Память, унесенная в Индию
загрузка...
|
Короткой нашей жизни пламя
Не угасает без следа —
Уходим мы в людскую память,
Чтоб в ней остаться навсегда.
Г. Серебряков
Многие воспоминания об арктических реалиях, как явные, так и завуалированные, встречаются не только в Ведах и памятниках ведической литературы, но и в «Махабхарате» и былинах-пуранах. Обратимся к эпосу за некоторыми примерами и вспомним, что часть его строк и строф признаются более древними, чем тексты Вед, поясняемые исследователями и комментаторами. Так, гора Меру, сияющая всеми склонами, как алмаз, и считающаяся местом пребывания богов, принимается многими за указание на Северный полюс. Природные явления тех областей описываются как проявление силы богов или тех или иных черт их внешности и убранства или оружия.
В 1 й книге поэмы [114,гл. 337] говорится о великом отшельнике-муни: «Искушенный (в йоге) он быстро тогда воспарил и опустился на вершину Меру... Взглянув на северо-запад, узрел он чудесный преславный образ. На севере Молочного моря есть большой остров, известный под именем Белый остров (Шветадвипа), он расположен к северу от Меру».
Поясним читателю, что Шветадвипа – это не только «Белый остров», но и «Белая земля», так как в санскрите слово «двипа» означает и «остров» и «часть суши» (область), а под Молочным морем правомерно понимать Ледовитый океан. В этой поэме встречаются описания, которые столь же безошибочно узнаются, как описания полярных сияний.
Уже в книге I в гл. 17 мы видим описание неимоверного небесного блеска, отражающего в себе картину боя между богами и асурами, боя, возникшего из-за стремления завладеть напитком бессмертия, амритой: «Большие острые дротики, пики с хорошо отточенными концами, посыпались тысячами... Асуры тогда, обильно истекая кровью, падали на землю... падали головы, украшенные сетками из горящего золота. Словно ярко-красные вершины гор, лежали убитые асуры с телами, обагренными кровью... явился с небес сверкающий ярким блеском диск... испуская блеск пылающего огня... Асуры (поражали) богов тысячами скал, напоминая собою тучи, разливающиеся дождем... деревьями с вершинами, у которых оторвались зубцы... с шумом сталкивались друг с другом. Нара покрыл небесный свод громадными стрелами с остриями из лучшего золота... и асуры ушли в землю, в океан соленых вод». Опять же в книге I (гл. 26) содержится описание неких сияющих неземным светом богов, изготовившихся к битве с демонами за овладение амритой, напитком бессмертия: «Решительные, они облачились в различные дорогие панцири, сделанные из золота и украшенные камнем вайдурья. Они держали множество разнообразных мечей устрашающей формы с остро отточенными клинками. И все это у них испускало искры огня и дым. Они также были вооружены дисками и железными копьями, трезубцами и секирами, различными дротиками и острыми сверкающими мечами, а также булавами, ужасными на вид... И украшенные дивными украшениями, блистая сверкающим оружием, те сонмы богов стояли там, свободные от грехов, одаренные неизмеримой силой... явили себя в облике, пылающем точно огонь. И то превосходное поле брани, где расположились боги, благодаря сотням тысяч железных копий, освещенное лучами солнца, казалось расплавившимся в небесном своде».
В этом эпосе есть и другие указания на северные сияния, имеющие тоже условный, переносный смысл. Например, говорится о битве земных воинов, связанной с применением волшебного оружия «нараяна», которому сопутствует страшный гул: в литературе имеются указания на гул, возникающий при появлении северного сияния. И не только у русских авторов можно встретить описания этих явлений, но вот, к примеру, в книге У. Уоррена [169] помещено наблюдение норвежского исследователя Фритьофа Нансена: «Формы и типы северного сияния, виденного каждую ночь, были подобны то великолепной короне, то пульсирующим небольшим сияющим облакам... Иногда оно принимало вид арки, но обычно выглядело как колышущиеся занавесы и сверкающие потоки, все время изменяющие свое положение и силу свечения».
Все такие описания неизменно указывают на то, что арьи должны были видеть и знать северные сияния. Во многих описаниях это сияние сравнивают со змеем (или змее-драконом), что наводит на мысль о змеевидности демона Вритры (Валы), похитившего солнце и ликующего в небесах ночи.
Северные сияния нашли свое яркое отражение и в славянском фольклоре, а равно и в литературе. Широко известно описание их красоты и разнообразных проявлений, его мы находим и в книге С. Максимова [109]: «Вот обольет всю окольность лазоревым, зеленым, фиолетовым, всеми цветами красивой радуги, вот заиграют топазы, яхонты, изумруды». Мельников-Печерский почти документально описывал восприятие красоты сияний русскими северянами, называя эти вспышки «пазорями»: «...на северной стороне неба начинает разливаться белый бледный свет, подобный Млечному пути... сначала принимает розовый цвет, затем постепенно багровеет... превращаясь в яркие красные и других цветов радуги “столбы”. Эти столбы краснеют все более и более, “столбы играют”... сильно играющие столбы сопровождаются перекатным треском и как бы громом...» Заметим, что последние слова точно соответствуют описанию в «Махабхарате». «Сполохи – северное сияние, столбы. Сполохи дышат, дрожат, мерцают, то ярко, то бледно. Сполохи играют разноцветными пестрыми огнями» (так пишет В. Даль в своем Словаре, т. IV).
Чем все эти описания отличаются от текстов «Махабхараты»? Разве только тем, что жители северных областей могут видеть все это и сейчас, а в индийском эпосе хранятся лишь описания давно виденных природных явлений, мифологизированные воспоминания. И не является случайностью то, что описанные в эпосе небесные битвы происходят не где-то вообще на земле, а именно над Молочным океаном, то есть в Арктике.
Равным образом мы можем увидеть еще раз, что не могут выглядеть случайными и собранные Уорреном указания на местонахождение Эдема возле Северного полюса – слишком много доказательных материалов содержит его книга (о чем сказано выше).
