загрузка...

Летом 1875 г. в дипломатической переписке и газетных корреспонденциях в странах Европы все большее место занимают сообщения о событиях на Балканах. Эпицентром этих событий стали северо-западные провинции Европейской Турции — Босния и Герцеговина, где в июле—августе 1875 г. вспыхнуло антиосманское освободительное восстание. Население соседних славянских княжеств Сербии и Черногории не могло не поддержать освободительного порыва собратьев. В восставшие провинции посылались оружие и амуниция, туда устремились сербские и черногорские добровольцы. 30 июня 1876 г. Сербия, а через день Черногория объявили войну Турции. За два месяца до этого в Болгарии вспыхнуло освободительное восстание против османов, однако оно с большой жестокостью было подавлено турецкими карателями. Волна освободительных выступлений не могла не затронуть и остальные балканские народы, находившиеся под гнетом все той же Османской империи.

Восточный кризис застал Албанию в крайне тяжелом экономическом положении. В 1874 г. страну поразил неурожай. Последствия его усугубила суровая и продолжительная зима 1874/75 г. Особенно сильно пострадало животноводство: из-за недостатка кормов крестьяне за бесценок продавали рабочий скот, поздние заморозки уничтожили значительную часть молодняка крупного рогатого скота. Бедственное положение трудового населения усугубляли новые налоги и различные государственные повинности, введенные турецкими властями.

Помимо экономической эксплуатации в Албании все острее ощущался национальный гнет — отрицание Портой национальной самобытности албанцев, произвол присланных из Стамбула чиновников, их непрекращавшиеся попытки лишить албанских горцев традиционных привилегий.

Неудивительно, что освободительное выступление населения Боснии и Герцеговины нашло глубокий сочувственный отклик среди албанцев назависимо от их вероисповедания. Рост антитурецких настроений в Албании, стране по преимуществу мусульманской, военные ресурсы которой турки использовали в той или иной мере для подавления освободительных выступлений в других балканских странах, встревожил Порту. Чтобы уменьшить опасность всеобщего восстания албанцев, султанское правительство пошло на определенные уступки. Летом 1875 г. турецкие власти объявили, что они откажутся в дальнейшем от военных экспедиций в целях распространения на горные районы централизованной системы управления. Осенью 1875 г. был обнародован ряд ираде¹ султана Абдул-Азиза. Они предусматривали сокращение налогов, уничтожение произвола ростовщиков, расширение прав населения по выборам местных административных советов, проведение мероприятий по развитию сельского хозяйства, промышленности и торговли. Султанские рескрипты широко рекламировались турецкими властями в Албании. Однако среди албанцев мало кто верил, что новые реформы, обещанные Портой, улучшат их положение.

По словам управляющего российским консульством в Шкодре А.Н. Шпейера, албанцы отнеслись к обещаниям Порты «иронически, говоря, что, не будь восстания в Герцеговине, и ничего этого не было бы».

Летом 1876 г., после начала сербо-черногорско-турецкой войны, турецкое правительство начало вербовку добровольцев в Албании. Однако перспектива сложить свою голову за султана и его империю не вызывала энтузиазма у населения, в том числе и среди албанцев-мусульман. В городах Центральной Албании, где исповедовали главным образом мусульманство, — Тиране, Круе, Кавае — удалось собрать несколько тысяч ополченцев, но и они вскоре покинули турецкую армию. Еще хуже обстояло дело с набором на турецкую службу в горах Северной Албании, населенных по преимуществу католиками. По давней традиции во время войны албанские горцы выставляли по одному ополченцу с каждого двора. На сей раз североалбанские горцы согласились выставить лишь десятую часть положенного числа рекрутов. По сведениям российских дипломатов, и эти албанцы согласились пойти на фронт только «из-за желания принести в родные горы оружие». Большинство их, получив оружие, тотчас же разбежались, оставшиеся же, направленные на черногорский фронт, приносили туркам больше вреда, чем пользы, деморализуя регулярные войска своим поспешным обращением в бегство при встрече с черногорцами.

