Сарматский период (400 г. до н. э. — 200 г. н. э.)

загрузка...

Савроматы продвинулись из Приуралья к Дону по следам скифов около 600 г. до н. э. Здесь, в волго-донских степях, и сложилась за несколько столетий их цивилизация, во многом родственная скифской. Различий в этническом смысле не было: ведь, по свидетельству Геродота, савроматы говорили на скифском языке, да и культуры их обнаруживают большое сходство.
В 512 г. дон. э., когда войска Дария вторглись в Причерноморье, савроматы полностью поддержали скифов. Агрессию удалось отразить, но все же Скифское царство продолжало неуклонно слабеть. Уже в IV в. до н. э., в то самое время, когда западные скифы потерпели сокрушительное поражение от войск Филиппа Македонского (причем в бою погиб их 90-летний царь Атей), в волго-донских степях произошло некоторое движение, не описанное в источниках, но хорошо прослеживаемое археологически: под влиянием импульсов с востока сформировалась так называемая РАННЕПРОХОРОВСКАЯ культура. Очевидно, здесь сложилось новое сильное государство, подданные которого в античных источниках стали называться сарматами.
Примерно с 400 г. до н. э. в южнорусских степях началась сарматская эпоха, хотя ослабевшее скифское государство еще два века продержалось в Причерноморье и несколько столетий в Крыму. Новое волго-донское государство оказывало сильное давление на ослабевшего западного соседа, пока в 175 г. до н. э. сарматский царь Гатал не установил полный контроль над всем Причерноморьем. Как за 600 лет до этого, одна этнополитическая система контролировала все земли Южной России — от устья Дуная до Кавказа и Урала. Эпохе полного господства сарматов в южнорусских степях соответствует ПРОХОРОВСКАЯ культура (II в. до н. э. — II в. н. э.).
Сарматы принесли с собой вполне развитый, еще совершенно крепкий общинный строй, что положительно повлияло на боеспособность и живучесть новой степной цивилизации. Основываясь на некоторых античных источниках¹, иногда говорят о вытеснении или истреблении скифов сарматами, но это преувеличение. Конечно же, как и в случае скифо-киммерийского конфликта, уничтожены были только верхние, загнившие элитарные структуры. «Простой скифский народ» вошел в новое общество.



Скифское царство во II в. до н. э. не исчезло полностью. Часть его со всеми «старыми» структурами закрепилась в Крыму. «Остров Крым» долго сохранял реликт скифской цивилизации в ее прежнем виде. Здешние скифы смешались с местным населением-таврами, строили города и дожили до II–III в. н. э., когда волна «великого переселения народов» нанесла по ним удар также, как и по сарматам.
Другая часть скифов (скифской военно-политической элиты) отступила на территорию Северного Придунавья, в Дакию, где сохраняла свою самостоятельность до того же времени. По этим двум путям — в Крым, а также на территорию Дакии-Паннонии (и еще — на Кавказ) — шли основные потоки переселения народов, потерпевших поражение в степях Южной России, на открытых пространствах которых можно было удержаться, только напрягая все силы и ни на миг не расслабляясь. Но большая часть скифов слилась с близкими им в этническом отношении завоевателями.
Государство крымских скифов также не было самостоятельным, но входило в общесарматскую политическую систему. Об этом свидетельствует система оборонительных сооружений того времени: если в III–II вв. до н. э. (в период натиска сарматов на Скифское царство) был построен Перекопский ров и вал, отделивший Крым от степи, то позднее, когда сарматы полностью установили контроль над Причерноморьем, эти укрепления были заброшены. Зато на юге полуострова возникла мощная система фортов, прикрывавшая столицу крымских скифов — «Неаполь» (как называли его греки; Симферополь) от агрессии со стороны моря² .
Это значит, что крымские скифы не отделяли себя от сарматского царства, но вместе с ним противостояли агрессии со стороны средиземноморских цивилизаций, время от времени высаживавших морские десанты на Южном берегу Крыма.