По памятникам древнеиндийской литературы рассеяно много упоминаний о полярных явлениях, но комментаторы часто объясняют их или как фантастические выдумки, или как развитие непонятных сюжетов ведических гимнов. Но ведь не только в Ведах встречается, как отмечают все исследователи, много загадочных описаний, касающихся солнца, его восходов и заходов, его ухода на долгий срок во тьму и его воздействия на жизнь и самочувствие людей. Такие описания долго оставались неразъясненными, перешли в более поздние памятники ведической литературы и в различные трактаты, связанные с развитием статутов права, медицины, ритуальной жизни и т.п. Выше уже упоминалось, что в «Законах Ману» [73] в первом разделе приводятся такие слова: «Солнце отделяет день и ночь – человеческие и божественные... У богов день и ночь – (человеческий) год, опять разделенный надвое, день – период движения солнца к северу, ночь – период движения к югу». В Ригведе воспевается и некий бог года, одна сторона головы которого образована днями света, а другая – днями мрака. В «Махабхарате» тоже есть много астрономически расшифровываемых указаний. Там говорится, что три сотни и шестьдесят коров рождают всего одного теленка в год, а это явно свидетельствует об умении древних делить год на 360 дней. Следует упомянуть и о том, что в Индии доныне сохраняется культовое отношение к Полярной звезде, именуемой Дхрува. Так, в книге «Индуизм», написанной двумя индийскими авторами [84], повествуется о том, что в среде ряда высоких каст Западной Индии сохраняется традиция, предписывающая новобрачным совершать после свадьбы обряд поклонения Дхруве, без благословения которой их брак как бы не обретает полноты.
Мавзолей Тадж-Махал (г. Агра)
Нельзя не обратить внимания и на то, что всемирно прославленный памятник индийской архитектуры, мавзолей Тадж-Махал, построен с таким расчетом, чтобы шпиль на его куполе точно «упирался» в далекую Полярную звезду. В древнейших текстах упоминается неподвижно стоящая над горой Меру звезда, вокруг которой кругами ходят все небесные светила – такое представление о картине неба могло сложиться лишь у жителей арктических областей. Как известно, земная ось в силу прецессии меняла соотношение Северного полюса с зенитом, и десять тысяч лет назад она указывала на Вегу (альфу созвездия Лиры), а в III тысячелетии Дхрувой стала альфа созвездия Дракона, и лишь позднее в этой роли появилась известная Полярная звезда из созвездия Малой Медведицы. Если бы знать, о какой из них говорится в Ведах, можно было бы уточнить время жизни предков арьев в Арктике.
Не может не привлечь внимания и тот факт, что во время пахтанья Молочного океана, так красочно описанного в эпосе, в числе 14 появившихся из океана веществ и существ (преимущественно – белых) оказалась и волшебная корова, исполняющая все желания, и она была отдана в дар семи пророкам, представляющим собою семь звезд Большой Медведицы, приполярного созвездия [156, с. 155].
Более того – названия этих звезд являются именами семи мудрецов, высоко почитаемых в индуизме полубогов, что отражено и в эпосе, и в Ведах. Так, звезда-пророк предстает в мифах как отец Адитьев – солнечных (световых) месяцев, число которых нарастает по мере отдаления от полюса. Его имя Кашьяпа включается и в число авторов гимнов Ригведы.
Следует вспомнить и о том, что в «Махабхарате» [113, 468, 692] рассказывается о мифологизированном споре двух групп жен пророков-риши: одна группа – жены тех пророков, чьи имена носят звезды Большой Медведицы, – обладала правом вознесения на небосклон, тогда как другая – жены тех, кто ассоциируется с созвездием Плеяд, – требовала и для себя такого же права. Вспомним здесь, что первое созвездие соотносится с 30—75° северной широты, а второе отмечается между 0 и 25°. Первое видно из Индии на далеком северном горизонте, и Веды требуют ритуально-почтительного отношения к нему, а Плеяды стоят над Индией, где их звезды издревле, то есть с доарийской древности, почитались как шесть матерей древнего бога войны Сканды (или Карттикейи), сына величайшего из доарийских богов, Шивы, которому в Ведах не посвящено ни одного гимна.
Описываемые споры двух групп жен, каждая из которых вошла в пантеон индуизма на уровне обожествления, являются одним из ярких и выразительных примеров реальных конфликтов в сфере идеологии арьев и доарийских народов, тех конфликтов, многие из которых завершились примирением в лоне складывавшегося индуизма.
Б. Тилак в своей новаторской книге об арктической родине разъяснил суть многих из таких черт религии, формирующейся уже в Индии после прихода туда арьев. Его книга – это действительно ключ к пониманию ряда условий, при которых складывались разные и яркие представления о мироздании. В ней пояснены гимны, воспевающие долго длящиеся зори и казавшиеся загадочными периоды «мерцающего полумрака», предшествующего в Приполярье появлению зари, а также и следующего за свершившимся заходом солнца. Такие периоды именуются «рассветом и закатом дня богов», так как солнце там появляется и скрывается два раза в год.
Индийские исследователи Вед и астрономы во многом приняли анализ Тилака и стали развивать его открытия и мысли, в отличие от западных ученых, упорно стоящих на позициях своих взглядов и заблуждений. Поскольку у нас нет возможности проследить их выступления в журналах, остановимся на докладе, прочитанном в 1964 г. (т.е. вскоре после третьего издания книги Тилака в 1956 г.) на Международном конгрессе востоковедов. Так, профессор М. Раджа Рао указал в докладе «Арктический год ведических арьев», что в текстах, сопровождавших принесение царем-индусом белого коня в жертву богам, говорится о светлом времени года в 260 дней, т.е. арктического года, где на 100 суток воцаряется мрак. Это не может относиться к полюсу, так как «вечный» день там длится 186 суток, а значит, традиция, которой придерживались цари-кшатрии уже в Индии, напоминала о жертвоприношениях в Арктике. Многие из подобных традиций сохраняются в ритуальной жизни индусов до нашего времени, и следует о них писать, призывал этот ученый.
Божества, которым молились и приносили жертвы далекие предки индоевропейцев, зародились в необозримой глубине времен, в глубине весьма отдаленной первобытности. За долгие века развития и разделения культов этих божеств их имена и то значение, которое им придавали люди применительно к своей жизни, во многом претерпели изменения, но все же при попытках обнаружения сходства между богами славян и арьев можно увидеть сближающие их черты. Такие черты говорят, опять же, о том, что не из Индии дошли до нас сведения об этих богах, а из тех эпох, в которых обе эти группы формирующихся племен были настолько близки, что во многом могли обмениваться опытом в своем восприятии мироздания. То отношение к богам, которое складывалось в этой взаимно близкой среде, равно как и в среде арьев, и было принесено ими в Индию вместе с гимнами Вед. Оно претерпело в известной мере изменения в Индии под влиянием новых воздействий в процессе встреч и смешений с доарийскими народами и усвоения их верований, но, поскольку Веды не отмирали, а заучивались все новыми и новыми поколениями брахманов, ведические боги дожили до нашего времени, войдя в индуизм, пусть даже и в несколько измененном виде. Эта их судьба отличается от судьбы славянских языческих богов, погубленных наступающим учением христианства.
