загрузка...

«Албанская революция под руководством Ахмета Зогу произвела особое впечатление на здешние политические круги... Последние события являются лишь завершением одного эпизода. Поэтому международную ситуацию в связи с албанскими проблемами нельзя считать изменившейся. Албанская независимость никоим образом не нарушена, и можно верить, что она не будет нарушена и впредь. Италия верна принципам нейтралитета...» — так возвестило итальянское агентство новостей «Рома» о происшедших в Албании событиях. Но уже в этом первом сообщении содержалась многозначительная фраза, раскрывавшая надежды итальянских правящих кругов: «Необходимо иметь в виду, что Зогу и раньше был в контакте с Италией и подписал договор о торговле».

Официальная зогистская историография назвала декабрьские события 1924 г. «торжеством законности». Формально в Албании восстанавливалось правительство, существовавшее с 27 мая по 10 июня 1924 г., во главе с близким к Зогу реакционным деятелем Ильязом Вриони. Однако на деле в Албании после победы контрреволюции ни правительства, ни парламента, ни регентства не существовало. Был один «полковник Зогу, главнокомандующий операциями», — так звучал тогда официальный титул диктатора, который сосредоточил в своих руках всю полноту государственной и военной власти. Опираясь на довольно многочисленную по масштабам Албании армию (более 10 тыс. человек), Ахмет Зогу приступил к подавлению демократических сил в стране. Внутри Албании происходили массовые аресты, производилась чистка государственного аппарата. Все организации, и в первую очередь «Башкими», подлежали роспуску; впредь формирование их разрешалось только с одобрения министра внутренних дел, т. е. того же Зогу. Ввиду невозможности легального существования прогрессивных организаций в самой Албании они стали переносить свою деятельность за границу. Так, в 1925 г. в Вене эмигрировавшие после разгрома демократического движения противники режима Зогу образовали Национально-революционный комитет (Komiteti nacional-clirimtar, сокращенно «Конаре»), выдвинувший следующую программу: освобождение страны от власти Зогу и его сподвижников-феодалов, установление подлинно демократического и республиканского режима, проведение аграрной реформы.

6 января 1925 г. кабинет Ильяза Вриони уступил место новому — с Ахметом Зогу в качестве премьер-министра и министра внутренних дел. В новый кабинет вошли ближайшие сторонники Зогу — Кочо Котта, министр народного хозяйства, и Мюфид Либохова, получивший портфели министра юстиции, финансов и заместителя министра иностранных дел. Другие министерства были временно упразднены. Таким образом возник любопытный феномен — правительство всего из трех министров.

15 января оставшиеся верными режиму Зогу парламентарии прибыли в Тирану. Через шесть дней на сессии собрания, названного учредительным, была торжественно провозглашена республика и образована комиссия для выработки новой конституции. Первые ее статьи депутаты утвердили уже через 10 дней после начала заседаний, что дало основание для избрания Ахмета Зогу президентом республики, а еще через месяц был принят ее окончательный текст. По новой конституции устанавливалась двухпалатная система: сенат в составе 18 сенаторов, шесть из которых назначались президентом, а 12 избирались сроком на шесть лет, и палата депутатов, избиравшаяся на три года двухстепенным голосованием.

Президента избирало Национальное собрание сроком на семь лет. Одновременно он являлся главой правительства, главнокомандующим армией и министром иностранных дел. Таким образом, Ахмет Зогу официально получил широкие, по сути диктаторские полномочия. Внешне он старался соблюсти видимость законности. Состав правительства был расширен за счет включения в него двух министров. 16 марта президент опубликовал декрет о выборах в парламент. Двухстепенные выборы принесли полную победу сторонникам Зогу, тем более что других легальных политических группировок не существовало, а в условиях террора, наступившего после контрреволюционного переворота, никакие оппозиционно настроенные политические деятели не рисковали выставлять свои кандидатуры.

Новый парламент собрался 1 июня. Первое его заседание носило парадный характер, так как все необходимые законодательные мероприятия, направленные на упрочение власти Ахмета Зогу, были к тому времени в основном осуществлены. В конце того же месяца Ахмет Зогу созвал в Тиране съезд байрактаров, поддержкой которых он рассчитывал пользоваться и впредь. 26 июня 350 байрактаров из Шкодры, Косовы и Дибры, одетые в красочные национальные костюмы, вооруженные старинными пистолями и кинжалами, прошли нестройной колонной перед принимавшим этот парад президентом республики. Начавшийся дождь не помешал торжественной церемонии: они принесли «бесу» — клятву верности Ахмету Зогу. Байрактарам были гарантированы права, принадлежавшие им испокон веков на основе «закона гор», присвоены звания офицеров запаса и установлено постоянное жалованье. Другой вооруженной опорой режима служили отряды жандармерии и милиции, проходившие обучение под руководством английских офицеров.

На организацию аппарата подавления направлялись большие средства, а ассигнования на иные, менее важные, с точки зрения правящих кругов, статьи сокращались. Так, в Албании, стране почти поголовной неграмотности трудового населения, правительство в марте 1925 г. сократило ассигнования на содержание школ.