Сарматское государство делилось на три крупные территориальные объединения: РОКСАЛАНОВ (Причерноморье), АОРСОВ (Приазовье — Нижний Дон) и СИРАКОВ (восточное Приазовье, Кубань). С ними поддерживало связь еще одно объединение, нижневолжское (волжский вариант Прохоровской культуры имеет большое сходство с донским), которое и было исходным центром формирования сарматской государственности. Региональное деление (на паралатов, авхатов, катиаров и траспиев) было известно еще в эпоху Скифского царства; оно обусловлено естественными географическими причинами.



Судя по всему, поволжские сарматы носили имя АЛАНОВ. Поскольку уже авторы I в. н. э. (Иосиф Флавий) отмечают, что аланы находятся вокруг Танаиса и Меотийского озера³, то есть в нижнем По донье, где ранее был союз аорсов, то надо полагать, что на рубеже н. э. произошло новое движение на запад по линии Волга — Дон, стимулирующее усиление государственности. В начале II в. н. э. сарматские владения в Причерноморье, за несколько столетий пришедшие в упадок и, видимо, порядком децентрализованные, вновь были объединены под эгидой донских аланов, чье имя с этого времени стали носить все их подданные.
Сарматия (Алания) на рубеже новой эры не ограничивалась пределами степной зоны Южной России, хотя именно здесь находился ее жизненно важный центр. Античные источники согласно утверждают, что сарматы заселяли также и лесную зону, причем их владения простирались далеко к северу. Еще Страбон (География, II, 5; 7) отмечал, что «области за страной роксаланов необитаемы вследствие холода», то есть сарматы-роксаланы живут на севере вплоть до самой глухой тайги и бесплодной тундры Заполярья. То же повторяют и другие.
Согласно Маркиану (нач. V в.), «РЕКА РУДОН ТЕЧЕТ ИЗ АЛАНСКОЙ ГОРЫ; У ЭТОЙ ГОРЫ И ВООБЩЕ В ТОЙ ОБЛАСТИ ЖИВЕТ НА ШИРОКОМ ПРОСТРАНСТВЕ НАРОД АЛАН-САРМАТ, В ЗЕМЛЕ КОТОРЫХ НАХОДЯТСЯ ИСТОКИ РЕКИ БОРИСФЕНА, ВПАДАЮЩЕЙ В ПОНТ»⁴. Река Рудон античных географов — это Западная Двина, а Аланские горы, о которых упоминают и многие другие источники (некоторые из них указывают, что сам аланский народ получил имя от этих гор), есть Валдайская возвышенность⁵ . Это значит, что аланы-сарматы в начале новой эры обитали не только в степи, но и на территории Белоруссии, и в Средней России… Лес и степь Восточноевропейской равнины заселял единый народ.
Это простое и ясное, вытекающее из геополитических условий положение очень не нравится сторонникам искаженной, как в кривом зеркале, истории. До сих пор принято было «загонять» Сарматию в степь, изо всех сил пытаясь разорвать естественную связь двух природных зон Русской равнины, между которыми нет реальных границ. Если для скифской эпохи это «оправдано» почти полным молчанием источников, то для сарматского периода — рубежа новой эры — такая версия выглядит неправдоподобно.
В самом деле, указаний на то, что сарматы заселяли практически всю Восточно-Европейскую равнину, а не только ее степь, сохранилось слишком много. Для всех античных авторов, начиная с Тацита и Птолемея (I–II вв. н. э.), «Сарматия» начиналась за Вислой и простиралась от Восточной Балтики до Волги. Может быть, термин «сарматы» они использовали как собирательный? Пусть так, но и «собирательные» термины имеют реальный смысл. Тем более что многие авторы указывают вполне конкретные географические рубежи расселения сарматов на севере: реку Рудон (Западную Двину), истоки Борисфена (Днепра), Аланские горы (Валдайскую возвышенность) и даже Рипейские горы, то есть линию Северные Увалы — Северный Урал.