Ездовое животное бога Вишну, птица Гаруда, несет на себе двух братьев – черного Кришну и белого Балараму
Здесь следует упомянуть о том, что каждый, кто интересуется проблемой происхождения своих далеких-далеких предков, а значит, и своей собственной историей (а таких людей в нашем отечестве очень много), должен быть благодарен тем бесчисленным поколениям индийских брахманов, которые скрупулезно заучивали тексты Вед и донесли их до современности, преодолев рубежи многих тысячелетий. До наших дней дошло и звучание ведических гимнов, их ритмика, а также их смысл и сюжеты, которые часто выглядят загадочными, но шаг за шагом их постепенно расшифровывают ученые разных стран, и главное – Индии.
Попытки выявления черт, сближающих древних славянских богов с богами Вед и индуизма, не являются бесплодными (русские ученые не раз становились на путь этих поисков и небезуспешно): можем, например, отослать читателя к трудам Д.Н. Овсянко-Куликовского, Вс. Миллера, Б.А. Рыбакова, Л.А. Зарубина и др. Продолжение таких попыток является в наше время настоятельной необходимостью, и мы приведем здесь ряд напрашивающихся сопоставлений, могущих вызвать интерес современного читателя.
Приступая к этой проблеме, сразу задаешь себе вопрос: с кого и с чего начинать? Большой трудностью является определение времени возникновения того или иного культа или хотя бы зарождения представлений о божествах.
Все возможные сопоставления крайне проблематичны в силу чрезвычайно слабой изученности этой проблемы. Но все же есть напрашивающиеся моменты сравнений, и о них следует думать. Начать эти попытки сопоставлений следует с наиболее древнего славянского бога Рода, в котором люди стали усматривать некое высшее надземное покровительство самому важному в их существовании фактору – размножению человека. Неслучайным признается это слово «род» в таких древних производных, как «родство и народ». И то и другое слово, как и близкие им другие производные, связаны с пониманием роли крови как энергии жизни, как самой жизни – ведь постоянно наблюдаемая ими смерть убиваемых на охоте животных, как и людей, убиваемых в боевых столкновениях, происходила именно вследствие потери крови. О структуре внутренних органов и об их связи с жизнью и смертью они поначалу понятия еще не имели. Не случайно люди до сих пор отличают родственников по крови (кровных) от тех, кто становится родственниками по свойству, то есть по брачным связям. Слово «род» лежит в корне таких слов, как «рож(д)ать, рождение, рождество» и др. А поскольку в глубинах древности отцовство было сначала неизвестно и видели только рожающих женщин-матерей, то с акцией родов были связаны в представлениях людей и такие покровительствующие им существа, как рожаницы. Истечение крови рожающей женщины подчеркивало кровную связь с ней ребенка, т.е. кровное родство, и не могло возникнуть сомнений относительно причисления новорожденного к данной семейно-родовой группе, а позднее – к племени.
Изображения фаллосов: а) каменное изваяние фаллоса бога Шивы; б) деревянный фаллос (славянское городище II в., раскопки в Старой Русе)
По многим данным исследователей, осознание мужчины как осеменителя развивалось в сознании людей постепенно – до сих пор еще у некоторых племен малоисследованных островов Океании мужчин с этой акцией не связывают; считалось, что беременность может наступить от камня, ветра и других явлений. На той ступени исторического развития, когда факт осеменения самки связали с самцом, возникло дальнейшее понимание того, что и этот акт нуждается в высшем внеземном покровительстве. Вот тогда сложилось представление о некоем боге-осеменителе, дарующем рождение людям, животным и даже растениям. Вот на этом этапе, затерянном в необозримой глубине тысячелетий, возник образ бога по имени Род, и под этим именем он стал играть важнейшую роль в нарождающейся религии славянского язычества.
Теперь взглянем, как эти доводы и рассуждения согласуются с мнением Б.А. Рыбакова, отраженном в его книге «Язычество древних славян». Называя Рода центральным персонажем славянской мифологии, автор пишет, что он был старшим над рожаницами, в представления о которых включалась и идея плодородия почвы и урожая (род-рож), что их культ был многозначным. Выше уже говорилось, что это были прародительницы, чей культ уходит в глубину времен. Славяне славили Рода и рожаниц, ставили им подношения.
Поскольку Род был древнейшим божеством славян, можно предположить, что ему должен был быть близок и некий арийский бог Вед. И таким богом был Рудра, имя которого прямо перекликается с именем Рода: основой обоих имен служит корень «рд», лежащий в глубине представлений о красном цвете, цвете крови. Славянские слова «руда, рудый, рдяный» находят свое соответствие в санскритском «рудхира» («рыжий, красно-бурый»), и именно в таких красках и описывается Рудра, воспеваемый и как осеменитель всего живого, и породитель жизни, покровительствующий размножению. Арьи унесли его в Индию, где его имя стало вторым именем бога-оплодотворителя, Шивы. Эта близость Рода и Рудры подтверждается еще и тем, что в Индии Рудра стал как бы слившимся с Шивой его двойником. Именно к Шиве относится вера в то, что он порождает жизнь на земле, орошая ее каплями своего семени – это же верование связано и с Родом, «...орошающим землю небесными каплями, вследствие чего рождаются дети» (142, с. 450). Роду славяне приписывали дар порождения и небесного огня – молнии («родии»), и земной воды вообще – родников, что тоже напрямую соотносилось с арийским Рудрой и его новым обликом, Шивой, владыкой вселенского огня и направителем небесной воды по земным потокам[4].
Бог Брахма (храмовый рисунок)
Б.А. Рыбаков пишет, что западный хронист Гельмольд (XII в.) сообщал, что славяне признают «единого бога в небесах». Утверждая, что для восточных славян таким «единым богом в небесах» был Род, он считает его и носителем имени Света, а для западных славян таким богом «белого света» был Световит, имевший четыре лица. Основываясь именно на этой четырехликости, мы хотели бы высказать иное предположение, найдя в некоторых чертах Световита (Световида) сходство и с иным богом.
Обратимся к созидателю мира в Ведах, к Брахме. Есть ли возможность сравнить его хотя бы в нескольких чертах с кем-то из древних славянских богов? Попытаемся выявить такие черты именно в облике бога Световида (Световита, Святовита).
Ориентируясь на самые общие, или, точнее, обобщенные, сведения, обратимся сначала к Брахме, пытаясь усмотреть в нем хотя бы некоторую близость со Световидом. Что мы знаем о Брахме? Он был первобогом, отделил небо от земли, создал свет, породил богов и людей и одарил людей осознанием их жизненных функций, установив связь с ними тех или иных богов. В ведических описаниях и соответственно в индусской иконографии он предстает перед нами в виде четырехголового человека, сидящего на белом гусе (на белом лебеде). Из всех этих атрибутов остановимся на его связи со светом, на четырех головах и на белом гусе.
