загрузка...

Государственный строй, административная структура и военная организация Османской империи в XVI в. получили отражение в законодательстве Сулеймана I.

Султан распоряжался всеми доходами империи и ее вооруженными силами. При посредстве великого визиря и главы мусульманского духовенства – шейх-уль-ислама, – которые совместно с другими высшими светскими и духовными сановниками составляли диван, он управлял страной.

Вся территория Османской империи была разделена на провинции, или наместничества (эялеты). Во главе эялетов стояли назначаемые султаном наместники – бейлер-беи, – которые держали в своем подчинении всех ленных владетелей данной провинции с их феодальным ополчением. На войну они были обязаны выступать лично, возглавляя эти войска. Каждый эялет делился на области, называемые санджаками. Во главе санджака стоял санджак-бей, но только в пределах своей области. Он был подчинен бейлер-бею. Феодальное ополчение, поставляемое держателями ленов, представляло собой в XVI в. основную военную силу империи. При Сулеймане численность феодального ополчения достигала 200 тыс. человек.

Главным представителем гражданской администрации в провинции являлся кадий, который ведал всеми гражданскими и судебными делами в подведомственном ему округе, называвшемся «каза». Границы казы, по-видимому, совпадали с границей санджака. Поэтому кадий и санджак-бей должны были действовать согласованно. Однако кадии назначались по султанскому указу и подчинялись непосредственно Стамбулу.

Янычарское войско состояло на казенном жаловании. Это войско, численность которого в середине XVI в. достигала 40 тыс. человек, было серьезной ударной силой в турецких завоеваниях, особо важное значение оно имело в качестве гарнизонной охраны в важнейших городах и крепостях империи, прежде всего на Балканском полуострове и в арабских странах, где всегда существовала опасность народного возмущения против турецкого правления.

С середины XV в. и особенно в XVI в. турецкие султаны уделяли большое внимание созданию собственного морского флота. Используя венецианских и других иноземных специалистов, они создали значительный галерный и парусный флот, который постоянными корсарскими налетами подрывал нормальную торговлю в Средиземном море и был серьезным противником венецианских и испанских морских сил.

Внутренняя военно-политическая организация государства, отвечавшая в первую очередь задачам содержания огромной военной машины, с помощью которой осуществлялись завоевания в интересах класса турецких феодалов, делала Османскую империю единственной подлинно военной державой средневековья.

К концу XVI в., в то время, когда в Европе начали складываться сильные централизованные государства, в обширной и многоплеменной Османской империи внутренние экономические и политические связи не только не укреплялись, но, наоборот, стали ослабевать. Антифеодальные движения крестьянства и борьба нетурецких народов за свое освобождение отражали непримиримые внутренние противоречия, преодолеть которые султанская власть была не в состоянии. Консолидации Империи мешало также то обстоятельство, что центральная область – отсталая в экономическом отношении Анатолия – не стала и не могла стать для покоренных народов центром экономического и политического притяжения.

По мере развития товарно-денежных отношений увеличивалась заинтересованность феодалов в повышении доходности своих военно-ленных владений. Они стали самовольно превращать эти условные владения в свою собственность. Военные ленники начали уклоняться от обязанности содержать для султана отряды и от участия в военных походах, стали присваивать доходы от ленных владений. Одновременно с этим началась борьба между отдельными феодальными группировками за обладание землей, за ее концентрацию. Как писал современник, «между ними есть люди, имеющие по 20–30 и даже по 40–50 зеаметов и тимаров, плоды которых они пожирают». Это привело к тому, что государственная собственность на землю стала ослабевать и постепенно утрачивать свое значение, а военно-ленная система – разлагаться.

Столетия войн вселяли в османов единство цели, давали им богатства не только в виде военной добычи, но и территорий для оседлой жизни. Теперь таких отдушин, таких наград осталось совсем немного. За неимением врага, которого можно было бы грабить (Империя исчерпала способность к дальнейшим территориальным завоеваниям в Европе), люди стали грабить друг друга; в отсутствие земли они толпами устремлялись в города или же сеяли беспорядки в сельской местности.

Усиливался феодальный сепаратизм. В конце XVI в. появились несомненные признаки ослабления султанской власти.

