загрузка...

Могучая армада скифов
Дошла до Волги и Оки,
Но их встречали мужики -
Герои древнерусских мифов ...

К моменту прихода скифов Северное Причерноморье принадлежало киммерийцам. Геродот рассказывает о внутреннем раздоре, вспыхнувшем среди них при известии о вторжении и приведшем к гражданской войне. Киммерийцы якобы перебили друг друга, и скифы овладели безлюдной страной. Так и хочется сказать, что все это похоже на небывальщину. Комментаторы неизменно отмечают, что это сообщение носит легендарный характер. Но мы уже убедились, что игнорировать информацию «отца истории» — дело абсолютно непродуктивное. Если же из нее «отжать» самое существенное, то придется принять к сведению тот важный факт, что киммерийцы в силу каких-то обстоятельств не стали сражаться со скифами. Разумеется, легче упрекнуть великого историка в излишней доверчивости и изрядной доле наивности при передаче дошедших до него сведений. Так, кстати, и поступает большинство исследователей. Но в результате наука о скифах становится похожей на кроссворд с огромным числом пустых клеток. Вопросов набирается масса, а ответов — с гулькин нос.
Археологи установили, что киммерийцев нельзя однозначно соотнести с определенной археологической культурой. Это свидетельствует в пользу того, что они были очень активным и открытым этносом, склонным легко сходиться с другими народами и делиться собственными достижениями. Киммерийцы, по нашему мнению, выделились из арийской общности в конце III тыс. до н.э. Именно в это время в Передней Азии и на Ближнем Востоке появились отдельные их выселки — племена амореев. Пришли они сюда из южнорусских степей.
На рубеже III и II тыс. до н.э. ямная (арийская) археологическая культура на юге России сменяется катакомбной (конец III — середина II тыс. до н.э.), а та, в свою очередь, уступает место срубной археологической культуре (середина II — начало I тыс. до н.э.). Все они характеризовались схожим обрядом погребения в курганах, различавшимся лишь в деталях. Сначала под курганом делали обычную яму, затем более сложную конструкцию в виде катакомбы, а в позднебронзовую эпоху укрепляли ее деревянным срубом. У носителей этих культур ярко выражена преемственность типа керамики, жилища и других отличительных признаков. Тип хозяйства, сочетавший оседлое скотоводство с пашенным земледелием, не претерпел существенных изменений. Наконец, как показали специальные исследования, антропологический тип населения оставался неизменным. Все это позволяет говорить, что киммерийцы унаследовали обычаи и традиции тех арийских племен, которые проживали здесь на протяжении многих веков.
Но смена культуры — это новый период в жизни сообщества близких по генотипу и культуре племен. Что же произошло в середине II тыс. до н.э., когда на арену вышли срубники? Новая особенность захоронения говорит о том, что более значительную роль теперь стали играть представители лесостепи. К этому периоду мы относим выделение из арийско-киммерийской общности племен меотов и туров. Первые, минуя Кавказ, устремились в Северную Месопотамию, где содействовали победам государства Митанни. Вторые пришли в Анатолию, огибая Черное море с запада. И те, и другие, оказавшись в Азии, вошли в состав создававшейся в то время скифской общности. Таким образом, сторонники автохтонной теории происхождения скифов были не совсем неправы. Срубники таки были причастны к рождению скифского союза, но это были срубники-мигранты, срубники-азиаты. Киммерийцы, напомним, составляли гвардию митаннийских царей (воины-марианны), поэтому они выступали своего рода «отцами» скифов.
Любопытно, что об этом же говорит и Библия. В десятой главе «Книги Бытия» дается родословная потомков Ноя — единственного человека, спасшегося во время Потопа. По представлению создателей Библии, потомки Ноя были родоначальниками народов, которые были названы по их именам. В родословной упоминаются внук Ноя Гомер и правнук — сын Гомера Ашкеназ. Имя «Гомер», по мнению ученых, соответствует имени «гимиррай» в клинописных текстах ассирийцев и киммерийцев греческих авторов. Имя же «Ашкеназ» соответствует клинописному «ашкуза» и греческому «скифы». Киммерийцы, согласно такому толкованию, являются отцами скифов. Принимая во внимание это обстоятельство, совсем в другом свете представляется и легенда, поведанная Геродотом. Киммерийский народ видел в скифах прежде всего братьев по крови. Биться же хотели только их цари, которым грозила потеря власти.