Слово «свет» является аналогом санскритского слова «швет(а)» (светлый, белый), так взглянем на имя Световида. Оно дошло до нас в сказаниях и пересказах язычников и в описаниях западных хронистов, и сейчас даже точно не известна его вторая часть – «вид» или «вит» (а то и «вич»?). Они, по сути дела, одинаковы по смыслу и форме, и если мы остановимся на варианте «вид», то этот бог предстанет перед нами как «светловидный» с понятием (видом) света. Уже в этом он согласуется с образом Брахмы, хотя их имена и не сопоставимы напрямую.
Четыре стороны Збручского идола (4 лица, 8 рук)
Далее: четыре головы Брахмы поясняются толкователями как символ прозревания четырех сторон света (по некоторым мифам, у него раньше было пять голов, но одной он лишился). О Световиде мы знаем, что он изображался с четырьмя лицами (или головами), обращенными на все стороны света [53, 61]. Иногда это объясняют как простирание его власти на весь год, на все четыре сезона. Этот бог тоже воспринимался как верховный первобог, и славяне почитали его превыше всех других богов.
Полагают, что образ Световида отражен в известном Збручском идоле, четыре лица (или головы?) которого повернуты в четыре стороны. Он датируется исследователями IX веком н.э. И объясняли его суть весьма по-разному – наиболее интересные предположения о его связи с Родом высказал Б. Рыбаков [142, с. 446—464]. Но – был ли он изображением Рода? На это пока нельзя дать окончательный подтверждающий ответ, и, видно, еще не раз исследователи будут размышлять об этом в своих изысканиях.
И о третьей черте образа Брахмы: он сидит на белом гусе. Но ведь гусь – это не индийская птица, он гнездится и размножается на дальних северных землях, и вот именно это говорит о факте непосредственной исконной связи с севером этого древнейшего арийского первобога.
Известен и другой вариант изображения Брахмы: он едет на колеснице, в которую впряжены семь (или три) лебедей или гусей. Вот этот вариант разрешает нам прямо сопоставить его с археологическими находками в областях расселения славян на рубеже II и I тысячелетий до н.э. и вплоть до середины I тысячелетия до н.э. Это области славянских тщинецкой и лужицкой культур, доходивших от Днепра до Одера и Вислы. Здесь обнаружено немало предметов того времени, и среди них встречаются модели колесниц, запряженных гусями или лебедями. Их называют солнечными колесницами, указывая на то, что они трехколесны (но не все), а это объясняется как трехчленный путь солнца по небу, восход-зенит-закат. Эти птицы с такой неизменностью указывают на связь изображаемого божества на колесницах с севером, что для нашего сопоставления это очень важно.
Более того, хочется привлечь внимание к не объясненному никем до сей поры странному зонту над головой одного из богов на трехколесной колеснице, которую влекут три гуся. Эта находка относится к землям западных славян (ведь уже указывалось выше, что значительные их группы при расселении с северных земель обогнули с юга немалую часть Балтийского моря наряду с предками балтов).
Этот загадочный зонт может послужить источником догадки о том, что развившие уже в III тысячелетии до н.э. коневодство арьи, умевшие строить широко ими используемые колесницы, могли уже в этой древности «завести моду» на водружение зонтов над головами знатных ездоков-воинов, что нашло свое широчайшее развитие в Индии и отражено не только в памятниках литературы, но и в изобразительном искусстве: зонты над головами знатных людей и, главное, богов не только изображаются в иконографии, но и возводятся и сегодня символически над, например, выступающими «высокими» людьми, обращающимися к массовым собраниям. Зонт – это знак силы и власти, а поэтому, возможно, не случайно он оказался на найденной археологами колеснице, на которой едет некий бог, явно соотносимый с далекими северными землями. (Считаем необходимым привести здесь прорисовки из книги Б.А. Рыбакова.)
Антропоморфные стелы, соотносимые со Збручским идолом: а) Германия; б—в) Северное Причерноморье
а) колесница Аполлона (Сербия, VIII в. до н.э.); 6) изображение колесницы (западные славяне)
Брахма является столь давним богом, что в индусских ритуалах он уже не играет заметной роли, и даже его храмов в Индии, этой «стране храмов», практически нет. Его, по сути дела, вытеснили из круга арийских богов другие божества, более близкие к жизни и делам людей.
Световид жил в славянской среде дольше, хотя тоже является, по всей видимости, древнейшим божеством. Эту длительность его жизни определило, вероятно, то обстоятельство, что славяне, в отличие от арьев, не проходили таких этапов широких миграций или же смешений с инорасовыми народами. И лишь христианские церковники истребили посвященные ему храмы и его изображения – сведения об этих храмах (главный из которых был на острове Рюген, у южного берега Балтийского моря) и об его облике дошли до нас в описаниях.
Трудно сказать, следует ли исключать возможность поиска в санскрите аналогий или разъяснений имен таких богов западных славян, как Поревит и Поренуч. Их идолы тоже стояли на острове Рюген. Они оба изображались с пятью головами (у Поренуча пятое лицо было на груди), что наводит на мысль о связи с древнейшими представлениями о Брахме. Имя Поревита, объясняемое хронистами по-разному, может быть, возможно, соотнесено со словом Ригведы «паривид», означающим всезнание, высшее понимание, прозрение, озарение, но об этом можно думать только предположительно. Центральный храм на Рюгене, именовавшийся Арконой, может быть более уверенно, чем имена указанных двух богов, сближен со словом Ригведы «арка», то есть «солнце» («луч, блеск»). Солнце было основным объектом обожествления и у славян.
Теперь остановимся на качествах арийского бога Индры, попробовав найти аналог ему в славянском язычестве. Главное его назначение, ради проявления которого к нему обращались арьи, – это помощь людям в войне и дарование победы над земными и неземными врагами (подробнее мы расскажем о нем ниже). Главное, в чем он может быть уподоблен персонажу язычества, – это победа над подземными силами тьмы и холода, которые удерживали в плену реки. Тут поневоле вспомнишь об Индроке (или Индре), издревле известном славянам как освободитель рек и источников. В. Даль сообщал, что Индрик – это «сказочный зверь, поминаемый в стихах и песнях в народе». В таком памятнике, как «Голубиная книга», говорится, что Индрик – зверь, всем зверям отец и что он под землей прочищает все ключи неточные. В этой книге его называют Идриком, Индроком, Индрой и Вындриком, но это не меняет той сути дела, что он, как и арийский Индра, освобождает воды из плена. Некоторые черты воинственного Индры определяются и в других славянских богах-покровителях воинов и дарителях побед, описываемых с внешними чертами арийского Индры.
