загрузка...

Страх Сулеймана потерять власть, подогреваемый Роксоланой, пересилил его рассудительность, мудрость, его чувство ответственности за государство настолько, что сразу после его смерти вызвал разрушение многого из того, ради чего он трудился всю свою жизнь в рамках эволюции величия османов.

Оба сына – Мустафа и Баязед, убитые Сулейманом, были наделены такими качествами, которые делали любого из них достойным представителем линии первых десяти османских султанов и, следовательно, обеспечивали сохранение империи в качестве уважаемой державы в существовавшем в то время мире. Детоубийством Сулейман обеспечил престолонаследие правителю необычайно мелкого ума, абсолютно беспомощному Селиму II, известному последующим поколениям как горький пьяница. Это был первый из новой плеяды двадцати пяти султанов, которые, по мере того как проходили столетия, правили страной во времена относительного благополучия при процессе медленного упадка Османской империи.

Отсутствие у Селима интереса к делам государственного управления, тем не менее, приносило свою пользу стране. Ибо оно сохранило реальную власть в руках великого визиря Соколлу, к которому новый султан относился с должным уважением и на дочери которого женился официально.

Под патронажем Соколлу в политике не произошло никаких перемен. Темп, присущий правлению Сулеймана, был сохранен и в междуцарствие, что задержало поворот в развитии событий на следующие двенадцать лет.

Соколлу, завершив кампанию Сулеймана в Венгрии, в 1568 г. заключил с Габсбургами Адрианопольский мирный договор, который должен был быть в силе восемь лет и в действительности повлек за собой сохранение территориального status quo. Далее, Соколлу впервые развернул турецкие армии в новом направлении – в направлении Руси.

Перед лицом неумолимого подъема Руси в Европе оказались два тюркских государства: Османы и их вассал, Крымское ханство, которое еще принадлежало Степи, хотя Золотая Орда в какой-то мере сделала крымчан оседлым народом. Русские много пострадали от тюрков. И они готовились отплатить им за все.

На протяжении XVI в. Великое княжество Московское развилось в единое и сильное государство. Сначала русские не рассматривались турками как угроза, и с 1492 г. им было разрешено свободно торговать на территории империи. Затем на сцене появился Иван Грозный. В 1547 г. он принял титул царя, стремясь превратить великое княжество в империю. Его дед и предшественник Иван III женился на Софии, племяннице последнего императора Византии. Он тем самым заявил о своих претензиях на наследство Восточной Римской империи, избрав византийского двуглавого орла в качестве своего символа власти.

Экспансия Ивана в южном направлении за счет татарских ханов привела к захвату им Астрахани на Каспийском море. Осуществив поход на Азов и побережье Крыма, Иван напрямую посягнул на сферу интересов Османской империи – Крымское ханство.

Безусловно, здесь следовало вмешаться, ибо мусульмане из Туркестана – будь то паломники или торговцы – уже были лишены доступа в его империю из-за закрытия для них персидской границы, а теперь еще и из-за отказа пропускать мусульман и других препятствий на вновь завоеванной территории московитов. Их правители поэтому умоляли Стамбул отвоевать Астрахань и тем самым восстановить традиционный путь паломничества.

Таким образом, необходимо было остановить распространение русских на юг и способствовать турецкому продвижению на восток.

С этой целью Соколлу планировал построить канал между Доном, впадающим в Азовское море с северо-запада, и Волгой, впадающей в Каспийское море с северо-востока, в точке, где две реки разделяли всего тридцать километров. Это позволило бы соединить два моря, Черное, уже ставшее «Турецким озером», с Каспийским. С помощью каспийского флота канал способствовал бы доступу турок в Иран по окружному пути, обходя долгий и трудный наземный маршрут, открывая новый проход к Кавказу и к дорогам, ведущим в Центральную Азию через Тебриз. Канал повлек бы за собой возрождение исторического межконтинентального пути – центрально-азиатской, астра хано-крымской, дороги – и, как следствие, открыл бы перспективы торгового и стратегического преимущества, которое было жизненно важно для ислама, чтобы отразить московитов. Канал, подобный тому, что великий визирь ныне замыслил как собственное изобретение, на восемнадцать веков раньше был задуман Селевком Никатором, военачальником и наследником монарха Александра Великого.