Не следует полагать, что сарматы «расселились» на север именно на рубеже н. э.; никаких крупных миграционных процессов в это время не прослеживается. Очевидно, они наследовали свои северные земли еще со скифских времен…
Следует подчеркнуть, что названия «скифы» и «сарматы» первоначально определяли региональные подразделения одного и того же народа, а затем стали использоваться как синонимы для обозначения всего народа Великой Скифии в целом, без местных отличий. Некоторые источники употребляли и региональные названия обитателей закаспийских степей — «саков» или «массагетов» — в том же смысле, как имя, общее для всех «скифов», то есть обитателей степной зоны континентальной Евразии.
Уже из этого видно, что изначально региональные общности Великой Скифии были чрезвычайно близки друг другу. Недаром же античная традиция сохранила легенду о происхождении сарматов от скифских мужчин и женщин-амазонок. Если «перевести» эту легенду на современный язык — сарматы были те же скифы, но могущественней. Женщины у них были соответствующие.
Некоторые из них наравне с мужчинами несли «бремя власти» и оставили след в истории. Античные источники сохранили предания о Зарине, царице саков, живших к северу от Кавказа (то есть, очевидно, сарматов), красавице и хитроумной правительнице, объединившей многие народы; при ней была возделана большая часть страны и построены города⁶. Правление легендарной Зарины можно отнести к VI–V вв. до н. э., ко времени, когда к востоку от Дона образовалось царство савроматов и в Приазовье начали один за другим подниматься города. Следует обратить внимание, что первое же известное из истории имя сарматской царицы — ЗАРИНА — звучит совершенно по-славянски, а название столицы, где она правила — РОСКАНАК — имеет корень «рос»…



Нет никаких сомнений, что многочисленные античные предания об амазонках относятся в основном именно к сарматским представительницам прекрасного пола. Многочисленные источники сообщают, что женщины у сарматов не только пользовались равными правами с мужчинами, но и несли наравне с ними военную обязанность. На этом основании в современной историографии родился миф о матриархате в сарматском обществе.
Напомним, что матриархатом обычно называют общество, в котором господствуют групповые формы брака и дети не знают своих отцов; родство считается только по матери. Такие «общественные отношения» зафиксированы у многих народов, оставшихся на первобытном уровне до XIX–XX столетий, из чего некогда сделали вывод: такую же стадию в развитии прошли и все остальные. Однако позднейшие исследования показали, что подобное состояние общества свойственно именно тем народам, которые прекратили свое развитие, «сошли с дистанции». Как отмечал Л. Н. Гумилев, народы, ведущие в XX столетии первобытный образ жизни, это вовсе не «дети», еще не начавшие жить, а скорее «старички», утратившие социальную энергию («пассионарность») и доживающие свой век на периферии.
Так называемый поздний матриархат есть состояние, фиксирующее глубокую общественную деградацию, позволяющее затянуть естественный процесс умирания социума как можно дольше. Все его социальные установки выполняют одну задачу: как можно полнее устранить всякую возможность развития. Для этой цели и нужны «элементы группового брака»: отец, не знающий своих детей, не будет стремиться их обеспечить, чему-то научить… Этому служит и квазиобщественная собственность: все принадлежит всем и ничего никому. С государственно-общинным строем, сочетающим общинное регулирование с развитием личной собственности и инициативы, этот «первобытный коммунизм» не имеет ничего общего.
Узнать матриархальное общество очень легко: женщины в нем не только не обладают равными правами с мужчинами, но напротив, подвергаются всяческим унижениям (зачастую обрядовым и демонстративным). Но зато матриархальным женщинам принадлежит теневая власть, которой добиваются всяческими способами. Такие женщины сами не обладают социальной энергией и воспитывают сыновей (не знающих отцов) соответствующим образом. Первобытный матриархат — это общество униженных женщин и расслабленных, «обабленных» мужчин.
