинциальной знати — как находившихся на постах в провинции аристократов чинголъ («компенсировавших» себя таким образом за неудачи в борьбе за трон), так и неслужилых «сильных людей» на местах (часто выдвинувшихся из непривилегированных слоев). Общий кризис сельской экономики, выражавшийся в периодическом голоде и эпидемиях, а также некоторое ослабление административного контроля в ходе смут толкнуло многих представителей низших слоев к нетрадиционным для силлаского общества социально-экономическим моделям — скажем, эмиграции в Китай и морской торговле. Это стало новым источником социальной мобильности. Наконец, регулярные контакты с Китаем и возможность для монахов и молодых конфуцианских студентов получить престижное образование в Тан вели к дальнейшей конфуцианизации определенных слоев привилегированного класса (прежде всего юктупхум). Они также способствовали импорту в Силла новых направлений в танском буддизме, прежде всего школы чанъ.

Смуты в центре и увеличившиеся налоговые требования приходящих к власти аристократических кланов (средства были нужны прежде всего на борьбу с политическими противниками из числа соперничающих клик) означали усиление эксплуатации провинциального крестьянства и были важной причиной общего кризиса сельской экономики — хронического голода, эпидемий и разорения села. В принципе, в традиционном обществе превышающая разумные нормы внеэкономическая эксплуатация непосредственных производителей всегда чревата, при малейших неблагоприятных колебаниях природных условий (недороде из-за засухи или наводнений), серьезными социальными последствиями — голодом и эпидемиями. Именно это и начало происходить в Силла с конца VIII в. И, как часто бывает, дисбаланс в социальной структуре начал приводить Силла этого периода к массовому насилию «снизу» — периодическим крестьянским бунтам.

Уже весной 786 г. недород поразил восточную часть страны, и к осени голод начался в столице. Неурожаи и голод в провинциях продолжились в 787-788 гг. Государство пыталось облегчить ситуацию в столице раздачей продовольствия из государственных складов, но в провинциях начались бунты. Массовый голод усилился в 789-790 гг., несмотря на все предпринимаемые властями меры — продовольственную помощь, мобилизацию общинников на починку дамб, а также переселение на северное пограничье (что имело также оборонно-стратегическое значение). Засухи, голод и эпидемии без перерыва продолжались в 795-798 гг. Дезорганизованное политическими потрясениями государство было бессильно справиться с ситуацией. После некоторого относительного «затишья» в начале IX в. государственный аппарат был вновь расстроен очередной вспышкой борьбы за трон в 809-810 гг., что не замедлило сказаться на экономике. В 814-816 гг. засухи и голод в западной части страны (побережье Желтого моря) привели к вспышкам восстаний (на подавление которых были отправлены войска из столицы) и массовой эмиграции в Китай, на Шаньдунский полуостров, где начала к тому времени складываться значительная силлаская колония. Многие из эмигрировавших в Китай силласцев были активно вовлечены в международную морскую торговлю на Желтом море. Те из них, кто сумел разбогатеть на этом промысле и сколотить собственные вооруженные отряды, становились впоследствии важными участниками силлаской политической жизни. Вспышки голода вновь поражали страну в 817 и 820 гг. В 821 г. дело дошло до массовой продажи голодающими детей в рабство. Затем, после серии сепаратистских мятежей провинциальной знати в 822 и 828 гг., ситуация вновь ухудшилась с начала 830-х гг. Голод и эпидемии 832-834 гг. привели к массовым восстаниям. После того, как государственный аппарат опять был дезорганизован серией переворотов и контрпереворотов в столице в 836-839 гг., в деревню опять пришли массовый голод и эпидемии (840-841 гг.). Впоследствии крупные вспышки голода стали поражать Силла регулярно — с периодичностью в 12-15 лет до 880-х гг., а после и значительно чаще. Разлад государственной машины, бессилие властей помочь голодающим усилило тенденции к самоорганизации на селе, власть и влияние местных лидеров (прежде всего деревенских старост — чхонджу — крупных сел), а также провинциальной знати, чиновничества и монашества, располагавших достаточными ресурсами для восстановления порядка на местах. В итоге, кризисная ситуация в провинции стала одним из важных факторов в укреплении на местах сепаратистских тенденций, приведших в итоге силласкую государственность к краху.