В 1568 г. Соколлу направил большое войско по Черному морю в Азов, а еще более крупное – для захвата Астрахани.

Учитывая технические возможности XVI в., строители канала столкнулись с трудностями после того, как треть канала уже была прорыта. Так что в 1569 г. часть флота пришлось доставлять к Волге волоком, где он поплыл вниз по течению на осаду Астрахани. Осада не удалась из-за явной нехватки артиллерии, суровой зимы и общего упадка морального состояния турецких войск.

Во время возвращения домой значительная часть войска погибла из-за сильного шторма на Черном море. Оставшиеся в живых решили, что север не для них. И тогда на арену выступил крымский хан Давлет-Гирей: он решил предпринять поход на Москву. Это случилось в 1571 г. Хан со своим войском проник настолько далеко, что сжег пригороды Москвы. Вскоре после этого было заключено мирное соглашение между царем и султаном как результат первого столкновения между Османской империей и Россией. Селим II сохранил свою власть над Крымским ханством и отказался от претензий на Астрахань.

Тем временем слухи о строительстве канала Волга – Дон прекратились, а Соколлу задумал возводить канал вдоль Суэцкого перешейка, который бы соединил Средиземное море с Красным и далее с Индийским океаном. Но это пока было в планах. Обстановка же благоприятствовала возрождению роли Османской империи в качестве защитника ислама от натиска христиан: восстание мавров Гренады против короля Испании Филиппа II. Мавры нуждались в поддержке султана. Соколлу рассматривал Испанию в качестве главного врага империи, поэтому хотел развязать новую крупную кампанию в Средиземноморье. Однако Селим II проявил волю и не захотел помогать маврам, а решил направить военные действия против Венеции за владение Кипром, весьма лакомым кусочком. Таким образом, войска были направлены на Кипр вместо оказания помощи маврам.

На захват острова Селим II послал флот под командованием адмирала Пиэль-паши и пятидесятитысячную армию под командованием Лала-Мустафы. Кипрский наместник Никколо Дандоло разделил свою десятитысячную армию на два гарнизона, которые поставил в Никосии и Фамагусте.

Гарнизон в Никосии был слишком малочисленным, чтобы оборонять городские укрепления, сооруженные по последнему слову фортификационной науки. Город был взят турками штурмом, весь гарнизон и большая часть жителей перебиты.

Почти год, включая август 1571 г., длилась осада Фамагуста. Зимой осаждающие практически никаких действий не предпринимали, только поддерживали блокаду, но некоторое количество припасов и подкреплений в город доставлять все же удавалось – в обход турецкого флота. Комендант крепости Марк-Антонио Бригадино с толком использовал передышку, чтобы укрепить древние городские стены, для обороны которых он располагал гарнизоном в пять с половиной тысяч человек. Летом и зимой шли ожесточенные бои; оборонялся Бригадино с большим искусством. Когда у него кончились боеприпасы, а гарнизон сократился до двух тысяч человек, он принял условия капитуляции, предложенные Лала-Мустафой, который затем вероломно перебил оставшихся в живых защитников.

В 1571 г. папа Пий V основал Священную лигу. Целью его было снарядить против турок крестовый поход, чтобы снять осаду с Фамагуста, но из-за взаимных подозрений Испании и Венеции подготовка шла слишком медленно. Пока христианские армии собирались в Мессине, Фамагуста пала.

Полным ходом шли турецкие военно-морские операции. Адмирал – паша Али Монизин-даде – опустошил венецианские владения в Ионическом и Эгейском морях, затем двинулся на Адриатику и был замечен в непосредственной близости от Венеции. Получив известие, что в Мессине собирается объединенная христианская флотилия, он поспешил вернуться в Ионическое море.

К концу сентября 1571 г. был завершен сбор объединенного флота христианских держав. Флотилия насчитывала около 300 кораблей и судов самых различных типов, командовал ею дон Хуан Австрийский. 23 сентября он отплыл к Коринфскому заливу на поиск турецкого флота.

Когда рано утром 7 октября турецкий флот был обнаружен близ Лепанто, в распоряжении дона Хуана Австрийского находились 108 венецианских галер, 81 испанская, 32 галеры, обеспеченных Папским и другими небольшими государствами, а также 6 огромных венецианских галеасов.