Для достижения прошлых вершин требовалось обладать энергией и умом. Но Империя больше уже не располагала правительством, составленным из элиты, обученной и отобранной ее правителем на основании принципов заслуг и квалификации.

К изменениям в структуре государственного управления добавились разнообразные составляющие упадка османов, явившиеся определенным фундаментальным фактором социального и экономического развала. Первым из них был чрезмерный прирост населения в районе культивируемых земель. Вторым был рост цен, последовавший за притоком испано-американского золота из Нового Света. Это привело к обесцениванию серебряной турецкой монеты и к высокому уровню инфляции – обычному в то время явлению в значительной части средиземноморской Европы.

Обесценивание денег продолжалось до отметки, по достижении которой посол Испании в Стамбуле мог с полным основанием сообщить Филиппу II: «Империя настолько бедна и настолько истощена, что единственные монеты, имеющиеся сейчас в обращении, это асперсы, сделанные целиком из железа».

К концу века, в условиях продолжающегося кризиса, Империя действительно стала настолько слабой экономически, что была почти полным банкротом, часто неспособным содержать собственные вооруженные силы, и в обстановке широкого недовольства падающим авторитетом центральной власти неспособной держать под контролем демонстрации, восстания и беспорядки.

Дабы покрыть дефицит, казначейство было вынуждено искать новые источники доходов за счет повышения ставок налогообложения.

Его тяжесть в конечном счете легла на плечи крестьян.

Судьи были так же коррумпированы, как и прочие чиновники.

Султаны становились все слабее, все более несдержанными и категоричными в своих требованиях.

Янычары в 1589 г. впервые в истории штурмом проложили себе дорогу в сераль, где проходило заседание дивана, и потребовали голов министров, считавшихся виновными в снижении курса валюты, курса металлических денег, в которых они получали жалованье.

В 1593 г. подняла восстание султанская охрана из регулярной кавалерии – сипахи. Янычары сами восстановили порядок, причем власти проницательно воспользовались – как это и будет происходить впредь – соперничеством между двумя родами войск.

В 1595 г. Мураду III, умершему от спазм желудка, наследовал его сын Мехмед III (1595–1603 гг.), первым делом которого было удушение девятнадцати братьев. Шесть беременных рабынь, их фавориток из гарема, были зашиты в мешки и брошены в Босфор, дабы они не могли дать жизнь претендентам на трон. Позже он предал смерти своего старшего сына, Махмуда, просившего отца доверить ему командование армиями. Эта просьба подогрела подозрительность султана. Мать Мехмеда и его компаньоны были брошены в тюрьму и казнены. Это, пожалуй, было самое крупное жертвоприношение во имя власти в истории османов.

При восхождении на трон Мехмеда III королева Англии Елизавета, продолжавшая искать помощи турок против ее католических врагов, прислала султану целый корабль подарков, среди которых был один уникальный – самоиграющий орган. Однако особое впечатление произвело на Мехмеда английское судно «Гектор». Послы даже начали опасаться, что корабль «откроет глаза туркам на вещи, о которых те не знают», но волнения были напрасны: урок кораблестроения не был усвоен, и флот Блистательной Порты угасал на галерах. К концу XVI в. турецкий флот не представлял собой ни угрозы врагу, ни поддержки союзнику.

Мехмед, слабый по натуре, тем не менее временами испытывал приступы решимости. Летом 1596 г. Мехмед с соответствующей помпой отправился походом в Европу во главе своих армий, впервые благословленных и вдохновленных развевающимся над их головами святым знаменем Пророка, которое было доставлено из Дамаска по столь чрезвычайному случаю.

Мехмед и его великий визирь Ибрагим-паша выступили с турецкой армией на север и отразили австрийские вторжения, затем двинулись дальше и взяли Эрлау. Отвоевывать Эрлау направилась почти сорокатысячная австрийская армия под командованием эрцгерцога Максимилиана. Под его началом служил Жигмонд Баторий (племянник великого короля Стефана Батория), возглавлявший трансильванское войско. Турецкая армия численностью примерно 80 тыс. человек встретила их в 20 км юго-восточнее Эрлау.