Главным фактором, «раскачивавшим» ситуацию на местах, была, несомненно, политическая нестабильность в центре. После относительно скорой кончины Ким Янсана к власти, в ходе острого противостояния с другими аристократическими кликами, пришел Председатель Совета Знати (сандэдын) Ким Гёнсин (посмертное храмовое имя — Вонсон; 785-798), опиравшийся, в том числе, на союз с кланом «Новых Кимов» (Сии Кимсси) — потомками Ким Юсина. Именно Вонсон и является реальным родоначальником правящего дома Силла «позднего периода». К нему восходит генеалогия большей части царствовавших после него силласких монархов. Будучи дальновидным политиком и нуждаясь в опоре для борьбы с противостоящими его клану аристократическими кликами, Вонсон предпринял ряд мер, направленных на союз со служилым сословием. При нем (в 788 г.) в Силла были, в частности, впервые введены государственные экзамены на чин по классической литературе по трем классам (токсо сампхумгва). От этой меры должны были выиграть незнатные, но образованные выходцы из сословий юктупхум и одупхум, но монополии аристократов-чинголь на высшие ранги новая система не затрагивала. В реальности, ключевые посты оказались монополизированными ближайшими родственниками (прежде всего сыновьями и внуками) самого Вонсона, не без основания видевшего в выходцах из «чужих» аристократических кланов потенциальных соперников. Мятежи аристократов безжалостно подавлялись дворцовыми войсками, все более принимавшими характер личной дружины правящего дома.

После смерти Вонсона и наследовавшего ему внука, Сосона (799- 780), власть при малолетнем государе Эджане (800-809) оказалась в руках дяди последнего, Председателя Совета Знати Ким Онсына (внук Вонсона), назначенного регентом. Опасаясь потери власти со взрослением Эджана, Ким Онсын предпочел в 809 г. убить племянника и сам взойти на трон (посмертное имя — Хондок; 809-826). Все трое — Сосон, Эджан и Хондок — были сыновьями и внуками старшего сына Вонсона, по имени Ингём: поэтому первая треть IX в. известна в силлаской истории как период доминирования «линии Ингёма». Находясь у власти, Ким Онсын, как и его дед Вонсон, пытался укрепить положение своего клана союзом со «средними» служилыми сословиями, сделав несколько шагов в сторону конфуцианских порядков. Так, в 806 г. в целях экономии средств было запрещено строить новые буддийские храмы и проводить слишком пышные буддийские церемонии. Поддерживая теснейшие отношения с главным партнером (и формальным «сюзереном»), Танской империей, Ким Онсын проявлял интерес и к налаживанию связей с Бохаем и Японией (видимо, из торговых соображений). Однако ни жесты в сторону служилых слоев, ни дипломатическая активность не могли спасти режим Ким Онсына от недовольства соперничающих аристократических кланов. С расшатыванием власти центра на местах это недовольство начало принимать формы сепаратистских мятежей.


Рис. 19. Отлитый в 771 г. колокол столичного монастыря Пондокса, посвященного памяти государя Сондока (702-737). Высота этого бронзового колокола — 3,78 м, вес — около 25 тонн. Отливку колокола в память своего отца Сондока начал еще Кёндок-ван, но закончена она была лишь в правление Хёгон-вана. Для государственной машины Силла предприятие такого масштаба было немалым бременем. Интересна надпись на колоколе (830 иероглифов).

Самым крупным из них было восстание Ким Хончхана в 822 г. Ким Хончхан, выходец из клана, соперничавшего с Вонсон-ваном еще в конце VIII в., использовал свое положение правителя области Унчхонджу (бывшие пэкческие земли) для того, чтобы основать свое собственное «государство» Чанан и формально отделиться от Силла. Тот факт, что большая часть областных правителей на бывших пэкческих и каяских землях предпочла примкнуть к мятежникам, говорит о широком распространении сепаратистских настроений в силлаской провинции. Мятеж был подавлен после жестоких боев, но, несмотря на учиненную победителями безжалостную расправу (239 родственников и сторонников Ким Хончхана были казнены), уже через несколько лет (в 828 г.) вспыхнул новый сепаратистский мятеж в долине Хангана. Правящая клика стремилась создать себе опору в провинциях, прилагая значительные усилия к освоению северного пограничья. К северу от р. Ёсонган строились крепости, туда переселялось население с юга, и т. д. Однако общего подъема сепаратистских настроений в провинциях эти меры ослабить не могли.