Сарматские мужчины, как и женщины, отличались бытовой и военной активностью. Женщины-«амазонки» владели всеми видами оружия (не только лук и короткий меч, но длинные мечи и копья, а также броня, защищавшая и коня, и всадника). Они пользовались правом голоса при решении общинных проблем. Активной политической деятельностью занимались сарматские царицы, многие из которых лично водили войска в бой.
У скифов, сарматов господствовал обычный парный брак с правом развода обеих сторон. Правда, «классические» греки иногда клеветали на скифов, утверждая о принятом у них обычае группового брака, но, видимо, тут срабатывал принцип «зелен виноград»… Слишком обаятельными были сарматские всадницы-амазонки, и какой контраст они представляли с греческими женщинами, которые делились на два типа: 1) гаремные затворницы и 2) гетеры-проститутки. Геродот, познакомившийся со скифскими обычаями, твердо заявил, что группового брака у них не существует, это вымысел; но тут же отнес эту клевету к отдаленным от скифов среднеазиатским массагетам (которых он не видел лично). Однако источники, исходящие из стран, территориально близких к сакам-массагетам, ничего подобного не подтверждают…
Равное с мужчинами в труде и общественной жизни положение женщин при сохранении стабильного парного брака есть верный показатель нормального развития общества. Матриархат с групповым браком, патриархат с гаремами и гетеризм, проституция — это пути, ведущие к деградации, к повышению уровня энтропии в социуме — вплоть до его неизбежной гибели.
С точки зрения традиционной концепции прогресса смену скифского общества сарматским следовало бы считать… упадком, задержкой развития. Как же — ведь у скифов «цивилизация» только-только завязалась? Только начали представители элиты украшаться золотом с ног до головы, только увлеклись развратными средиземноморскими религиями, только завели себе рабов и гаремы… А тут сарматы с их чистым общинным строем, с их «амазонками»! Конечно, это была задержка естественного развития — развития, направленного в сторону увеличения энтропии, то есть смерти. Если такое развитие не задержать, если не освободиться от накопившейся энтропии — придется плохо… К счастью, евразийские геополитические условия создают для цивилизаций возможность постоянного самоочищения.
Миф об упадке, задержке общественного развития в Южной России в сарматский период держится до сих пор. Оценивая общественно-политический строй этого времени, стараются избегать даже терминов «царство»: якобы сарматы жили «родоплеменным строем», и никакого государства у них не было (между тем существование у скифов полноценного государства общепризнано). Выходит, полудикие «варвары», действия которых не были скоординированы центральной властью, сокрушили сильное царство? На абсурдность такого рода положений долго не обращали внимания, но теперь становится ясно: чтобы победить какое-либо государство, надо иметь уровень организации по крайней мере не худший, чем был у того.
В сарматскую эпоху цивилизация южнорусских степей значительно усилилась. Это выразилось в чисто территориальном росте политической системы: под властью сарматов оказалось все Северное Причерноморье, Приазовье, волго-донские степи и лесостепи. Разумеется, это стало возможным только при усилении государственно-общинного строя, после избавления от элиты, занятой личным накопительством золота и гаремов. Если скифы в поздний период своего владычества (IV–III вв. до н. э.) постоянно подвергались натиску со стороны эллинистического Средиземноморья, то сарматам удалось этот натиск отбить и сдержать на своих западных рубежах сильного врага — Римскую империю.
По данным современных источников, сарматское государство, распространившись до Дуная, активно вмешивалось в дела балкано-малоазийского региона. Полибий сообщает, что договор 179 г. до н. э. между Понтом, Пергамом, Вифинией и Каппадокией (эллинистическими государствами Малой Азии) был заключен при содействии сарматского царя Гатала⁷. Этот договор свидетельствует, что сарматское политическое влияние распространилось на южное побережье Понта.