В конце 1876 г. в Северной Албании назрело открытое восстание против османского ига. Центром событий, как и 14 лет назад, стала Мирдита, а руководителем движения — Пренк Биб Дода. После смерти в 1868 г. капитана Мирдиты Пренка Биб Дода-паши его сын, носивший такое же имя, удерживался Портой в Стамбуле под предлогом получения образования. Мирдитой же в это время управляли турецкие чиновники, и эта горная область фактически лишилась своей традиционной автономии. Во время пребывания в турецкой столице у юного представителя владетельной албанской семьи возникли честолюбивые планы и завязались политические контакты.

До этого мирдитские «князья» искали поддержки, в том числе финансовой, главным образом у католической Франции. Лишенный пенсии, которую он раньше получал от французской империи, Пренк Биб Дода в 1873 г. через российского посла в Константинополе Н.П. Игнатьева обратился с просьбой к правительству России о денежной субсидии. При этом наследник знатного рода Мирдиты ссылался на то, что эта горная область на протяжении веков сдерживала турок и предназначена к тому, чтобы «и в будущем оказать большие услуги делу гуманности и цивилизации». Однако в Петербурге сочли, что предоставление субсидии северо-албанскому предводителю в случае огласки приведет к ухудшению отношений России с Портой и вызовет подозрения иностранных представителей в Константинополе. «По всем этим соображениям, — как было сказано в ответе министерства Н.П. Игнатьеву, — господин государственный канцлер (А.М. Горчаков. — Авт.) признает более удобным отклонить ходатайство сына Биб Дода-паши...»

Через три года в разгар Восточного кризиса, надеясь сбить накал антитурецких настроений среди северо-албанских горцев, Порта решила восстановить традиционную власть капитана мирдитов. В августе 1876 г. Пренк Биб До да вернулся на родину. Новый правитель Мирдиты, которому исполнилось 17 лет, не имел особых политических и военных дарований и, как показали дальнейшие события, мало заботился об общеалбанских интересах. Впрочем, маленький албанский владетель не был лишен честолюбивых устремлений. У него возникла идея, воспользовавшись подъемом освободительной борьбы на Балканах, создать под своей эгидой католическое княжество в Северной Албании.

Планы капитана мирдитов воспринимались горцами как путь освобождения от ненавистного иноземного ига и нашли среди них широкую поддержку. Вокруг Мирдиты объединились соседние горные районы Дукагин, Ктела, Люра, Лежа. Посланцы Пренка действовали и в горах у Шкодры — в Хоте, Кельменде, Шале, Шоше.

В условиях углублявшегося Восточного кризиса планы правителя Мирдиты привлекли к себе внимание и стали объектом острых столкновений политических сил — как внутри страны, так и за ее пределами. План создания католического княжества в Северной Албании поддерживали некоторые богатые купцы-католики Шкодры. Однако план этот не встретил поддержки у национально-патриотических кругов. По их мнению, образование особого католического княжества в Албании привело бы к расколу страны по религиозному принципу и помешало созданию автономного албанского вилайета, который, по идее этих кругов, должен был объединить все албанские земли.

Намеревавшихся поднять антитурецкое восстание вождей североалбанских горцев вдохновляли успехи, одержанные маленькой Черногорией в войне с Турцией осенью 1876 г. Вожди рассчитывали на продолжение и развитие сотрудничества черногорцев и албанцев в борьбе против общего врага, что проявилось уже в период черногорско-турецкой войны 1862 г. По сведениям русского консула в Рагузе А.С. Ионина, Пренк Биб Дода предложил черногорскому князю Николаю военный союз при условии признания им независимости Албании. Идея черногорско-албанского союза получила поддержку правительства царской России, стремившегося использовать освободительные выступления на Балканах для укрепления русского влияния в этом регионе и ослабления Турции. Со своей стороны албанцы возлагали большие надежды на войну России против Турции. Албанцы надеялись, по выражению российского консула в Шкодре И.С. Ястребова, «выгнать из Албании османлисов (турок. — Лет.) под пушечные выстрелы на Дунае».