В правление последнего государя из «линии Ингёма», Хындоквана (826836), при дворе стала возвышаться другая ветвь клана Вонсона — «линия Еёна» (потомки Еёна, младшего сына Вонсона). Эту ветвь, однако, ослабляли хронические распри между двумя ее «ответвлениями»: родственниками и потомками старшего сына Еёна, по имени Кюнджон (Председатель Совета Знати с 835 г.), и потомками младшего сына Еёна, по имени Хонджон. В результате вооруженной схватки, развернувшейся прямо во дворце после смерти Хындоквана, сын Хонджона сумел уничтожить Кюнджона и часть его сторонников и взойти на трон (посмертное имя — Хыйган-ван). Однако торжество потомков Хонджона оказалось недолговечным. Уже в 838 г. новый узурпатор, на этот раз член бокового ответвления «линии Ингёма», ворвался со своей дружиной во дворец, расправился с приближенными Хыйган-вана, принудил самого вана к самоубийству и тут же взошел на освободившийся престол. Пока потомки Хонджона и «линия Ингёма» уничтожали друг друга, сын убитого Кюнджона, Ким Уджин, бежал на далекую окраину Силла, к командиру особого административного района Чхонхэджин (остров Вандо, часть современной пров. Юж. Чолла) Чан Бого.

Чан Бого был колоритной фигурой, типичной для своего времени. Выходец из простонародья, он в юном возрасте эмигрировал в Тан (возможно, из-за голода в Силла), служил в китайской армии, потом сумел разбогатеть на морской торговле с Японией и Силла и сколотить вокруг себя дружину. В 828 г., вернувшись на родину, Чан Бого получил он Хындок-вана право основать на морском пограничье Силла особый административный округ Чхонхэджин для борьбы с японскими и китайскими пиратами. Чан Бого, увеличив свою дружину до 10 тыс. воинов, сумел не просто уничтожить пиратов, но и взять под контроль морскую торговлю на Желтом море, создав своеобразную «торговую империю» и накопив громадные богатства. Решив приобрести еще и политическую власть, Чан Бого активно вмешался в борьбу на стороне Ким Уджина.

С помощью дружин Чан Бого Ким Уджин сумел в 839 г. расправиться с соперниками из «линии Ингёма», захватить столицу и провозгласить себя государем. В тот же год он умер, не выдержав всех перенесенных за три года кровавых смут нервных потрясений (посмертное имя — Синму). С победой Ким Уджина к власти пришла группа потомков Кюнджона из «линии Еёна», монополизировавшая престол до 861 г. Однако ее триумф омрачал тот факт, что победа была достигнута за счет помощи со стороны «чужака» в аристократическом кругу, Чан Бого. Последний уже в 845 г. потребовал у сына Ким Уджина, государя Мунсона (839-857), своей «доли пирога», а именно — женитьбы государя на его, Чан Бого, дочери. Допускать в свои сферы «безродного» провинциала аристократы чииголъ не желали, и дерзкая просьба Чан Бого была отвергнута. Результатом была сепаратистская попытка со стороны вознегодовавшего на «неблагодарность» столичной знати морского торговца (846 г.). Волнения были подавлены лишь после того, как к Чану был подослан убийца (846 г.), округ Чхонхэджин — ликвидирован, а все его жители (исключая тех, кто успел вовремя мигрировать в Японию или Китай) — переселены в глубь полуострова (851 г.).

С ликвидацией «удельного владения» Чан Бого монополизировавшая трон клика на какое-то время избавилась от провинциальных соперников и овладела ситуацией. Определенная реставрация централизованного административного контроля после ликвидации остатков «морской державы» Чан Бого в 851 г. завершает собой наполненный смутами первый этап «позднего периода» силлаской истории. Однако проблемы перманентного недовольства отчужденных от власти «средних» и «низших» групп правящего класса временное восстановление управленческой машины не решало. После некоторого «затишья» — относительно стабильного второго этапа (851-889 гг.) «позднего периода» силлаской истории — крестьянские восстания и сепаратистские мятежи разгорятся вновь, в конце концов подводя силласкую государственность к летальному кризису.


Рис. 20. Здесь, на острове Вандо у южного побережья Кореи, находился как центр основанного Чан Бого административного района Чхонхэджин, так и построенный на доходы от морской торговли храм Попхваса.
Чан Бого был верующим буддистом и охотно привечал у себя не только силласких, но и японских и китайских монахов. Интересно, что в названии острова Вандо иероглиф «ван» означает как раз тот сорт камыша, из которого силлаские мореходы изготавливали паруса. Видимо, изобилие материала для парусов на острове было одним из факторов, привлекших к нему внимание Чан Бого.

Второй этап (851-889) силлаского «позднего периода» характеризуется некоторой «разрядкой» в борьбе за власть между различными ветвями дома Вонсона. От последнего из потомков Кюнджона на троне, государя Хонана (857-861), власть перешла к одному из потомков Хонджона, Ыннёму (посмертное имя — Кёнмун; 861-875). Начиная с воцарения Кёнмуна, потомки Хонджона из «линии Еёна» владели троном вплоть до 912 г., когда власть в разваливающемся государстве перешла к их родственникам по женской линии из клана Пак. Воспитанный в конфуцианском духе бывший лидер организации хваран, Кёнмун проводил осторожную политику, пытаясь сплотить вокруг себя весь клан Вонсона. Как символ этой политики, он начал с 865 г. строить на могиле Вонсона большой буддийский храм Сунбокса. Строительство смогли завершить только его потомки через 20 лет.