Полумесяц должен был встретиться с Крестом в последнем в истории Европы великом морском сражении гребных флотов. Символизируя крест, развевалось папское знамя, на котором была изображена фигура распятого Христа; символизируя полумесяц, развевался священный штандарт из Мекки с вышитыми на нем изречениями из Корана.

Османский флот вышел из гавани Лепанто. Под командованием Али Монизин-даде находилось 270 галер – в среднем чуть менее крупных, нежели корабли христианской флотилии. И не исключено, что османские моряки были не столь опытны, как европейские.

Оба флота выстроились классическим боевым порядком – в одну линию, тремя крупными группами, с резервом, сосредоточенным чуть поодаль. Не считая того, что на левом фронте османского флота кораблей располагалось больше, чем на правом (что говорило о запланированном обходном маневре), никаким тактическим планом ни та, ни другая сторона не располагали – ставка делалась только на таран и абордаж. Из общей численности судовых экипажей христианского флота, достигавшей 84 тыс. человек, 20 тыс. были солдатами абордажных команд; у осман аналогичные цифры составляли соответственно, 88 и 16 тыс. Единственное, чем эти флоты отличались от флотов, скажем, времен Пунических войн, так это тем, что на носу галер и вдоль бортов галеасов устанавливалось по несколько легких пушек. Христианские солдаты, часть которых составляли аркебузиры, носили легкие доспехи. Османы в большинстве своем доспехов не имели, а вооружены были луками и арбалетами.

Построившись в боевые порядки, флоты встали друг против друга, растянувшись по фронту на 8—10 км. Два флота сошлись вплотную, и бой принял всеобщий характер, от одного края линии до другого. К полудню главные силы обеих сторон были полностью вовлечены в битву. Хаотичное сражение длилось часа три, после чего начало сказываться превосходство христианской стороны как в подготовке матросов, так и в вооружении. К тому же направление ветра благоприятствовало христианскому флоту – впрочем, это давало не слишком существенный выигрыш. Османский правый фланг, не сумевший отойти далеко от суши, был прижат к берегу и уничтожен. В центре битва продолжалась несколько дольше, но и там, благодаря превосходству христианской стороны, османское сопротивление вскоре было сломлено. Удачней сражался османский левый фланг, где кораблей было больше, а командовал им лучший из мусульманских флотоводцев того периода – алжирский дей Улудж-али. На юго-западе борьба шла более или менее на равных, пока Улудж-али не обнаружил, что произошло с остальным турецким флотом, и не отступил с четырех из своих 95 (на момент начала битвы) кораблей, а также с одной захваченной венецианской галерой. Больше из турецкой флотилии никому спастись не удалось: 60 галер сели на мель, 53 были потоплены, а 117 захвачены. С захваченных и потопленных турецких галер были освобождены 15 тыс. христианских рабов, хотя по меньшей мере еще 10 тыс. пошли на дно вместе с османскими кораблями. Османские потери, убитыми и утонувшими, составили не менее 15–20 тыс. солдат и матросов; в плен было взято всего 300 турок. Объединенные христианские силы потеряли 13 галер; 7 тыс. 566 человек было убито и почти 8 тыс. ранено (среди них – потерявший левую руку Мигель Сервантес).

Поскольку сезон был уже достаточно поздний и грозили осенние бури, христианский флот вернулся в Италию – переждать до весны и уже тогда развивать достигнутый успех.

Битва при Лепанто явилась одной из самых решающих в мировой истории. Успех временно объединившегося христианского мира положил конец росту османского владычества в Центральном и Западном Средиземноморье; это был, можно сказать, гребень второй волны ислама, готовившейся захлестнуть христианскую Европу; дальше должен был начаться откат.

Итак, соединенный флот Испании и Венеции нанес в заливе Лепанто сокрушительное поражение османскому флоту. Неудача астраханского похода и поражение при Лепанто свидетельствовали о начавшемся военном ослаблении Империи.

Однако в течение шести последующих месяцев турки совершили невозможное: они построили новый флот, состоявший в целом из 250 кораблей. Это было такое достижение в области судостроения, сравниться с которым не могло ни одно христианское государство.

Улудж-али, теперь адмирал Османской империи (имя его было изменено султаном на Кылыч), на 160 галерах вышел из Дарданелл в июне 1572 г.

