Отрезанная Гунния. Игорь Коломийцев.Тайны Великой Скифии.

Игорь Коломийцев.   Тайны Великой Скифии



Отрезанная Гунния



загрузка...

Но оставим на время поиски «внутренней Меотиды», попробуем подойти к решению проблемы с другой стороны. А именно — давайте разыщем местность, куда попали гунны, пройдя по дну Азовского моря. Может быть, это даст нам какую-то дополнительную информацию?

Меотида на карте Птолемея (около 150 г.). Средневековая реконструкция (1482 г.)
Меотида на карте Птолемея (около 150 г.). Средневековая реконструкция (1482 г.)

Практически все современные историки считают, что переход состоялся в районе нынешнего Керченского пролива. К этому их подталкивают наблюдения некоторых средневековых авторов, прямо указывавших в этом плане на Боспор Киммерийский.

Однако необходимо заметить, что у наиболее информированных хронистов — Иордана, Аммиана Марцеллина и других почти современников событий — ничего подобного не встретишь. Ибо версия эта просто невероятна. Керченский пролив — одно из самых глубоких мест Азовского моря. Во все времена корабли греков и боспоритов проходили здесь в Меотиду, и не было эпохи, когда пролив стал так мелок, что с навигацией возникли бы трудности.

Между тем христианский историк Зосима безапелляционно заявляет: «Я нашел и такое известие, что Киммерийский Боспор, обмелевший от снесенного Танаисом ила, позволил им перейти в Европу» [34]. Думается, однако, что песчано-глинистая взвесь из устья Дона имеет немного шансов попасть на дно Керченского пролива, расположенного, как известно, в другом углу Азовского моря, но вполне могла заилить лежащий рядом Таганрогский залив.

Обратим внимание на то, что Иордан впрямую именует область, в которой оказались гунны, Скифией. В его время Скифией, или Великой Скифией, называлось все пространство Северного Причерноморья от Дуная до Дона. Правда, была еще так называемая Малая или, по-гречески, Микро Скифия, — внутренние степные районы Крыма. Но, во-первых, Иордан говорит о Скифии вообще, следовательно — речь идет о Скифии Великой, а вовсе не о землях полуострова.

Вдобавок те крымские территории, что непосредственно прилегают к берегам Керченского пролива, давно уже были обжиты греческими колонистами, принадлежали Боспорскому царству и соответственно звались Боспором, Херсонесом, Таврикой, но никак не Скифией, пусть даже Малой.

Следовательно, если б гунны форсировали Азовское море в районе Керченского пролива (что само по себе почти невероятно), они бы вторглись во владения оседлых боспоритов, а никак ни кочевников-аланов. Принять оплот цивилизации — Боспор за степную и кочевую скифскую область древние историки не могли. Для них это было равносильно тому, как если б современный политолог спутал Францию с Папуа-Новой Гвинеей.

Между тем большинство нынешних отечественных историков с упрямством, достойным лучшего применения, продолжает утверждать, что гунны вначале напали на аланов, живших между Доном и Кубанью, затем преодолели по дну Керченский пролив, оказались в Крыму и оттуда уже обрушились на готов. Такова, если можно так выразиться, академическая версия тех исторических событий.

Некоторые историки пошли в этом вопросе дальше других. Они предположили, что гунны двигались двумя путями одновременно: «Одна группа шла на запад степными пространствами, а вторая — через Керченский пролив... Пройдя Крым, гунны вышли в степи Причерноморья и в Поднепровье, где соединились с той частью племен, которая прошла степями». Так представляет себе их поход доктор исторических наук Дмитрий Козак, ссылаясь на мнение видной исследовательницы гуннского прошлого Ирины Засецкой [87, 110].