План восстания в Северной Албании поддерживала и итальянская дипломатия. Как уже говорилось, еще до завершения воссоединения Италии правящие круги этой страны начали политическую экспансию в Албании. После воссоединения албанское направление во внешней политике Италии приобретает все большее значение. Руководители итальянской политики предпринимают все усилия для того, чтобы подорвать в Албании позиции своей основной соперницы Австро-Венгрии. Этой цели служило, в частности, укрепление связей с католическими кругами Северной Албании, с которыми был связан Пренк Биб Дода. Итальянские правящие круги стремились при этом использовать широкое общественное движение солидарности с борющимися балканскими народами, развернувшееся в годы Восточного кризиса в Италии. Большое сочувствие борьба албанцев против османского ига вызывала у их соотечественников — арберешей, живших в Южной Италии. Ими был создан в сентябре 1876 г. Итало-албанский комитет освобождения восточных албанцев, пользовавшийся поддержкой итальянских властей. Эмиссары этого комитета, посланные в Албанию, обещали Пренку материально поддержать восстание против Порты и в конце 1876 г. доставили в Мирдиту несколько ящиков с оружием.

Подготовке восстания в Северной Албании, установлению сотрудничества в этом плане между албанцами и черногорцами противодействовала Австро-Венгрия. Правительство двуединой монархии опасалось, что успешное антитурецкое восстание на севере Албании в сочетании с боевыми действиями черногорской армии поставит под вопрос господство Турции во всем западнобалканском регионе и усилит здесь влияние России. Поэтому агенты австро-венгерского правительства старались отвлечь и Пренка Биб Доду, и князя Николая от совместных решительных действий против общего врага. По-видимому, эти интриги оказали влияние на исход антитурецкого восстания в Северной Албании.

27 декабря 1876 г. в Мирдите собралось около 3 тыс. представителей из различных горных районов Северной Албании, давших клятву верности восстанию. В начале января следующего года отряды горцев заняли позиции у перевала Кяфа-э-Малит, перерезав важнейшую коммуникацию Северной Албании — дорогу Шкодра—Призрен. Одновременно в горах Мирдиты в качестве заложников были задержаны несколько турецких чиновников. Но после этого повстанцы не предпринимали каких-либо активных действий, ожидая возобновления военных акций на черногорско-турецком фронте. Для переговоров в Цетине о совместных действиях албанцев и черногорцев Пренк Биб Дода направил католического священника Примо Дочи. Однако в этот момент Сербия и Черногория продлили до марта 1877 г. перемирие с Турцией, срок которого истекал в конце 1876 г. Князь Николай, оказав албанцам денежную помощь на закупку вооружения, посоветовал им отложить выступление до истечения срока перемирия (перемирие между Черногорией и Турцией было продлено еще раз — до 13 апреля 1877 г.). Между тем выступление албанцев уже началось, и Порта, воспользовавшись затишьем на фронтах с Черногорией и Сербией, решила как можно быстрее подавить этот новый опасный очаг освободительной борьбы в Европейской Турции.

8 апреля 1877 г. турецкое командование начало широкомасштабные военные операции против Мирдиты. 7 тыс. турецких солдат с трех направлений — со стороны Лежи, Призрена и Мата — двинулись к центру горной области. Первую неделю храбрые горцы, вооруженные лишь старыми гладкоствольными ружьями, успешно сдерживали натиск хорошо оснащенных регулярных частей турецкой армии. Но во вторую неделю турецкая колонна, наступавшая из района Мата, воспользовавшись просчетом Пренка, проникла вглубь Мирдиты и вышла в тыл ее защитникам, сражавшимся в западном и северном секторах. Капитан Мирдиты прекратил борьбу и укрылся в горах Люры. Вслед за ним и другие предводители мирдитов или бежали, или сдались туркам. Горцы еще несколько дней продолжали сопротивление, сломив которое, турки 22 апреля 1877 г. первый раз за четыре века их господства в Албании вступили в Орош. Столица непокоренного горного края была разграблена и сожжена.