Неопровержимо выявляется близость славянского и арийского почитания огня, восприятия его влияния на самые разные стороны жизни людей, отношения к нему, как к неодолимой силе, благостной и устрашающей. Надо сказать, что в язычестве всех индоевропейцев сохранялось поклонение огню, непременному участнику жертвоприношений богам, и костру, сжигающему тела мертвых, вознося их души к небесам. Это почитание перешло из язычества и в христианские культы, предписывающие обязательное возжигание свечей и лампад при богослужебных ритуалах, проведении молений и многих домашних церемониях. Но вот названия огня остались одинаковыми именно в славянских и арийских языках: не надо разъяснять, что слова «огнь» и «агни» одинаковы. Эта одинаковость восходит к отдаленным эпохам соседской или даже, возможно, родственной близости предков славян и арьев на арктических землях. Надо указать, что близки к арьям почти как славяне были частично и литовцы и латыши – ведь в науке существует ряд доказательств и о балто-славянском сходстве: так, слово «огонь» в литовском языке будет «угнис», а в литовском «игнис», и это близкие варианты как к славянскому «огнь», так и к арийскому «агни».
Ведический бог Индра, владыка гроз (индийская картинка)
а) бог Агни (деревянная фигура. Южная Индия); б) редкое изображение Агни: семь его рук – семь языков огня; три ноги – три сферы проявления его энергии; два лица – всеохватность огня
Но мы прослеживаем здесь заявленную близость славян и арьев, поэтому остановимся на этих данных. В Ведах бог огня носит сохраняющееся и в современной Индии имя Агни. С него начинаются гимны Ригведы. Все боги Вед делятся на три группы по 11 божеств, и Агни относится к группе земных богов. Начиная от глубочайшей древности этому богу всегда приписывались одни и те же чудодейственные свойства, и его ставили в один ряд с самыми могущественными богами. Агни проявляет себя на небе в свете и тепле солнца, в воздухе в виде молнии и на земле в качестве огня очага, пожара и погребального костра. К нему взывали и взывают, прося отвратить врагов и всяческое зло как от людей, так и от скота. Все жертвенные ритуалы, начиная с ведических времен, проводятся перед огнем; в древности его «кормили» жертвенным скотом, теперь «кормят» в Индии зернами, маслом и т.п. Считается, что огонь домашнего алтаря придает силу рожающей женщине, очищает пищу, мысли и чувства, является главной силой, соединяющей навеки жениха и невесту, – обязательно они должны обойти вокруг огня, как в христианстве обходят алтарь церкви, когда жених ведет невесту. Бога Агни молят о даровании потомства, он охраняет семейные узы, он помогает при задуманном деле и оберегает от греха, вознося молитвы людей к небесным богам.
Сильнейшие пережитки культа огня сохранились у всех славян. В язычестве, как и в Индии, был широко известен обряд добывания «живого огня» путем трения дерева о дерево. Б.А. Рыбаков описывает в указываемой здесь книге обряд добывания такого огня, приводя данные из «Слова об идолах» (XII в. н.э.). При вздувании огня славяне читали молитвы; меняя жилище, они переносили в новое огонь домашнего очага; почитали огонь как бога, и прибегая к его помощи, и боясь его палящей силы. Его призывали в заговорах и заклятиях, именуя «Батюшко ты, Царь-Огонь» и прося защиты от болезней, несчастий и неудач. Для сохранения плодовых деревьев и тех, каким издревле поклонялись (береза, ель), на них возжигали свечи. «Живой огонь» добывали тоже трением дерева о дерево и зажигали от него новые очаги, а также прогоняли скот между двумя такими кострами для охранения его от болезней и бед. В Югославии этот обряд называется «прогоница», и он в точности соотносим с аналогичным обрядом в Индии.
Неоднократно высказывалось предположение, что форма свастики связана с процессом добывания «живого огня»: на землю клали два перекрещивающиеся бруска дерева, имевшие загнутые в одну сторону концы, укрепляя эту конструкцию колышками, вбитыми в углы этих концов. В центре делали отверстие, куда вставляли вращающийся кол и крутили его до появления искры, которая поджигала подсыпанный трут[5]. Мы не знаем, так ли добывали огонь и в доарийской Индии, но в раскопках мест древнейшей цивилизации Хараппы были тоже обнаружены печати с изображением свастик. Возможно, этот прием был известен очень широко – ведь свастику как символ солнца и огня почитали многие народы (на чем остановимся ниже).
Традиционная форма свастики
Славяне зажигали и купальские костры и прыгали через них ради очищения и обретения силы. Скажем, кстати, что многие неправильно связывают корень «куп» с купанием, указывая, что в купальскую ночь принято окунаться в воду источников и рек. В. Даль указывает, что «купа» значит «костер», а «купальница» – «костер в поле». В белорусском языке «купали» – это сноп соломы, привязываемый наверху купальского костра, и все это связано лишь с представлениями об огне, а не о воде. Как и в Индии, славяне празднуют дни солнцеворотов и солнцестояний, отмечая их особыми обрядами возжигания огня, то есть огонь земной сохраняет связь с огнем солнца. Говоря о празднике Ивана Купалы, вспомним, что в санскрите корень «куп» означает «светить, сиять, быть жарким, возбужденным», то есть опять же, прямо указывает на солнце, а не на воду.
Свастические символы солнца (индийская вышивка)
Солнце было – и не могло не быть – объектом высшего почитания в природных условиях арктических земель, к которым возводится древнейший период формирования праэтносов арьев, славян и других индоевропейцев. Прежде всего вспомним название солнца: на санскрите «сурья», и этот корень «сур» с некоторыми фонетическими изменениями встречается в славянском «сол-нце», французском «сол-ей(ль)», итальянском «сол-о» и с еще более заметными изменениями в немецком «зонне» и английском «сан».
О роли солнца в Ригведе мы расскажем позже, а здесь остановимся на том, что в фольклоре всех этих народов известны бесчисленные песни и заговоры, связанные с зарей как со спасительницей людей от множества бед и тягот, как с одолительницей ночи, связываемой в свою очередь со страхами, с боязнью появления нечистых сил, с тяготами, налагаемыми мраком на души людей. Эти тяжкие чувства, знакомые почти каждому, восходят к той эпохе, когда солнце исчезало с неба на несколько месяцев и люди молились богам, чтобы они дали сил «пережить долгий мрак», что не может относиться к кратковременной ночи средних широт.