В конце октября 1596 г. состоялась битва при Кересиге. В первый день австрийцы, оборудовавшие оборонительную позицию за рекой, отразили турецкие атаки. После суточного затишья на рассвете турки возобновили нападение. Австрийцы отбили его, контратаковали и погнали турок к их лагерю. В этот момент в тыл австрийцам ударил посланный в обход конный отряд. Австрийцы запаниковали и даже бросили свои 97 пушек; обратившись в бегство, они понесли огромные потери. В общей сложности австрийцы потеряли 23 тыс. человек; турки, вероятно, немногим меньше. Турецкая армия была настолько ослаблена и дезорганизована, что преследовать австрийцев не стала.

Это была решающая победа турок, которая в опасный момент, безусловно, спасла для Османской империи Болгарию, Македонию, половину Венгрии и, за исключением Трансильвании, большую часть территорий к северу от Дуная. Империя турок удерживала их еще на протяжении нескольких веков.

Мехмед возвратился в Стамбул, пожиная лавры победы. В 1603 г. ему предрек дервиш, что через 55 дней он умрет. Ровно через 55 дней Мехмед III умер, передав власть своему сыну – подростку Ахмеду (1603–1617 гг.).

При восшествии на трон Ахмед I воздержался от братоубийства, поскольку его брат Мустафа был слабоумным. Ахмед был первым из султанов, подвергнувшимся обрезанию уже на троне.

Несмотря на свой мальчишеский возраст, Ахмед был жестоким султаном и требовал от своих подчиненных беспрекословного подчинения. Однако он мало что делал по собственной инициативе, и в силу ограниченности ума он постоянно менял великих визирей, в значительной степени по требованию гарема.

При дворе процветали вымогательство и злоупотребление, опустошавшие земли и деморализовавшие государственные службы Империи.

В 1617 г. Ахмед I скончался в возрасте 27 лет. Это был последний из четырнадцати поколений султанов, кому империя передавалась от отца к сыну. От Ахмеда I престол османов перешел его слабоумному брату Мустафе, который просидел в заточении 14 лет и в момент выхода пребывал «между состоянием сумаcшедшего и дурака».

Разумеется, править он не мог, поэтому вскоре отправился обратно в темницу, а султаном стал сын Ахмеда I четырнадцатилетний Осман.

Осман вынашивал мечту о воинской славе и совсем неплохо владел оружием. Наперекор совету министров он объявил войну Польше. В 1621 г. Осман собирал армию численностью поболее, чем любая со времен Сулеймана.

Одевшись в доспехи, которые принадлежали его предку, Осман повел свою армию через Адрианополь и Дунай к берегам Днестра. Это был трудный поход, осложненный ранним наступлением зимы, мятежным духом наемников и многими другими препятствиями. Султан не смог даже собственным примером убедить солдат сразиться, в результате Осман отступил с тяжелыми потерями и обратился к полякам с предложением мира.

Юный Осман настроил против себя янычар, прежде всего, неудачей в сражении и проявлением крайней скупости. В лице янычар появилась серьезная угроза для султана. Янычары превратились в господствующую силу и средоточие мятежных настроений.

Осман разработал тайную операцию по подавлению янычар и сипахов. Но янычары упредили его действия и восстали. Янычары ночью ворвались в Сераль с намерением напасть на самого султана, но тот бежал из своих апартаментов. Тогда они потребовали восстановить на троне Мустафу.

Мать Мустафы, султанша валиде, взяла слабоумного сына под свою опеку и от его имени начала управлять государством. Тем временем солдаты нашли спрятавшегося Османа и в жалком виде его препроводили во дворец. Он умолял о пощаде, но его вскоре удушили в тюрьме.

Осман был первым султаном, которого физически устранили от власти. Что это, как не фатальный признак упадка империи?

Что касается султана Мустафы, фактически не способного править, он оставался на троне на протяжении полутора лет. Это был период анархии.

Пока длился этот хаос, персы вернули себе Багдад и провинцию Эривань, восстали племена в Ливане, губернаторы Египта и других провинций не проявляли больше особой лояльности, государства берберов утверждали свою независимость, восстали крымские татары, захватив в плен так много турок, что их рыночная цена упала до стоимости порции бозы – напитка из перебродившего проса, тогда как промышлявшие мародерством казаки совершали набеги на Черноморское побережье, проникая в Босфор и угрожая непосредственно пригородам столицы.

В 1623 г. на османский престол вступил одиннадцатилетний Мурад IV.