Так, за два дня до начала русско-турецкой войны удалось подавить антитурецкое восстание албанских горцев, ставшее одним из значительных освободительных выступлений на Балканах в годы Восточного кризиса 70-х годов XIX в. Повлиял ли конфликт в горах Албании на использование Портой военных ресурсов этой страны против России? Интересовавшийся этим вопросом дипломат М.А. Хитрово, служивший во время войны 1877—1878 гг. в дипломатической канцелярии при главнокомандующем русской армией, дает на него такой ответ: «На войну против России Албания не дала Турции ни рекрутов, ни иррегулярного контингента. Факт этот я имел возможность проверить через расспросы пленных».

Непрерывные восстания в Албании поставили вопрос о судьбах этой страны в повестку дня дипломатических переговоров, на которых обсуждались возможные последствия нового Восточного кризиса для Балкан и Османской империи. Интенсивный дипломатический торг в канун русско-турецкой войны шел, в частности, между Австро-Венгрией и Россией. Каждая из этих держав-соперниц стремилась сохранить и упрочить свои позиции на Балканах в случае крушения здесь османского господства. Результатом определенного компромисса, достигнутого в этом вопросе между Петербургом и Веной, стала секретная Будапештская конвенция от 15 января 1877 г. Одна из статей конвенции предусматривала, что «в случае территориальных изменений или распадения Оттоманской империи образование большого сплоченного славянского или иного государства исключается; напротив, Болгария, Албания и остальная Румелия могли бы стать независимыми государствами».

Таким образом, впервые в международном договоре было признано право Албании на независимость. Но для претворения этого права в жизнь албанскому народу предстоял еще долгий путь, полный тяжелых испытаний и больших жертв. Кроме того, и Будапештская конвенция, и другие международные соглашения периода Восточного кризиса 70-х годов XIX в. создавали возможности для осуществления аннексионистских замыслов соседних государств в отношении албанских территорий.

Своекорыстные замыслы правящих кругов определенных государств, в том числе и России, ущемлявшие национальные права тех или иных балканских народов, до поры до времени держались в тайне. Появление русских войск на Балканах было явью и породило большие надежды у местного населения. На протяжении XVIII—XIX вв. каждая русско-турецкая война рассматривалась на Балканах как последняя и решающая для ликвидации османского господства. Война 1877—1878 гг. в этом отношении не являлась исключением. Но война эта имела свою примечательную особенность: везде на Балканах пришли в движение национально-патриотические силы, готовившиеся вести борьбу за освобождение своей родины и отстаивать национальные интересы.

Албания не осталась в стороне от этого процесса. В мае 1877 г. в Янине был создан тайный комитет, включавший в себя представителей почти всех районов Южной Албании. Возглавил его Абдюль-бей Фрашери, потомок знатной албанской семьи, старший из трех братьев — выдающихся деятелей албанского национального Возрождения. Комитет начал подготовку вооруженного освободительного восстания и с этой целью установил связи с албанскими офицерами, служившими в турецких гарнизонах. Главное внимание комитет уделял дипломатическим аспектам албанского вопроса. В условиях быстрого продвижения русских армий на Балканах, предвещавшего крах османского господства, албанские патриоты, объединившиеся в Янинском комитете, считали необходимым заключение военно-политического союза с Грецией и совместное выступление двух стран против Турции. Со своей стороны греческое правительство, готовясь в благоприятный момент вступить в войну на стороне России, искало военного сотрудничества с албанцами и стремилось обеспечить в той или иной форме контроль над Албанией в случае освобождения ее от власти Порты.