Да, конечно, арьи унесли в Индию с Севера любовь к солнцу и посвященные ему гимны Вед, но там они встретились с иным отношением к солнцу как к проявляющему себя враждебно в течение восьми месяцев своего пребывания на безоблачном небе, когда часто сгорают посевы и пересыхают источники вод. В среде доарийского населения Индии был распространен культ луны, а не солнца, и он вошел в индуизм в расширенной форме – даже в современных календарях каждый день лунного календаря отмечается под своим традиционным названием и указываются даты четвертей луны, ее рождения и полнолуния, как и темные безлунные дни перемены месяца. Но то отношение к солнцу, которое запомнили и принесли с собою арьи, все же нашло свое отражение в новых формах религии индуизма.
Славяне же, как и другие индоевропейцы, сохранили более четкие представления о солнечных культах. В Ипатьевской летописи есть такое определение солнца: «Солнце-царь сын Сварогов еже есть Дажь-бог». Если мы вслушаемся в звучание этих имен, мы увидим возможность соотнести их с санскритскими словами «дах (dah)» и «сварга». Первое означает «гореть, сиять», а второе – «небо». Значит, едиными были в глубине веков названия неба и небесного огня у арьев и славян. Наименование солнца Даждь-богом, то есть от слова «дай», часто встречается у исследователей, но оно не отвечает главной сути солнца – к каждому богу можно было обратиться с просьбой «дай», да и сейчас верующие так к Богу и обращаются, но это не сводится только к солнцу. И летописные слова следует правильнее переводить так: «Солнце-царь, сын неба, тот, что есть Горящий (сияющий) бог». В качестве сына неба этот бог именуется и Сварожичем, что является уже чисто славянским отчеством. Сварожичем именуют также огонь, воспринимая его как манифестацию солнца на земле, что точно отражено и в индусских представлениях об огне и солнце. Б. Рыбаков утверждает необходимость заглядывания в глубину веков следующими словами: «Углубление в безмолвную археологическую древность в поисках корней позднейшего славянства не безнадежно» [142, с. 216]. В эллинской Греции солнце представало в образе Аполлона, который тоже соотносился с Гипербореей, то есть с Арктикой, но в этой мифологии нет таких четких определений, касающихся связи с арьями, как в славянской. В науке принято сопоставлять его со словами «коло, хоро, корш, корж» – с теми, которыми определяется нечто круглое или круговое (как «хоровод»).
Отсюда и такие слова, как «колесо», а также и «коловрат». Солнечный шар (круг) на санскрите – «гола». Возможно, этим следует и ограничиться, но нельзя не отметить, что имя светлого божества, солнечного Вишну, например, определяется словом «хари»[6], то есть «светлый, желтый». Поскольку этот цвет соотносится с солнцем, не позволено ли будет предположить, что лингвисты рано или поздно придут к выводу о возможности сопоставления этих двух терминов.
а) солнечное божество славян Дажьбог; б) солнечный бог (Индия, народный рисунок)
Изображения солнца в народном искусстве всегда имели круглую форму, то с сопутствующими лучами, то без них. В быту славян было принято испекать коржи в честь солнца, блины (всегда круглые) и особые печенья, на которых у нас на севере изображались налепным тестом свастики. Этот знак солнца повсеместно, у всех индоевропейцев, наносился на разные изделия, подобно косому или прямому кресту, что тоже было знаком солнца. В Индии свастика занимает ведущее место в изобразительных мотивах народного творчества, и особенно на тех предметах, которые связаны со свадебными ритуалами и с пожеланиями процветания.
Но тут же следует указать, что культ солнца в индуизме носит как бы ослабленный характер, и если другим богам посвящены сотни храмов, рассеянных по всей стране, то богу солнца посвящается один всем известный храм в Конараке (штат Орисса) и несколько малоизвестных святилищ, хотя изваяния Сурьи можно видеть в некоторых храмах других богов, чаще всего в составе скульптурных групп. Храм в Конараке (XIII в.) является памятником проникновения арийских религиозных представлений в среду доарийского населения, потомки которого и сейчас представлены в Ориссе в подавляющем большинстве (как и на юге Индии). Скажем тут же, что столь замедленно и не просто распространялась по этой стране и вера в ведического бога Вишну (подробнее о котором будет сказано ниже).
В Индии, правда, сохранились представления о солнце как о боге, едущем по небу на колеснице, запряженной семеркой коней, и конь как символическое изображение солнца широко вошел в народное искусство. И это же чрезвычайно широко распространилось уже в древности в изобразительных приемах индоевропейцев, а шире всего у славян.
В индоевропейской древности принесение в жертву коня считалось, как сказали бы сейчас, «престижным» жертвоприношением: коней стали одомашнивать позже крупного рогатого и мелкого окота. И выпас коней требовал надзора и сопровождения табунов конными всадниками, и умение управлять запряженными в колесницу конями тоже было сопряжено с определенной выучкой, что усложняло процесс освоения коневодства. Но само прямолинейное и быстрое движение коней уподоблялось пути солнца по небу, и его стали изображать или в образе колесничего, или в образе коня.
Уподобление коня солнцу отразилось во многих обрядовых действиях и в обычаях славян, и оно же было донесено арьями до Индии, где образ коня вошел в народные орнаменты (главным образом северных и северо-западных областей страны), и, более того, в арийской среде сложилась традиция возведения генеалогических списков правителей к предку-солнцу – это широко известно вплоть до нашего времени в среде воинско-феодальной прослойки раджпутов, сохраняющих эту традицию, считающих Солнце своим прямым предком и занимающихся разведением породистых коней, на которых выезжают на парады, на охоту и на торжественные процессии.
В обычай правителей из сословия кшатриев-воинов издревле вошел ритуал жертвоприношения коня, называемый «ашвамбдха». Сила белого коня, уподобляемая силе солнца, могучей и неодолимой, должна была служить знаком царской власти и верховного владычества. Такого коня после проведения особых религиозных церемоний и обрядов отпускали бродить по соседним странам по его выбору. Его сопровождала армия царя-жертвоприносителя, которая, совершенно очевидно, должна была направлять его движение в сторону тех стран, которые данный правитель намеревался, в силу своих политических интересов, объявить своими вассалами или данниками. В случае сопротивления этому коню и выбору его движения армия, следовавшая вместе с ним, вступала в бой и подчиняла сопротивлявшихся. Коня, возвратившегося к месту своей отправки, торжественнейшим образом приносили в жертву в присутствии всех «подчиненных его волей» правителей, а царь-победитель обретал титул «царя царей», считался всевластным владыкой, и его воспевали придворные барды, говоря, что «подножие его трона сияло нестерпимым для глаз блеском от сверкания корон склонившихся к его ногам царей». Многие предметы искусства украшались изображением одноглавых и двуглавых коней.