По восшествии на трон султан проверил имперскую казну, где обнаружилось лишь шесть мешков монет, сумка с кораллами и сундук с китайским фарфором. Тогда султан поклялся наполнить богатствами казну. Он умудрился найти в своей собственной частной казне 3040 мешков монет, которые раздал армии, и в первую очередь янычарам.

Спасая себя на краю пропасти, Османская империя еще раз вдохнула воздух. Обладая жизнерадостным характером, она лелеяла надежды на новую жизнь и обретение силы под началом нового султана, достаточно сильного для того, чтобы выполнить свою волю.

То, в чем государство Османов нуждалось и чего оно заслуживало при данных обстоятельствах, была власть тирана, которая могла бы установить железную дисциплину и противостоять его вооруженным силам и ненадежным союзникам; власть суверена, чтобы обуздать насилие столь же беспощадно, как это делали и они, чтобы заставить уважать власть закона, которую они низвели до презрения к нему. Именно в такого властелина превратился Мурад IV, по мере его возмужания, чтобы стать за отведенный ему непродолжительный срок правления турецким Нероном.

Начало его власти было сопряжено с восстаниями янычар, требующих предать смерти не угодных им чиновников. Молодой Мурад, опасаясь, что его может постичь судьба Османа, шел на уступки янычарам. Однако впоследствии он проводил политику «убей или будешь убит». В первую очередь султан сломил власть чиновников, далее следовало сломить тиранию своих вооруженных сил. И введенное Мурадом правление террора положило конец военной анархии.

Как отмечают историки, Мурад IV был наиболее кровавым из всех османских султанов. Погрязнув в кровавой вакханалии убийств, он полностью утратил уважение к человеческой жизни. Тем не менее тирания Мурада спасла Империю от гибели. Султан укрепил армию, провел реформу суда, увеличил доходы Империи, устранил лазейки для злоупотреблений в землевладении, тем самым защитив крестьянство.

Он жестко взялся за Малую Азию, подавив там восстание, которое длилось на протяжении пяти лет.

В 1635 г. Мурад начал военную кампанию в Азии. Эта кампания сопровождалась кровавым маршем по его азиатским владениям. После торжественного въезда в Эрзерум он направился отбивать у персов Эривань. Затем победоносно вернулся в Стамбул.

В 1638 г. Мурад начал свою вторую и последнюю военную кампанию. Цель – возвращение Багдада. Захват города сопровождался массовой резней. Триумфально возвратившись из Багдада, Мурад решил возродить военно-морскую мощь турок. Кроме того, он планировал провести реформу армии, сделав ее профессиональной. Однако эти планы не были осуществлены: в 1640 г. в возрасте 28 лет он скончался от лихорадки.

За периодом тирании и возрождения Османская империя вновь погрузилась в беспорядки и упадок. На престол вступил сын Мурада – Ибрагим – слабая, безвольная личность, проводившая большую часть времени в ублажении своих фривольных желаний. Ибрагим не вызывал уважения солдат.

Первая из войн султана была направлена на Азов, внутреннее море которого господствовало над Крымом и северным побережьем Черного моря. Азов оказался в руках казаков, вассалов Московии. Казаки были изгнаны, оставив город в руинах. Царь направил к Ибрагиму посольство для восстановления изначальной дружбы между Россией и Османской империей.

Второй военный поход был проведен против острова Крит, т. е. против Республики Венеция. В результате в 1645 г. турецкий флот захватил Канею, западную часть острова; через год – Ретимо; осада столицы Кандии растянулась на двадцать лет – вдвое дольше, чем длилась осада Трои. На фоне медленно тянувшегося конфликта с Венецией нарастало возмущение султаном в стране. Не только лидеры янычар и сипахов, но даже муфтий и улемы выражали недовольство его действиями. Объединившись в решении сместить Ибрагима, они раскрылись султанше. Она вошла в сговор с ними, прекрасно понимая, что в стране торговля чинами перешла все мыслимые границы, султан, поглощенный удовлетворением прихотей своих пассий, уходит все дальше от закона, рынки опустошаются, невиновные предаются смерти, фавориты султана управляют государством. В конце концов на трон был посажен семилетний ребенок, внук султанши – Мехмед (1648–1687 гг.).

Судьба же Ибрагима была предрешена – смерть. В 1648 г. был совершен второй акт цареубийства в Османской империи.