Тем временем, ожидая войны с Францией, Филипп II Испанский не позволил дону Хуану Австрийскому отплыть с флотом в Эгейское море. В конце концов венецианский адмирал Джакопо Фаскарини вышел в море с флотом, достигавшим численностью 150 вымпелов; только 20 среди них были испанскими (август). У мыса Матаран он заметил новый османский флот и, изумленный его численностью, увел свою эскадру к берегам Корфу, чтобы дожидаться подкреплений.

Главным врагом империи по-прежнему оставалась Испания. Нынешней костью раздора между ними был Тунис, который турки отвоевали в ходе кипрской кампании только для того, чтобы вновь в августе 1572 г. уступить его испанской эскадре под командованием дона Хуана Австрийского, который восстановил на троне династию Хафсидов.

На следующий год Кылыч-паша вернулся для штурма с таким же большим флотом, какой был под Лепанто. Раз и навсегда он взял Тунис. По прошествии всего лишь трех лет после поражения османов при Лепанто корсарский адмирал привел в Золотой Рог победоносный флот.

Тунис вновь был освобожден от испанцев. Падение Туниса означало окончательную утрату испанцами Северной Африки.

Вместе с Алжиром и Триполи Тунис превратился в османскую провинцию, помогавшую в наступавшие века поддерживать определенную степень власти турок над этими неуправляемыми пиратскими государствами Берберского побережья.

Данная ситуация также предопределила мирный договор, по которому Венеция официально уступила Кипр, готовая поступить подобным образом, поскольку мир настаивал на возобновлении торговли с территориями османов. Когда венецианский министр зондировал позицию великого визиря относительно перспектив урегулирования, Соколлу ответил: «Имеется большая разница между вашей и нашей потерей. Отвоевав у нас Кипр, мы отрубили одну из ваших рук; нанеся поражение нашему флоту, вы всего-навсего сбрили нашу бороду; отрубленная рука снова не отрастет, но сбритая борода вырастет более густой, чем была раньше».

Христиане, несмотря на громогласные заявления о согласованных планах закрепить значительное преимущество на море, оказались настолько подчиненными собственным противоречиям и конфликтам, что тем самым свели великую победу в Лепанто к нулю.

Поражение под Лепанто с точки зрения престижа османов было поворотным пунктом, поскольку турок, державший Европу в плену страха со времен захвата им Константинополя более века тому назад, впервые был увиден как человек, которого можно победить. Но с точки зрения могущества империя Османов оценивалась по-прежнему высоко. Ее материальные ресурсы не имели себе равных, ее практическое мастерство не пострадало, она вышла из поражения жизнеспособной. Благодаря руководству Соколлу и несмотря на бездарность Селима, империя оставалась в настоящем, как и в прошлом, и еще примерно на двадцать лет вперед фактически единой, что касалось морального духа, энергичности поступков, решительности в политике и мобильности в ее реализации. Османская империя была все еще связанной воедино исламской державой, которая вполне могла бы явить пример ее врагам в христианском мире.

Вскоре после захвата Туниса Селим II, в результате последней выпивки в одиночестве, внезапно умер. Соколлу обеспечил мирное восхождение на трон его сына Мурада III (1574–1595 гг.), хотя последний практически сразу ограничил эффективную власть Соколлу.

Начал Мурад свое правление с убийства пятерых братьев, но это было делом обычным при вхождении во власть.

В характере Мурада было немало отталкивающих черт, но особенно отвратительны были алчность и похотливость. Султан требовал услуг двух или трех любовниц в одну ночь. Это удвоило цену девушек на рынке рабынь в Стамбуле и позволило ему наплодить более сотни детей.

Вплоть до смерти Сулеймана государственная казна размещалась в Семибашенном замке, в одной из башен которого находилось золото, в другой – серебро, в третьей – золотая и серебряная посуда и драгоценные камни, в четвертой – ценные реликвии старины, в пятой – такого же рода предметы из Ирана и Египта, тогда как шестая башня служила арсеналом, а в седьмой хранились государственные архивы. Селим II перевел все, что сохранилось после дорогостоящих войн, в свою частную казну, и Семибашенный замок стал преимущественно тюрьмой. Но Мурад III пошел еще дальше. Он построил специальное хранилище с тройными запорами для казны и спал над ним на протяжении всего срока своего правления. Оно открывалось только четыре раза в год, чтобы принять свежий груз сокровищ, который обычно оценивался в миллионы дукатов.