Конь для царской ашвамедхи (копия рисунка – батик на ткани)
Музыкой встречают восход солнца статуи Храма Солнца (Конарак, штат Орисса. XVIII в.)
В среде славян конские черепа насаживали в старину на тыны, считая их оберегами от всякого зла и нечистой силы; коней вырезали из дерева и украшали ими крыши домов, верхняя балка которых так и называлась коньком; образ коня широко отражен в вышивке как у нас, так и в Индии; вырезными конями украшалась у славян деревянная посуда и многие предметы быта. Вся эта символика говорит о древнейшем культе солнца. (Следует отметить, что на юге Индии, где до сих пор еще проявляется известное сопротивление внедрению арийских культов и веяний, солнце почти не встречается в орнаментах и храмовых изображениях.)
Белый конь посвящался и богу Световиду, и на этого коня как на воплощение солнца не мог сесть никто, кроме верховного жреца храма. Этот конь был символом света, и с ним связывали представление о всевластии и оказании помощи в борьбе с врагами [41, с. 100—101].
К числу славянских божеств, связанных с представлениями о свете и о небе как главном источнике света, относится и Стрибог. Нельзя утверждать, что именно память о нем как боге была унесена арьями в Индию, но корень «стрь» (stri) восходит к арья-славянским связям архаичных времен. На санскрите он означает «простираться, расширяться, охватывать», и от него производится слово «прастара» – «распространение, охват, расширение», что соответствует русскому слову «простор», соотносимому напрямую с понятием о небе и широком пространстве. Славянский Стрибог был богом небесного пространства, неба вообще. В «Слове о полку Игореве» ветры именуются его внуками, то есть это был один из атмосферных богов. Надо напомнить читателю, что от указанного корня происходит и такое слово, как «страна», восходящее, как выявляется, к глубочайшей древности.
Б.А. Рыбаков в указываемой здесь книге описывает богов так называемого Киевского пантеона, то есть тех, что были поставлены в 980 г. князем Владимиром на особом холме в виде идолов. Первым среди них считался Перун. Его имя сравнивали с некоторыми ведическими божествами или с представлениями о них. Позволим себе предложить несколько иной вариант, попытавшись сопоставить Перуна с ведическим богом Варуной, и не только в силу созвучия их имен, но и по сходству ряда функций, имевших немалое значение и у арьев, и у славян. Перун возглавлял весь этот пантеон. Его идол был деревянным, «а главу его сьребряну, а ус злат». (Вот об этих чертах хочется сразу сказать, что в индуизме сохранился обычай возрождать на погребениях «святых людей», тела которых не подлежали сожжению, изваяния их голов из серебра с позолоченными усами. Автор данной работы побывал на месте такого погребения вблизи г. Пуны, штат Махараштра.)
Процесс жертвоприношения Перуну, как указывает Б. Рыбаков, сопровождался втыканием в землю стрел по кругу. Возможно, этим сопровождалось представление о вознесении души или жертвы к небу. Подобный обряд описан в «Махабхарате», где один из героев-воинов вонзает по кругу в землю стрелы под телом сраженного в бою и умирающего своего прадеда Бхишмы. Но вернемся к сути Перуна. Он был известен не только восточным славянам, но также литовцам и латышам – это снова напоминает о бывшей в далеком прошлом балто-славянской близости, а также и о ряде совпадений – хотя и не таком широком, как у славян, – в язычестве прибалтов с арьями. О Перуне писали многие исследователи, расценивая его качества и роль по-разному, но в эти мнения мы здесь углубляться не станем, пытаясь найти черты, сближающие его в какой-то мере с ведическим Варуной. Перун был изначально богом гроз и неба в разных проявлениях этих стихий. В пантеоне Владимира он, по мнению Б. Рыбакова, стал верховным богом воинских дружин. Его именем клялись воины над оружием, веря, что за нарушение такой клятвы Перун подвергает их каре.
Варуна тоже был изначально, по принятым объяснениям, всеохватывающим небом, океаном, солнцем, братом огня, став впоследствии богом гроз, атмосферных и земных вод. Важна для нас и его функция как блюстителя правды и закона: словом «варуна» в санскрите тоже определяется клятва воинов над оружием. Этот бог в индуизме стал к тому же считаться хранителем западных земель, и само слово «варуни» обозначает запад, указывая на его древнейшую связь именно с теми областями, из которых в Индию пришли арьи, принеся с собой веру в ведических богов. Видимо, следует подумать и о соответствии корней «вар-пар-пер»: так, у памирских таджиков было известно женское имя Паруни, сближающееся со славянским старым именем Варуни, а у памирских кафиров был бог войны по имени Перун. Нельзя не согласиться с мнением исследователей, что и имя литовского бога гроз Перкунаса близко Перуну, но это не исключает поиска близости и с Варуной. Не следует нам, возможно, исключать из сопоставления один из эпитетов Варуны – Синдху, то есть «речной», это имя сближает его с рекой Инд (Синдх) на северо-западе Древней Индии, равно как и с названием народа синды, населявшего в древности богато обводненный Таманский полуостров и говорившего на индо-иранском языке. К тому же в Авесте – памятнике ираноязычных арьев, созвездие Плеяд носит имя Перуне, что тоже не может выглядеть лишь случайным совпадением. Все эти сопоставления говорят о том, как арьи уносили в сторону Индии свои общие или близкие со славянскими верования, свойственные их далеким предкам в общей отдаленной древности.
Встав на путь сравнений и сближений, необходимо подумать и об имени еще одного бога, исключенного из Киевского пантеона, тоже очень древнего Волоса или Велеса. Несмотря на то, что он не входит в этот пантеон, его жизнь в народе продолжалась много веков спустя, и о нем писали те, кто боролся с язычеством на Руси. Эта борьба, как известно, разгорелась после крещения Руси и, начиная с конца X в., приняла широкий размах.
Велес (Волос) был чрезвычайно значимым богом в языческой Руси и особенно в ее северных областях. Этот бог считался «скотьим богом», покровителем скота и всякого зверя. Б. Рыбаков поясняет, что культ Волоса был изначально культом медведя, откуда произошло и имя этого бога «волосатый» (шерстистый), и что с развитием одомашнивания диких быков этот культ приобрел характер поклонения этому богу как покровителю скота [142, с. 421—431]. Мы в данном разделе не будем углубляться в суть этого культа у славян, но, прослеживая вероятное сближение арья-славянского общего или соотносимого словаря, предполагаем, что медведь вполне мог быть объектом почитания всех жителей архаичной эпохи на севере. На санскрите имени Волос может соответствовать слово «вала» – «волос, шерсть», и это является первым, хотя и недостаточным еще указанием на правильность высказанного предположения. Вторым же служит то, что в эпосе «Рамаяна» описываются героические мощные медведи, которые содействовали герою Раме в его борьбе со злом и неправдой и составляли значительную часть его войска, принимая активное участие в боях против демонов. Медведи не являются широко известными в Индии животными, а гималайские медведи небольшие и водятся только в горах. Значит, эта легенда отразила память о мощных северных медведях и, возможно, память о Волосе, хотя и в сглаженном виде, память, затушеванную тысячелетиями. (Добавим к этому, что само слово «медведь» может быть разъяснено через санскритские корни как «мадху-ве(и)д», т.е. «медоведун».)