Однако отчуждение всех прочих аристократических групп от власти вызывало периодические (раз в 3-4 года) мятежи и заговоры недовольной знати. В 874 г. мятежники сумели даже ворваться во дворец. Их с большим трудом уничтожила внутренняя охрана. То же самое продолжалось и в правление детей Кёнмуна — Хонгана (875-886) и Чонгана (886-887). Мятежи зачастую охватывали отдаленные районы (особенно долину Хангана), контроль центральной власти над которыми слабел день ото дня. Лишь определенная стабильность во дворце удерживала страну от полного развала. Желая расширить свою социальную базу, правящая группа пыталась использовать в придворных учреждениях (прежде всего связанных с дипломатией или составлением различных административных бумаг) образованных выходцев из «средних» сословий, прежде всего тех из них, кто учился в Китае и сдал там экзамены на ученую степень (это было позволено иностранцам с 821 г.). Однако на ключевые должности обладателей танских степеней (всего их известно около 50-70 человек) аристократия чинголъ пускать не желала. В итоге эта группа стала генератором оппозиционных настроений, часто блокируясь на более позднем этапе с сепаратистскими кликами. Недовольство конфуцианской служилой интеллигенции, «идейное» осуждение ею аристократических порядков стало важным фактором общего кризиса.

Временем окончательного распада силлаской государственности был третий этап (889-935) «позднего периода», начавшийся вскоре после воцарения дочери Кёнмуна, государыни Чинсон (887-897). Новая правительница, совершенно не имевшая государственного опыта, передоверила сложную административную машину группе из нескольких приближенных-фаворитов, которые воспользовались этим для собственного обогащения. Правящая группа требовала от местных чиновников взяток и подношений. Это оборачивалось чрезмерной эксплуатацией податного слоя и приводило к массовому разорению крестьянства, уходу бывших налогоплательщиков к «сильным домам» (местным аристократам и монастырям), обладавшим налоговыми льготами и защищавшим «своих» крестьян от чиновных вымогательств. Массовый переход крестьянства на положение крепостных местной знати подрывал налоговую базу государственного аппарата и усиливал сепаратистские настроения, особенно в бывших пэкческих и когурёских районах.

В конце концов, в 889 г. произошел социально-политический взрыв. В ряде областей и округов провинциальная администрация вообще отказалась платить налоги в казну. Это означало дополнительные поборы с «ближних» областей, все еще остававшихся под эффективным контролем центра, но здесь чаша крестьянского терпения перелилась через край. По всей стране начались крестьянские восстания, и местное управление было парализовано. Боевой дух восставших был столь высок, что в некоторых случаях, по сообщению источников, командиры правительственных карательных отрядов «взирали на палисады бунтовщиков в страхе и боялись идти вперед». К 891 г. северо-восток страны (район совр. пров. Канвон) оказался под контролем многочисленных и хорошо организованных отрядов повстанческого командира Янгиля.

Вскоре среди подчиненных Янгиля выдвинулся молодой военачальник Кунъе, которому вскоре суждено будет сыграть немалую роль в политической истории последних лет Силла Незаконный сын одного из поздних силласких государей (Хонана или Кёнмуна), он жил некоторое время монахом на севере страны. К 894 г. Кунъе, отделившись от Янгиля, объявил себя самостоятельным «полководцем» и в течение 2-3 лет взял под свой контроль большую часть севера и северо-востока долины р. Ханган. В ситуации, когда отдаленные провинции начали переходить под контроль независимых владетелей, центр страны находился под постоянной угрозой повстанческих атак. Так, в 896 г. отряды «красноштанников» (крестьян-повстанцев, носивших красные штаны в качестве своеобразной униформы) разгромили органы местного управления на юго-западе, и дошли практически до окрестностей столицы, грабя имущее население. Отречение непопулярной государыни Чинсон от трона и ее смерть в 897 г. уже не могли исправить положения. Провинция принадлежала или повстанцам, или элитарным местным группам, сумевшим организовать свои войска и создать самостоятельную администрацию. В 905 г. новый государь Хёгон (897- 912) запретил оставшимся верными Силла местным воинским командирам атаковать повстанческие станы, приказав ограничиться лишь обороной крепостей. Фактически центральная администрация признала отсутствие средств и возможностей для активной борьбы с провинциальными мятежниками и сепаратистами. Правительство сословия чинголъ, контролировавшее теперь лишь окрестности столицы, доживало свои последние десятилетия.
<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 5437