Политическое могущество Сарматии опиралось на соответствующее развитие экономики и культуры. Именно в сарматский период Северное Причерноморье и Приазовье покрылись сетью городов и крепостей, а южнорусские степи превратились в крупнейшего экспортера зерна в средиземноморские полисы; в зависимость от поставок приазовского хлеба (через Боспор) уже с IV в. до н. э. попали Афины. Античные авторы убедились, что скифы и сарматы не только скотоводы, но и земледельцы⁸.
Металлургия в сарматское время также достигла высокого уровня, что позволило южнорусским всадникам перейти на новый, тяжелый тип вооружения, включавший пластинчатую кольчугу и шлем, тяжелые и длинные обоюдоострые мечи, длинное копье. Это вооружение превосходило современные аналоги, включая военное снаряжение римских легионеров, представителей «цивилизованного» Средиземноморья. С помощью этого оружия сарматы установили контроль чуть ли не над всей Евразией.
Одновременно с рождением нового сильного царства в южнорусских степях среднеазиатские «родственники» сарматов также создали свои государственные объединения. В III в. до н. э. парфяне, одна из групп среднеазиатских саков (скифов), обитавших на территории современной Туркмении, разгромили эллинистическую империю Селевкидов и завоевали Иран. Тогда же на последний остров, оставшийся от завоеваний Александра Македонского, Греко-Бактрийское царство, обрушилась волна нашествия — из Южной Сибири. В Средней Азии было создано Кушанское царство, позднее завоевавшее Афганистан и Северную Индию.
Родственные народы евразийских степей продолжали в этот период поддерживать связь между собой. Так, основатель парфянского царства Арсак (251 г. до н. э.), по некоторым данным, был выходцем с Дона. С другой стороны, западные причерноморские сарматы взаимодействовали со своей «прародиной» в волго-уральских степях. Именно отсюда, из-за Волги, исходил в 130-е гг. н. э. новый объединительный импульс: все сарматские земли оказались вновь объединены под властью государства аланов. Имя «аланы» (до того принадлежавшее поволжской группе) стало соотноситься со всем народом, населявшим южнорусские степи, постепенно вытесняя старые названия — «сарматы» и «скифы», которые, впрочем, использовались еще в средневековой литературе.
Рубеж новой эры был временем максимального могущества Великой Скифии, под контроль которой снова, как в начале железного века, попала почти вся Южная Азия (Иран и Северная Индия). По данным античных источников, на западе границы Скифии-Сарматии проходили по берегам Вислы и Дуная (примерно совпадая с границами Российской империи до 1917 г.). Те же источники включали в ее пределы юго-восточное побережье Балтики, недаром называемой в античную эпоху Скифским или Сарматским морем⁹. Многие авторы, в частности Тацит, использовали термин «сарматы» как общее название населения Восточно-Еропейской равнины, от Балтики до Волги¹⁰, и они имели на то основание.
Историки античной эпохи имели представление о том, что весь евразийский простор заселен одним большим народом: «АЛАНЫ… НАСЕЛЯЮТ БЕСКОНЕЧНЫЕ ПУСТОШИ СКИФИИ… В ДРУГОЙ ЧАСТИ СТРАНЫ (к востоку от Дона) АЛАНЫ ПОДНИМАЮТСЯ НА ВОСТОК, РАЗДЕЛЕННЫЕ НА МНОГОЧИСЛЕННЫЕ И НЕМНОГОЧИСЛЕННЫЕ РОДЫ, ОНИ ВЫДВИНУТЫ ДАЛЕКО В АЗИЮ И, КАК Я СЛЫШАЛ, ЖИВУТ ВПЛОТЬ ДО РЕКИ ГАНГ, КОТОРАЯ ПРОТЕКАЕТ ЧЕРЕЗ ТЕРРИТОРИИ ИНДИИ И ВЛИВАЕТСЯ В ЮЖНЫЙ ОКЕАН… ПОЧТИ ВСЕ АЛАНЫ ВЫСОКИ И СИМПАТИЧНЫ, ИХ ВОЛОСЫ СКОРЕЕ СВЕТЛЫ, СВИРЕПОСТЬЮ СВОЕГО ВЗГЛЯДА ОНИ ВНУШАЮТ СТРАХ, КАК БЫ ОНИ НЕ СДЕРЖИВАЛИСЬ. ОНИ ЛЕГКИ И АКТИВНЫ В ИСПОЛЬЗОВАНИИ ОРУЖИЯ»¹¹.