Ахмет Зогу пришел к власти при иностранной поддержке, и вся его деятельность в первые годы «республиканской диктатуры», как называли его режим некоторые буржуазные историки, была направлена на лавирование между претендентами на монопольное влияние в Албании. Самым значительным актом благодарности по отношению к Югославии за поддержку контрреволюционного переворота являлась передача ей в июле 1925 г. монастыря св. Наума на берегу Охридского озера и части территории Вермоша на границе с Черногорией. В целом же Югославия теряла свои позиции в Албании, уступая их более сильному конкуренту, а именно фашистской Италии.

О значении и важности албанского направления в итальянской внешней политике свидетельствовал тот факт, что в конце марта 1925 г. в МИД Италии был создан специальный албанский отдел во главе с директором Общего отдела министерства Винченцо Лояконо, причем подчинялся он непосредственно Муссолини. Основной задачей, поставленной перед отделом, была подготовка военно-политического договора с Албанией, в проект которого предусматривалось включение секретных статей о военном сотрудничестве и экономической конвенции.

Тогда идеи политического союза и экономической конвенции не удалось реализовать на практике, в то время как сотрудничество в военной области оформилось в виде албано-итальянского договора, датированного 26 августа 1925 г. Он предусматривал введение итальянских войск в намеченные итальянским генштабом пункты на территории Албании в случае возникновения угрозы последней; осуществление руководства албанской армией итальянским генштабом; автоматическое объявление Албанией войны любому балканскому государству, которое окажется в состоянии войны с Италией; обещание албанской стороны не заключать ни с одним другим государством военного или союзного договора без согласия Италии.

С начала 20-х годов Албанию стали посещать многочисленные представители иностранных торговых и промышленных фирм, заинтересованных в получении концессий. «С некоторого времени Албания стала землей обетованной... — сообщал одной из итальянских торговых фирм ее албанский агент. — Каждую неделю прибывают в Албанию комиссии, доверенные лица и торговые представители, которые, быстро изучив различные экономические проблемы страны, смело требуют концессии на полезные ископаемые, на обработку земли и т. д., они едут из Франции, Англии, Югославии, Швейцарии, это инженеры, геологи, конструкторы, директора фабрик».

Добычу битума в Селенице вела итальянская компания СИМСА, получившая долгосрочную концессию сроком до 31 декабря 1960 г.

Эта же компания сделала первой заявку на разведку и добычу нефти в районе Драшовицы и Пенковы общей площадью свыше 2 тыс. га. С просьбами о предоставлении нефтяных концессий обращались к албанскому правительству Англо-персидская нефтяная компания, Железнодорожная компания итальянского государства, «Стандарт ойл», Франко-албанский синдикат. В течение 1925—1926 гг. правительство Зогу подписало договоры со всеми этими компаниями, и они начали разведку в Патосе, Кучове, Пенкове, Маврове, Пулате. Итальянские общества получили право на добычу угля в Мемалиай, немецкое — на разведку пиритов, хромитов и марганца в супрефектуре Мирдита, Сербо-албанский (югославский) банк — на разведку меди в Пуке и т. д.

Политика «открытых дверей», проводившаяся правительством Зогу, казалось, предоставляла одинаково широкие возможности всем соперничавшим в Албании державам. Однако в конкурентной борьбе постепенно побеждала Италия. Решило исход борьбы создание двух акционерных объединений, поставивших Албанию под полный финансовый и экономический контроль со стороны Италии.

В сентябре 1925 г. албанское правительство подписало с итальянским финансистом Марио Альберти, представителем «Кредито итальяно», конвенцию об учреждении так называемого Национального банка Албании («Банкальба»). Конвенция была подписана сроком на 50 лет, и финансовая группа «Кредито итальяно» стала самым крупным держателем акций: ей принадлежали все 100 тыс. учредительных и 45 тыс. простых акций. Остальные акции распределялись следующим образом: итальянская группа банков (исключая «Кредито итальяно») имела 309 616 простых акций, югославская — 50 тыс., бельгийская — 25 тыс., швейцарская — 50 тыс., албанские акционеры — всего 15 384.

Банк получил исключительное право на эмиссию банкнот. Правление банка состояло из итальянцев и одного албанского представителя. Национальный банк Албании имел постоянное местопребывание в Риме, а его филиалы находились в Тиране, Дурресе, Шкодре, Влёре и Корче. Создание банка сопровождалось грязными финансовыми махинациями, в которых оказались замешанными ближайшие сподвижники Зогу. Во взяточничестве был уличен сам министр финансов Мюфид Либохова, принесенный в жертву зогистской кликой. Расследование в парламенте всех обстоятельств дела выявило новые злоупотребления со стороны высшего чиновничества, но «своевременное» самоубийство Либоховы остановило дальнейшие разоблачения.