Установлено, что археологические культуры, приписываемые киммерийцам и скифам, обнаруживают большое сходство и трудно отличить одну от другой. К примеру, всем известно, что скифы хоронили своих правителей в курганах. Но очень часто они использовали для погребений курганы, выстроенные в доскифские времена. Значит, среди скифской знати оставались потомки ариев, которые считали курганы своими! Выдающийся русский историк Г.В. Вернадский писал по этому поводу в книге «Древняя Русь»: «Вто время как народы, осевшие в Южной Руси, обозначаются в различные эпохи несхожими именами, мы не можем быть уверены, что каждое изменение имени сопряжено с миграцией целой этнической группы. Оказываются, что время от времени новые правящие роды захватывали контроль над страной, и, несмотря на то, что некоторые группы эмигрировали, большинство населения оставалось, лишь принимая примесь крови пришельцев».
Вторжение скифов с Волги и Дона следует, таким образом, понимать не как «вытеснение» одного народа другим, а как процесс вживления нового этнического ядра в «толщу» другого народа.
Геродот написал, что киммерийцы спасались бегством от скифов в Малую Азию. Но, приводя маршрут движения тех и других, неожиданно противоречит сам себе. Киммерийцы у него двигались вдоль восточного берега Черного моря. Преследующие же якобы их скифы шли вдоль берега Каспийского моря. Ясно, что никаким преследованием тут и не пахло. Родственные народы решали общую задачу контроля над Малой Азией. Геродот, не желая того, поведал нам об этом.
Современные историки, рассказывая о походах киммерийцев и скифов в Малую Азию, обязательно подчеркивают, что они носили грабительский характер. Мол, степные варвары были только тем и озабочены, как пограбить да разрушить. Такого рода представления отнюдь не новы, их сформировали в основном западноевропейские авторы, искренне полагавшие, что вся культура человечества зародилась в Греции и Риме. Но почему эту откровенную чепуху повторяет наше братство ученых? Разумеется, не от избытка ума и гордости за свою историю. Причина этому — ограниченность кругозора и откровенная боязнь мало-мальской похвалы в адрес предков. Переписывать друг у друга азбучные истины — дело нехитрое, а вот объяснить путем политику киммерийцев и скифов в Азии так еще никто из них и не удосужился.
А суть ее стратегической линии состоит в том, что и те, и другие выступали представителями арийской северной цивилизации в Азии. После падения Трои малоазийским центром консолидации арийских сил становится Армянское нагорье, где образовалось государство Урарту. Древнейшая его столица (середина IX в., правление первого царя Араму) была расположена на северном побережье озера Ван и называлась Арзашку (Арцашку). В этом названии к корню, который практически воспроизводит имя страны Арсавы (Арцавы) добавлен суффикс «ск» (ассирийцы оглушали «с»), который, скорее всего, связан с участием скеев-скифов в его закладке. Город Арзашку можно считать промежуточным пунктом движения той части средиземноморских русов, которые двигались в Причерноморье через Кавказ.
Высшая группа царских людей в Урарту называлась мари. Это те же киммерийцы, великие марии. Очевидно, что их роль в определении политики государства урартов была исключительно высока. Или другой пример. В соседней с Урарту Лидии после падения Трои правили Гераклиды. Их династию, согласно греческой легенде, следует полагать, если не чисто скифской, то уж, во всяком случае, родственной скифам. Гераклиды властвовали в Лидии на протяжении 550 лет, и за все это время нам не известно ни об одном нападении киммерийцев на Лидию. Но в 685 г. до н.э. там происходит смена династии. Новый царь Гигес, вступив на престол, отослал в Дельфы огромное количество золотых и серебряных предметов (посвятительных даров). Никто из Гераклидов не делал этого, что говорит о причастности греков к перевороту. В довершение всего Гигес вступил в союз с ассирийским царем Ассурбанипалом и с царем Египта Псамметихом. Словом, повторилась точь-в-точь геополитическая ситуация эпохи Троянской войны, только врагом коалиции теперь стало Урарту и его союзники. Вот тогда-то киммерийцы и ударили по лидийцам. Царь Гигес пал в битве с киммерийцами около 654 г. до н.э., и это был «наш ответ Чемберлену», а не какой-то там грабительский набег.