В июле 1877 г. в Янине состоялись тайные переговоры между высокопоставленным чиновником МИД Греции Э. Мавроматисом и Абдюль-беем Фрашери. В ходе их обсуждались вопросы албано-греческого военного сотрудничества в связи с предполагаемым вступлением Греции в войну и будущее политическое устройство Албании. В последнем вопросе между сторонами обнаружились кардинальные расхождения. Греческая сторона требовала присоединения к Греции Албании по крайней мере до реки Шкумбин, протекающей в центре страны. Албанцы же настаивали на признании Грецией независимого албанского княжества. При этом они соглашались на включение Эпира в состав Греции, но категорически возражали против греческих претензий считать значительную часть Южной Албании (до реки Семан) частью Эпира. Тем временем наступление русских войск захлебнулось под Плевной, и стороны решили, что вопрос о территориальном переустройстве Балкан потерял свою актуальность, и прервали проводившиеся в Янине переговоры. Второй раунд албано-греческих переговоров состоялся в декабре 1877 г. в Стамбуле.

В этом месяце в соответствии с провозглашенной в Османской империи год назад конституцией в столице империи открылась сессия парламента. Конституция была «дарована» султаном Абдул-Хамидом, чтобы ослабить нараставшую во всех концах империи национально-освободительную борьбу и сделать беспредметными требования европейских держав о проведении реформ в султанских владениях. Конституция 1876 г. формально провозглашала равенство всех подданных империи, без различия вероисповедания, гарантировала им безопасность жизни и имущества. Под видом равенства все подданные султана объявлялись османами. Никакие другие языки кроме турецкого в многонациональной империи не признавались. Депутатами парламента могли быть только османские подданные, владевшие турецким языком, т. е. умевшие читать и писать по-турецки. В Албании же даже среди верхушки мусульманского населения знание турецкого языка было распространено очень мало. Что касается христианского населения, то, например, в Шкодринском санджаке, как считал российский консул И.С. Ястребов, из 125 тыс. христиан едва 50 человек могли читать по-турецки. Таким образом, подавляющую часть албанцев лишили по существу пассивного избирательного права.

Несмотря на то что состоявшиеся в Албании осенью 1877 г. выборы в османский парламент носили непрямой характер и проходили в условиях неприкрытого вмешательства турецких губернаторов, тем не менее было избрано несколько албанских патриотов, в том числе Абдюль Фрашери. Открытие османского парламента албанские патриоты решили использовать для проведения широкого национального совещания, на которое в Стамбул пригласили представителей разных областей Албании. В декабре 1877 г. на совещании был создан Центральный комитет по защите прав албанской национальности, кратко называвшийся Стамбульским комитетом. В него вошли Пашко Васа, Яни Врето, Юмер Призрени, Зия Приштина, Сами Фрашери, Михаль Харито, Мехмет Али Вриони и некоторые другие патриотически настроенные албанцы — землевладельцы, чиновники, интеллигенты. Председателем комитета избрали Абдюля Фрашери. После падения 10 декабря 1877 г. Плевны произошло резкое изменение военно-политической ситуации. Русские войска развернули широкие наступательные операции и начали быстро продвигаться к Константинополю. Сербия, ободренная успехами русского оружия, снова вступила в войну.

В этих условиях греческое правительство, также собиравшееся принять участие в войне против Османской империи, решило возобновить переговоры с албанцами по вопросу о военном сотрудничестве. В тайных переговорах, которые велись в Стамбуле во второй половине декабря 1877 г., Грецию представлял депутат парламента С. Скулудис, албанскую делегацию — Абдюль Фрашери. Однако этот раунд переговоров оказался безуспешным. Камнем преткновения вновь явились греческие требования о присоединении Албании к Греции или непосредственно, или в форме создания вассального княжества, князем которого стал бы 5-летний сын греческого короля Георга Николай. Албанские представители настаивали на том, что албано-греческий союз может быть основан только на принципе признания независимости албанского княжества. Возникли споры и из-за будущего Эпира, на который албанские феодалы имели свои виды. Прервав переговоры, албанские деятели поспешили вернуться в родные края, над которыми нависла угроза вторжения армий соседних балканских государств.