загрузка...

Однако такая трактовка описанного Геродотом торгового пути и археологическая идентификация народов, через земли которых он пролегал, в том числе — отделившихся скифов, не являются общепризнанными в специальной литературе. Многие исследователи полагают, что названный путь был ориентирован не на север, а на восток и вел от устья Танаиса-Дона и Меотиды в восточные степи Нижнего Поволжья и Приуралья, а затем в сторону Южной Сибири. Одним из активных сторонников этой теории был известный российский археолог С. И. Руденко, осуществивший в 1940-х гг. раскопки знаменитых Пазырыкских курганов в Горном Алтае. Всемирную славу этим курганам принесло то обстоятельство, что климатические особенности зоны их возведения и особенности конструкции подкурганных погребальных сооружений обусловили образование под каждым таким курганом линзы вечной мерзлоты; это способствовало сохранению в земле предметов погребального инвентаря, изготовленных из органических материалов — тканей, кожи, дерева и т. п., — в обычных условиях бесследно истлевающих. Поэтому материальная культура носителей пазырыкской культуры известна нам гораздо полнее других синхронных ей культур Евразии.
Раскопками обнаружено огромное количество художественных изделий, созданных носителями этой культуры и выполненных в традициях звериного стиля скифской эпохи. Среди мотивов этого искусства более обильно, чем в других культурах «скифского типа», представлены изображения грифонов. Видимо, это обстоятельство явилось для С. И. Руденко одним из оснований для отождествления обитателей Горного Алтая скифской эпохи с теми племенами, что были известны древним авторам не под своим подлинным именем, а под легендарным наименованием стерегущих золото грифов. Их ближайших, по Геродоту, соседей — аргиппеев и аримаспов — исследователь, исходя из такой локализации «грифов», помещал в верховьях Иртыша и, возможно, несколько восточнее [Руденко 1952, 17—20]. Другие народы, перечисленные Геродотом вдоль описанного торгового пути, соответственно были локализованы им на пространстве между Волгой и Алтаем; отделившихся скифов, к примеру, он помещал в Северном Казахстане, но на проблеме археологической их идентификации специально не останавливался.
Концепцию С. И. Руденко с более или менее значительными уточнениями и вариациями разделяют многие исследователи и в наши дни. Так, автор новейших раскопок курганов пазырыкской культуры на Алтае Н. В. Полосьмак свою недавнюю (1994 года) монографию о материалах этих раскопок так и назвала — «Стерегущие золото грифы». Что касается отделившихся скифов, то их локализацию в азиатских степях в 1920-х гг. предлагал Б. Н. Граков, считавший, что у Геродота под этим именем подразумеваются те скифы, которые остались на своей прародине после перемещения основной массы их соплеменников в Европу. Этим оставшимся в Азии скифам он тогда приписывал курганы скифской эпохи в поволжско-уральском регионе, но позже отказался от такой трактовки, приняв мнение о принадлежности этих древностей геродотовым савроматам [Граков 1947, 102—103]. Однако восточная, азиатская, локализация отделившихся скифов и в наши дни имеет сторонников, выдвигающих дополнительные аргументы в ее поддержку. Так, было высказано предположение, что их представителю принадлежит известное достаточно богатое погребение в кургане у с. Гумарово Оренбургской области [Членова 1988]. Мнение об этом погребении как об одном из древнейших комплексов скифской культуры разделяют и другие исследователи, но решению вопроса о локализации отделившихся скифов вряд ли может помочь этот пока единичный в данном регионе памятник.
Если же не согласиться с восточной ориентацией описанного Геродотом торгового пути (а его направление на север лучше согласуется с указаниями источника), то окажется, что для воссоздания этнической истории азиатской части России в I тыс. до н. э. мы располагаем почти исключительно археологическими данными. Этнонимия этих областей — и то, разумеется, исключительно в иноязычной передаче — фиксируется письменными источниками только с последних веков до н. э. Степную зону этого региона и некоторые примыкающие к ней горные и лесостепные области в это время, как уже говорилось, занимали племена — носители различных культур «скифского» типа. Некоторые исследователи полагают, что все эти народы были близки к скифам не только в культурном, но и в языковом отношении, и пишут о «древнеиранской степной ойкумене» [см., например: Грач 1980, 95]. Однако, не исключая вероятности ираноязычия если не всех, то по крайней мере многих народов степного пояса в скифскую эпоху, мы на сегодняшний день с уверенностью можем говорить об иранстве только собственно скифов, родственных им савроматов и более поздних обитателей евразийских степей — сарматов, о которых речь пойдет в следующей главе (если оставить в стороне народы казахстанско-среднеазиатского региона — согдийцев, бактрийцев, различные племенные группировки саков, ираноязычие которых надежно установлено по разноприродным данным). О языковой принадлежности других обитателей «скифского мира» евразийских степей пока можно говорить лишь сугубо предположительно, да и в будущем мы вряд ли получим однозначный ответ на этот вопрос. Определенные предположения позволят высказать тотальное изучение топонимов и некоторые другие методы исследования, но для окончательного ответа на этот вопрос мы не располагаем данными. Важным показателем является несомненное преобладание здесь европеоидного по своим антропологическим характеристикам населения, хотя и с определенной монголоидной примесью; собственно монголоидным является лишь население Забайкалья — носители так называемой культуры плиточных могил. Что же касается Северной Азии, то завесу над древней этнической историей этого региона, не попавшего в поле зрения носителей какой-либо из письменных цивилизаций древности, способна приподнять почти исключительно археология, чьи возможности в этом плане, как уже говорилось, достаточно ограниченны.
<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 7531