Мурад любил до маниакального состояния женщин и золото, и эти, скажем, слабости в полной мере использовались его приближенными. Преобладающее влияние на султана оказывала венецианка Софийе Баффо. Несмотря на явную провокацию со стороны венецианских судовладельцев, венецианская султанша отговорила Мурада от нападения на ее родную республику Святого Марка; и на самом деле Венеция добилась от Блистательной Порты возобновления капитуляций и других торговых привилегий.

Коррупция в окружении Мурада процветала: на каждое назначение в государстве устанавливался тариф. Коррупция достигла своего апогея, когда султан лично оказался вовлеченным во взятки в крупных размерах в качестве его доли в суммах, выплачиваемых подателями прошений его придворным и министрам. Эта практика была предложена Мураду влиятельным фаворитом по имени Шемси-паша, который был известен как «Ястреб петиций». Шемси утверждал, что является наследником сельджукских правителей, а потому смотрел на тех, кто вытеснил их, т. е. на османов, как на врагов. Однажды (так пишет его биограф) он вышел от султана в состоянии заметного душевного подъема, произнеся с пафосом: «Наконец-то я отомстил за мою династию династии дома Османов. Поскольку она разрушила нашу, я сейчас подготовил ее собственное разрушение». Когда Шемси спросили, как ему это удалось, фаворит ответил: «Путем убеждения султана иметь долю от продажи его собственных льгот. Это правда, что я предложил ему заманчивую наживку. Сорок тысяч дукатов не такая уж маленькая сумма. Начиная с этого дня султан сам подаст пример коррупции, и коррупция уничтожит империю».

С 1574 по 1581 г. происходили периодические военно-морские столкновения с Испанией. Добиться в них решительного перевеса не удалось ни одной из сторон. Стычки случались, как правило, мелкие, в конце концов был заключен мир.

А интриги при дворе султана процветали. Соколлу еще держался у власти благодаря своим военным кампаниям: он завоевал Кипр, Тунис, Йемен, велась кампания против Ирана.

В 1578 г. армией под командованием Мустафы-паши, включающей и войска крымских татар, было совершено вторжение и захват большой части Грузии, христианского царства, которое находилось в союзе с Ираном. Тогда потерпели поражение две персидские армии.

В то же время турки проникли в Дагестан и в результате вышли к берегам Каспийского моря, чего Соколлу стремился добиться раньше, во время правления Селима, с помощью своей безуспешной попытки прорыть канал между Доном и Волгой. Персы активно сопротивлялись, и война растянулась еще на 12 лет. После этого Иран подписал мирный договор, подтвердивший уступку Грузии, Азербайджана, Ширвана, Тебриза и других провинций. Тем временем турки заложили в Карсе сильно укрепленную базу, направленную против Ирана, которая должна была служить в качестве оплота империи на Востоке на протяжении предстоящих веков.

Однако враги Соколлу продолжали активно плести интриги против него, в результате чего он был убит ударом кинжала в сердце. Его гибель, разумеется, была по политическим мотивам и наложила свой отпечаток на усугубление упадка империи.

С 1590 г. были возобновлены сухопутные боевые действия с Габсбургами. В битве при Сиссеке (1593 г.) австрийская армия в пух и прах разгромила войско Хасана, османского наместника в Боснии. Это вызвало негодование Синан-паши – великого визиря, который повел армию вторжения в Австрию и Венгрию.

Судя по всему, Синан-паша планировал наступать дальше, на Вену, однако янычары отказались продолжать воевать зимой, и великий визирь был вынужден вернуться в Белград. Весной 1594 г. Синан-паша вторгся в Северную Венгрию.

Он вынудил австрийцев снять осаду с Грана (1 июня), потом захватил Раб и ряд других приграничных городов. Он долго осаждал Комарно – стратегически важную крепость на Дунае, но был отбит.

В следующем году последовали одно за другим восстания в Трансильвании, Молдове и Валахии. Турки были временно изгнаны. Сложившейся ситуацией воспользовался Карл Мансфельд и повел в Венгрию австрийскую армию; при Гране он разбил местную турецкую армию (4 августа). Переправившись через Дунай, валахи сожгли Силистру и Варну. Вся северная граница Османской империи рушилась.