Ритуальный сосуд в форме медведя (Балканы. Энеолит)
В религии индуизма вошли не только древние верования арьев, но в значительной мере и верования доарийских народов, населявших Индию с тех времен, датировать которые даже приблизительно науке пока не удается. Но и в этом сложном комплексе верований все же проявляются черты и характеристики, которые можно соотнести с мифотворчеством арьев, и приведенные выше примеры свидетельствуют именно об этом. Нет прямой возможности проследить все звенья связей, говорящие о близости древнейших форм религиозного мышления арьев и других индоевропейцев, но приведенные примеры говорят о скрытой многими веками, а вернее – тысячелетиями, близости складывавшихся некогда представлений о небе и земле, о силах природы и о возможности человека обращать их себе на пользу или отвращать то зло, которое они могут причинить.
Из числа сохранившихся в точности имен богов можно с уверенностью говорить только об имени Индры, но в ряду других признаков нельзя игнорировать представления о многоглавости, приписываемой богам. Несколько лиц или голов проступают в описаниях и изображениях древнейших арийских и славянских богов. В Индии у них была более счастливая судьба, чем в среде славян: там эти образы уже в древности начали высекать из камня, а в число археологических находок в Европе входят главным образом деревянные идолы, да сохранились описания идолов языческих храмов (в основном на острове Рюген) и языческих капищ.
Здесь необходимо задержаться на значении слов «идол» и «капище»: в санскрите слово «идас» обозначает объект поклонения, а словом «капа» определяется группа богов, подлежащих почитанию. Смысловая и фонетическая связь этих терминов несомненна.
Возвращаясь к изображениям богов, вспомним, что, судя по описаниям западных хронистов X—XII вв., именно у славян были распространены многоликие идолы. О том, что такие представления о внешних чертах богов были принесены в Индию именно арьями, свидетельствует отсутствие изображений многоликих богов в раскопках мест доарийской цивилизации. Эти факты очень выразительно говорят о близости культовых представлений, характерных именно для предков арьев и славян.
Кроме многих деревянных идолов (или изображений неких духов), в славянских землях обнаруживались и каменные идолы, но немного. Наиболее известным из их числа является четырехликий Збручский идол, на четырех сторонах тела которого изображены рог в руке на одной стороне, меч у пояса и конь – на другой. Кого он изображал – об этом продолжают спорить ученые, и мы здесь в этот спор углубляться не будем. Его происхождение (время изготовления) датируют IX в., но куда уходят его корни – неизвестно. Есть и изображение трехликого (точнее, трехголового) бога, именуемого в науке Триглавом, которое было найдено в Скрадине. Многоглавие известно и в религиозных культах других индоевропейских народов – как, например, двуликий Янус, – но в гораздо меньшей степени, чем у славян и арьев.
На мировоззрении древнейших наших предков отпечаталось в широком диапазоне такое чувство, как страх. Страх и перед воздействием космических сил, и перед возможным влиянием неких невидимых сил окружающей действительности, порождаемых реками, болотами, лесом или отдельными деревьями и т.п. Вера в богов была густо перемешана с представлениями об окружающих человека духах и полудухах, теми представлениями, которые породили суеверия и связанные с ними магические приемы воздействия на эти существа. Заговоры, заклятия, песни, причитания, изобретение разных оберегов: амулетов, ладонок и прочих вещей – все это восходит тоже к необозримой глубине времен. В этом мире суеверий царит такая путаница многообразных образов, что расслоить их этническую принадлежность часто бывает просто невозможно: воображение человека в восприятии действительности неизмеримо разнообразно. Но все же, не будучи в силах точно определить, что именно проникло в современные суеверия индийцев из арийских и доарийских представлений, а что сохранилось из общего арья-славянского фонда, попытаемся хотя бы проследить отражение этих понятий в близких или совпадающих терминах, сохранившихся в санскрите и славянских языках.
Так, старорусской птице горя и печали по имени Карна мы находим соответствие в слове «каруна» – «сострадание горю, сожаление». Злому духу Кикиморе, или Шишиморе, беспокоящей и даже убивающей по ночам детей, есть аналогия в злом духе Шишумаре, творящем то же самое зло. Недоброму духу Маве, путающему людей в лесах и полях, отвечает разъяснительно санскритский глагол «мав(ь)» – «связывать, запутывать». Богине (или духу) смерти по имени Мара, Мора (мор), несущей вымирание людей, явно соответствуют такие слова, как «мара, мритью (смерть) и морана», что значит «вымирание». Имя нашей старой Яги, которая то жарит, то варит кого-нибудь с целью сожрать, может быть понято через обычай жертвоприношений, причем не только животных, но и человека славяне и арьи приносили в жертву своим богам, а поэтому приведем определение жертвы из Ригведы – «яга, яджа»; вспомним также, что наша Баба Яга ездила в ступе, а слово «ступа» на санскрите означает «гробница, погребальное сооружение». Какая-то славянская сила, не то дух, не то существо во плоти – это понималось по-разному, и сближаемая с русалками, заманивающими людей, может быть, предположительно, пояснена при посредстве санскритских слов «вил» – «скрываться, разрушать», а также «вилина» – «скрытно обволакивающая»; есть там еще и слово «вайлостан» (от корня «вил»), что буквально переводится как «вилостан», т.е. «место вил», и означает место погребения. Так что, видимо, этих вил следует в славянской мифологии воспринимать как злых духов. И, наконец, остановимся на терминах, обозначающих жизнь: древняя богиня жизни у славян была известна как Жива, а живое существо на старорусском именовалось животом (откуда и слово «животное»). И мы находим в санскрите слова «джива» – «жизнь», «дживата» – «живой» и «джив» – «жить».
Углубляясь в эти поиски, можно найти и ряд других соответствий, но мы здесь ограничимся приведенными, так как и они достаточно выразительно иллюстрируют древние связи арья-славянских представлений о мире.
<<Назад Вперёд>>
Просмотров: 13173