Историкам известны имена трех киммерийских царей — Теушпа, Сандакшатра и Дугдамис. Но они очень робко пытаются истолковывать их: слишком много «ненужного» таят имена киммерийских вождей. Так, имя «Теушпа» нельзя не признать производным от имени митаннийского бога Тешуба. Но как тогда объяснить связь киммерийцев с митаннийцами? Неужели это обитатели южнорусских равнин хозяйничали во II тыс. до н.э. на Ближнем Востоке и в Передней Азии? Кто же отважится утверждать это? Задумайтесь хотя бы на минуту, какова та мера неправды, в которую погружена древнерусская история!..
Возьмем следующее имя — Санда-кшатра. Оно стопроцентно арийское и означает «дарящий правитель». Но кто из академических авторитетов решится признать, что киммерийцы — потомки ариев? Историки, ау! Народ, который вы «кормите» несъедобными теориями, уже смеется над вами!
Наиболее неясным для интерпретации кажется третье имя — Дугдамис. Но в нем сразу же углядывается праславянский элемент: мис — это муж, Чтобы угадать смысл имени «Дугда» вспомним, что бог Тешуб — это митаннийское название нашего Дажь-бога, которого иногда величали у нас еще Даждь-богом. У кельтов он превратился в бога плодородия Дагду. Вы спросите, зачем тут надо приплетать кельтов? Вопрос законный, но дело в том, что некоторые античные авторы утверждали, что часть киммерийцев мигрировала на север Европы, в Ютландию (начало II в.), где стала известна как кельтское племя кимбров. Дороги богов — это пути миграций поклонявшихся им народов. Все сходится.
Ну, хорошо, часть киммерийцев ушла в Европу. А куда делась остальная масса киммерийского народа? Последнее упоминание о нем приходится на VII в. до н.э. Но не мог же он весь в одночасье сгинуть? К тому же, греки, пришедшие в Причерноморье в том же веке, зафиксировали существование здесь большого числа киммерийских топонимов. В первую очередь, это Боспор Киммерийский (Керченский пролив). Сообщения о нем встречается у многих античных авторов, начиная с Гекатея; он упоминал также какой-то киммерийский город или, точнее, греческую колонию в киммерийских землях. Римский географ Мела, опираясь на утраченные теперь сочинения греческих географов VI — V вв. до н.э., назвал киммерийскими города восточного побережья Крыма — Мирмекий, Пантикапей, Феодосию и Гермисий. Существовали также два греческих поселения на побережье Боспора Киммерийского — Киммерик и Киммерий, мыс Киммерий недалеко от устья Кубани и Киммерийские стены — какие-то укрепления на Крымском полуострове. Наконец, часть Восточного Крыма называли Киммерией, а переправы через Керченский пролив именовались Киммерийскими. Мы намеренно перечислили так подробно «следы» былого присутствия киммерийцев в Причерноморье. Тот факт, что они «пережили» скифскую эпоху, свидетельствует о глубоком проникновении киммерийской культуры в скифскую среду. Или, попросту говоря, это означает, что значительная часть киммерийцев никуда с этих земель не мигрировала! Не случайно Геродот написал: «Согласно одним сообщениям, скифы очень многочисленны, а по другим — коренных скифов очень мало».
Что же касается исчезновения этнонима «киммерийцы», то тут самое время вспомнить об одном из основных положений теории этногенеза Льва Гумилева. Среднее время жизни одного этноса составляет 12—15 веков. Эти числа получены ученым в результате анализа истории нескольких десятков народов (впервые на существование такой статистики указал наш выдающийся философ Константин Леонтьев). К киммерийцам Гумилев свою теорию не «прилагал», но, на наш взгляд, на их примере она подтверждается блестяще. Рождение и подъем киммерийского этноса мы отнесли к концу III тыс. до н.э. — времени смены археологических культур на юге России и появления амореев на Ближнем Востоке. VII в. до н.э. — время заката киммерийской «звезды», финальная стадия развития этноса. Позже они стали частью скифов. В «послескифские» времена (время распада скифской общности — последние века старой эры) отдельные осколки киммерийского этноса вновь обнаружились на историческом горизонте. Один из них — кимбры — оказались на дальней периферии скифского мира. Не исключено, что воины-марии в тот период возглавили миграцию в Восточную Европу угро-финских народов марийцев и мордвы. Применительно к марийцам мы исходим только из сходства имен. Название племени мери (и современных марийцев) связано с именем Великой Богини Марии. Точно так же и название «мордва» есть сокращенное словосочетание «Мария-Дева» («Мария-Богиня»). Мордовское племя эрьзя внешне совершенно непохоже на типичных угро-финнов. Среди них встречаются светловолосые и голубоглазые «арии». Само название «эрьзя» близко к именам «арии», «росы» и «аорсы» (одно из сарматских племен, поглотивших скифов на юге России), что опять-таки свидетельствует в пользу «финно-арийского» происхождения эрьзи. Скифский, а позже кельтский и угро-финский каналы «растворения» киммерийцев объясняют факт их исчезновения как отдельного народа.