Когда современные ученые начинают откровенно фантазировать на темы средневековых войн и стратегий, получается почти всегда смешно. Удивительно при этом только одно — откуда что берется? Где хоть капля логики и здравого смысла, не говоря уж о таких недоступных для историков вещах, как элементарное знание военного дела? Если гунны могли свободно пройти степями в область готов, зачем им было по горло погружаться в вязкую жижу Меотийского болота и, рискуя собственными жизнями, брести десятки километров по вонючей и топкой грязи? Неужели только для того, чтобы потешить теперешних ученых? С этой же, видимо, целью и армию они разделили на две части, дабы врагам ее легче было разбить. И главное, ну где, в каком труде какого античного автора вы обнаружили хоть малейший намек на эту откровенную благоглупость?

Но вернемся из области современной околоисторической фантастики в зону трезвого реализма древних писателей. Иордану, прямо указавшему на Скифию, как область первоначального проникновения гуннов, фактически вторит Аммиан Марцеллин, который, в отличие от нынешних коллег-историков, хорошо знал военное дело, ибо был офицером римской армии: «Гунны, пройдя через земли алан, которые граничат с грейтунгами и обыкновенно называются танаитами, произвели у них страшное истребление и опустошение, а с уцелевшими заключили союз и присоединили их к себе. При их содействии они смело прорвались внезапным нападением в обширные и плодородные земли Эрманариха (Германариха — царя готов)» [7].

Итак, первым народом, принявшим на себя гуннский удар, оказались аланы-танаиты. Со времен Птолемея, поместившего это племя «у поворота реки Танаис», все древние авторы непременно отводили ему территории между Северским Донцом и Днепром. То есть земли в европейской части Сарматии, а вовсе не в тогдашней Азии — между Доном и Кубанью. Грейтунгами же называли остготов, живших чуть севернее, также на берегах Днепра. Иначе говоря, древние историки прямо указывали, что гунны, пройдя мелководьем Азовского моря, вначале оказались в междуречье Днепра и Донца, где покорили алан-танаитов, а затем при помощи последних обрушились на остготов Германариха и сумели их одолеть.

Итак, по крайней мере, мы определились с местом высадки гуннского десанта. Вопреки устоявшемуся мнению, произошло данное событие отнюдь не на Керченском полуострове Крыма, а в районе нынешнего Таганрога. Судя по всему, именно Таганрогский залив, «обмелевший от снесенного Танаисом ила», форсировали дикие агрессоры. Осталось нам найти ту самую «внутреннюю Меотиду», ограниченное и замкнутое со всех сторон пространство, откуда вышла в свой стремительный поход гуннская орда. Но для начала задумаемся над тем, отчего не сумели найти эту загадочную страну наши предшественники.

Конечно, их поиски во многом губило небрежное отношение к писаниям древних, своего рода комплекс морального превосходства, беспричинно одолевший многих современных исследователей. Все неясные места в сочинениях античных авторов их нынешние коллеги склонны считать заведомыми ошибками, следствием слабых познаний своих предшественников. Но не только традиционное высокомерие препятствует достижению желанного результата.

Как всегда, историки ищут древнюю область на современных картах, естественно, не находят ее там, злятся на средневековых хронистов, полагая, что те несли в своих трудах ахинею. В самом деле, где на просторах нынешнего Приазовья может находиться некая страна, отрезанная от остального мира? Между Северским Донцом и Доном? Между Доном и Волгой? На Кубани? Или в Тамани? Все не то, ни один район решительно не подходит, если судить, конечно, по его теперешним конфигурациям.

Но не лучше ли, прежде чем обвинять первопроходцев исторической науки в невежестве и легковерности, внести необходимые поправки на климат той эпохи, которую изучаешь? Как мы уже не раз убеждались, это многое меняет.

С IV века до Рождества Христова Евразийский континент переживал потепление. Пик его пришелся на первые века уже нашего времени. Озера пересыхали, реки мельчали, степи расширялись. Азов и Черное море уже не замерзали зимой, как это было в эпоху Гомера и Геродота. Напротив, начиная с IV века нашей эры начнется похолодание, самые суровые морозы придутся на середину следующего столетия. Следовательно, в интересующий нас период климат в Причерноморье был еще сравнительно теплый и влажный. Азовское море, широко раздвинув свои берега, превращало окрестности в болотистые топи и плавни.