Но могущество Великой Скифии уже начинало клониться к упадку. Правда, на западе, у Дуная, сарматы-роксаланы успешно сдерживали натиск Римской империи. Гордый Рим был вынужден платить им дань за соблюдение мира, — выплаты производили даже великие императоры Траян и Адриан…
Главная угроза подстерегала на востоке. В первые века до н. э. на территории Монголии сложилось сильное государство хуннов (тюркоязычных монголоидов)¹², оказавшее сильнейшее давление на сибирских и центральноазиатских скифов. А ведь именно они лидировали на просторах Евразии в политическом отношении.
Недаром же Геродот писал о скифах-сибиряках, исседонах и аримаспах: «Все они, кроме лишь гипербореев [то есть жителей Крайнего Севера], всегда ведут соседственные войны, начиная с аримаспов: аримаспы выгоняют из их земли исседонов, исседоны — скифов, скифы же теснят киммерян, обитающих у южного моря, и под таковым гнетом оные оставляют страну»¹³. Эта информация полностью подтверждается данными археологии: западные, европейские регионы Великой Скифии испытывали политическое давление из Сибири и Центральной Азии: с востока на запад распространялись импульсы, восстанавливавшие государство (скифы в 1000–800 гг. до н. э., сарматы в 400–200 гг. до н. э., аланы во II в. н. э.).
Хунны прорвали границу «двух рас», сокрушив могущество сибирского центра Великой Скифии, и, начиная с VI в. н. э., на Россию одна за другой обрушивались волны нашествий с востока.

---

¹Диодор Сицилийский. ИБ, II, 43 // ВДИ, 1947, № 3, с. 307–325.
²Колтухов С. Г. Системы обороны Крымской Скифии в IV–II вв. до н. э. // ВДИ, 1991, № 4, с. 103–104.
³Иосиф Флавий. Иудейская война. Минск: Беларусь, 1991, с. 435.
⁴См.: ВДИ, 1948, № 3, с. 279.
⁵См.: Истомина Э. Г., Николаев А. Н. Валдай. Л., 1988, с. 6.
⁶Диодор Сицилийский, II, 34.
⁷Полибий. Всеобщая история, XXV, 2, 12 // ВДИ, 1947, № 3, с. 213–216.
⁸См.: Страбон. География. XI, 1; 2.
⁹Кузьмин А. Г. Откуда есть пошла Русская земля…, т. 1, с. 545.
¹⁰Тацит. Сочинения. Л.: Наука, 1969, т. 1, комментарий на с. 350.
¹¹Аммиан Марцеллин, XXXI, 2, 13–16.
¹²Это заблуждение, порожденное романо-германской схемой истории. Тюрки — европеоиды. Никаких государств монголоидов в Монголии не было и не могло быть — монголоидные кочевники Монголии находились на столь низкой ступени развития, что ни «государств», ни самых примитивных протогосударственных образований они создать не могли. Единственным государствообразующим суперэтносом Азии тех времен были русы-европеоиды, те самые скифы, о которых и идет речь в данной книге. Они создали государство в Северном Китае, государственное образование хуннов-гуннов, позже Великую Монгольскую империю… В своих походах на запад европеоиды-язычники скифо-сибирского мира увлекали за собой тюркские и угро-финские племена, но не мифических «монголов» — монголоидного антропологического элемента на Руси и в Европе той эпохи нет. Гунны Аттилы — европеоиды-скифы позднего периода. — Примеч. Ю. Д. Петухова.
¹³Геродот. История. В кн.: Историки Греции…, с. 110.
<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 8905