В том же году итальянскими акционерами «Банкальба» было создано Общество по экономическому развитию Албании — СВЕА. По просьбе албанского правительства СВЕА предоставило ему кредит в 50 млн золотых албанских франков сроком на 40 лет. Официально кредит выделялся на цели восстановления и развития экономики страны: подъем сельского хозяйства, мелиоративные и строительные работы. Однако на деле основные средства стали направляться на прокладку дорог, строительство мостов и их реконструкцию, в соответствии со стратегическими планами итальянского правительства, а также на содержание правящей клики, жандармерии и милиции. Ахмет Зогу, бывший в начале своей карьеры небогатым человеком, обремененным к тому же многочисленной родней, постепенно превратился в крупного помещика, владельца обширных земельных угодий и вилл в Тиране, Дурресе, Широке.

С созданием «Банкальба» и СВЕА финансовые вопросы албанского государства стали решаться в Риме. Экономическая зависимость от фашистской Италии все сильнее давала о себе знать и на политической арене. Итальянский делегат в Лиге наций В. Шалойя так характеризовал положение Албании в начале 1926 г.: «Албания — это служанка-госпожа двух хозяев с неким любовником, маячащим в отдалении». Несколько фривольный образ в целом правильно отражал взаимоотношения, сложившиеся к тому времени между этой страной и тремя державами (Италия, Югославия, Англия), соперничавшими за преобладающее в ней влияние.

1926 год стал решающим для итальянской политики в Албании. Действие договоров, ранее заключенных албанскими правительствами с Югославией, Грецией, Германией, Англией и США на основе принципа наибольшего благоприятствования, было сведено к минимуму двумя договорами, так называемыми тиранскими пактами. Попытки воспрепятствовать албано-итальянскому сближению, предпринимавшиеся некоторыми государствами (в частности, Югославией), не увенчались успехом. 27 ноября 1926 г. между Италией и Албанией был подписан пакт «О дружбе и безопасности», который запрещал «высоким договаривающимся сторонам» заключать политические и военные соглашения, «наносящие ущерб интересам другой стороны». Несмотря на содержавшиеся в преамбуле ссылки на желание «сохранить политическое, юридическое и территориальное status quo Албании», договор восприняли в дипломатических кругах Европы и Америки как заявку Италии на единовластное хозяйничанье в Албании.

Албанская правящая верхушка представляла себе те последствия, которые должно было повлечь за собой заключение этого договора. Неблагоприятная реакция представлялась неизбежной, и до самого последнего момента Зогу пытался лавировать и даже оказывать давление на итальянскую сторону с тем, чтобы выторговать для себя менее позорные и менее компрометирующие условия. Однако достичь этого он не смог, ибо отказ от подписания договора был равносилен отказу от власти. Итальянская дипломатия в данном случае действовала весьма осторожно и с большой настойчивостью.

В конце октября 1926 г. Муссолини так инструктировал дипломатов в Албании: «Любой ошибочный шаг в этом направлении может испортить нам все дело, а поэтому необходимо быть очень внимательными. Если с Зогу ничего не выйдет, нужно будет обрушиться на него, сметя его полностью. Нужно только постоянно иметь в виду, что Зогу является единственным человеком, который при помощи кулака может управлять Албанией». Муссолини имел в виду замену Зогу одним из албанских эмигрантов из числа его личных противников, которые жили в Италии и субсидировались итало-фашистским правительством. Но этот «крайний случай» тогда еще не наступил.

20 ноября на севере страны вспыхнуло антизогистское восстание, поддержанное Югославией. С жестокостью подавленное правительственными войсками, оно тем не менее напугало Зогу своей внезапностью и размахом. Албанский диктатор сделал окончательный выбор, пойдя на заключение пакта с Италией.

Подписание Тиранского пакта вызвало резкое обострение политической обстановки на Балканах. Двухсторонние договоры о дружбе Италии с Румынией (сентябрь 1926 г.), Венгрией (апрель 1927 г.), заключенные почти одновременно с Тиранским пактом, свидетельствовали о том, что фашистским правителям удалось получить важные стратегические позиции в борьбе против своего главного соперника того времени — Франции. Непосредственным результатом этого явилось также ухудшение итало-югославских и албано-югославских отношений.

Продолжая политику дальнейшего подчинения Албании, итальянское правительство добилось новых привилегий. 22 ноября 1927 г. состоялось подписание второго Тиранского пакта — «Договора об оборонительном союзе» — сроком на 20 лет. Новый договор предусматривал совместные действия обоих государств в случае «неспровоцированной войны» против одного из них и «соблюдение интересов другой стороны с таким усердием, как будто они являются своими собственными». Во исполнение договора были осуществлены некоторые практические мероприятия, приведшие к усилению итальянского контроля над албанской армией.

Тиранские пакты явились важным этапом в осуществлении средиземноморской программы фашистской Италии. По выражению одного немецкого дипломата, Муссолини «продолжал держать поднятую саблю над головами югославов, заставляя их гадать, что же он еще сделает».

Вместе с тем в результате подписания тиранских пактов политическая самостоятельность Албанской республики была сведена к минимуму. Это вело к превращению страны в аграрно-сырьевой придаток фашистской Италии.
<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 5200