Взглянем на карту Азиатской Сарматии, принадлежащую перу великого географа Птолемея, и сравним ее с современной [104]. Даже невооруженным взглядом мы заметим ряд существенных отличий. Азовское море в пять-шесть раз превосходит размерами Крымский полуостров, в то время как ныне они вполне соизмеримы меж собой. Территория Краснодарского края, напротив, предстает длинным, узким полуостровом, вытянутым в сторону Керчи. Очевидно, что ко II веку нашей эры многие донские и кубанские земли оказались на дне древней Меотиды. Равнинные местности Крыма также исчезли в пучинах Понта Евксинского. Танаис в нижнем течении разделился на два рукава, на просторах Азовского моря напротив его устья возник большой, одноименный реке остров.

Карта Птолемея (около 150 г.) с очертаниями исчезнувших островов Северной Европы. Средневековая реконструкция (1482 г.)
Карта Птолемея (около 150 г.) с очертаниями исчезнувших островов Северной Европы. Средневековая реконструкция (1482 г.)

Конечно, можно, подобно некоторым нынешним историкам, объяснять все эти «несуразности» тем обстоятельством, что Птолемей плохо знал географию столь отдаленного региона, как Северное Причерноморье. Между тем, на самом деле, греческие моряки и торговцы исплавали здешние моря вдоль и поперек, эллинские города густо покрывали побережье Понта и Меотиды. Обратите внимание — все возвышенные береговые участки на птолемеевой карте вполне соответствуют современным очертаниям, исчезли исключительно низменности. Не проще ли предположить, что уровень моря в эту эпоху был несколько выше, чем ныне?

К IV веку, то есть к интересующему нас периоду, в связи с продолжающимся увлажнением Азов, разливаясь в своих берегах, должно быть, мельчал, превращаясь в подобие огромного болота. Остров Танаис в это время уже никому не был известен — вероятно, он погрузился на дно. Птолемей на своей карте помещает в пространство между Кавказом и Танаисом семь больших рек. Ныне нам известна только одна — Кубань. Остальные превратились в скромные речушки и ручьи. Однако вполне вероятно, что в ту эпоху ледники Большого Кавказского хребта обильно питали их своими талыми водами. Кубань, могучая и сегодня, оборачивалась одним бурным, ревущим горным потоком и служила непреодолимым барьером с юга вплоть до своих истоков. Скромная речка Егорлык ныне впадает в систему Манычских озер и водохранилищ, протянувшуюся до самых низовий Дона. Возможно именно она, либо параллельные ей реки Калаус и Кума, превращаясь в полноводные артерии, протянувшиеся от Приэльбрусья до Азова, надежно замыкали эту область с востока.

Таким образом, «на дальнем берегу Меотийского озера», если, конечно, смотреть на него из Европы, действительно находилась область, с трех сторон огражденная водой. Низовья ее вблизи Азовского моря превращались в обширный болотистый край, остатки которого, в виде лиманов, сохранились кое-где и поныне. Верховья же упирались в высочайшие вершины Кавказа, как раз в том месте, где он практически непроходим. Интересно, что соседство первоначальной страны расселения гуннов с некой горной системой не ускользнуло от внимания древних историков. У Павла Орозия находим: «...Племя гуннов, долгое время отрезанное горами, возбужденное внезапным неистовством, двинулось против готов и, приведя их в замешательство, выгнало их из старинных мест жительства» [127]. Ему вторит Аммиан Марцеллин, утверждавший, что гунны «кочуют по горам и лесам» [7]. Меж тем на берегах Азова есть лишь одна область, где имеются сразу все указанные древними историками ландшафты: болота, леса, горы и где реки, скорее всего, не замерзали в этот период времени. Сейчас она именуется Кубанью.
<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 12190


© 2010-2013 Древние кочевые и некочевые народы