Что же касается «вживления» киммерийцев в скифскую среду, то оно было достаточно болезненным. В 672 г. до н.э. скифский царь Ишпакаи заключил союз с Мидией, восставшей против господства ассирийцев, и пошел войной на них. Но во время одного из сражений он погиб, а его наследника Партатута ассирийская дипломатия стала активно перетягивать на свою сторону, и это им удалось. Ассирийский царь Ассархаддон даже выдал за Партатута свою дочь. Изменив договору, заключенному его отцом, скифский царь в союзе с ассирийцами разгромил Мидию и сделал (по договоренности с тестем) ее своей данницей. Проассирийскую линию поведения проводил и его сын от ассирийской царевны Мадий. В середине VII в. до н.э. скифы вторглись в Малую Азию и в союзе с ассирийцами разгромили киммерийцев и треров. После этого они на некоторое время стали полновластными хозяевами Малой Азии — точнее, до 625 г. до н.э., когда мидийский царь Киаксар нанес им решающее поражение. В дальнейшем скифы всегда выступали на стороне мидян, внеся немалый вклад окончательный разгром Ассирии.
Мидяне и киммерийцы — потомки арийцев. Они неизменно придерживались антиассирийской политики в Азии. Скифы, оказавшись в новой для себя обстановке, поначалу пытались извлекать максимальную выгоду для себя и потому лавировали между двумя враждующими группировками. Но со временем, укоренившись в Причерноморье, стали уже выразителями общих интересов народов юга России. Наиболее ярко это проявилось во время нашествия персов, когда скифы были оплотом союзной армии причерноморских народов и отстояли ставшую теперь родной землю.
Особенности этнических перемен в Причерноморье после прихода скифов Геродот указал не менее ясно. Оказывается, пока скифы в течение 28 лет властвовали в Верхней Азии, их жены вступили в связь с рабами, которые и стали править страной. Но кто, как не срубники (а в их числе конечно же и киммерийцы), были изначально рабами скифов? Рабами здесь надо понимать в смысле «подданными». Племена срубной культуры, как бы не пытались игнорировать их современные жрецы храма науки, оказали огромное влияние на ход мировой
истории. Они породили последнюю волну нашествия «народов моря» и отомстили за погубленную Трою всем ее врагам. Военное превосходство срубников заключалось в том, что они первыми овладели техникой изготовления железного оружия. К сведению, в районе Среднерусской возвышенности сосредоточены уникальные (до 3/4 всех евразийских) запасы легкоплавкого железа, содержащегося в составе озерно-болотных руд. Все известные центры железной металлургии Евразии возникли позднее XII в. до н.э. — времени прихода «народов моря» в Средиземноморье, и не могут претендовать на право первенства. Именно кузнецы срубной археологической культуры, наши непосредственные предки, первыми освоили в массовом порядке изготовление железного оружия.
Историки античной эпохи считали население южнорусских степей доскифского периода прямыми и непосредственными предками скифов, вопроса о разрыве преемственности для них не существовало. Говоря о событиях, относящихся к эпохе бронзы (ранее I тыс. до н.э.), они просто употребляли термин «скифы». К примеру, византийский историк X века Лев Диакон, воспроизводя отрывок более древнего исторического сочинения, написал, что один из самых знаменитых героев Троянской войны — Ахилл — был скифом и происходил из городка под названием Мирмикион, лежащего у Азовского моря. Со своей родины он был изгнан за необузданность нрава и гордость и поселился в Греции, где скоро прославился своими пиратскими набегами. Признаками скифского происхождения, по словам информатора Льва Диакона, были его русые волосы, голубые глаза, необычайная ярость в бою, а также скифский покрой его одежды с застежкой.
Троянская война происходила в начале XII в до н.э., когда никаких скифов в Причерноморье еще не было. Город Мирмикион — это киммерийский город Мирмекий, а значит, Ахилл был не скифом, а киммерийцем. В войске греков, возглавляемом Агамемноном, он — чужестранец, который приехал воевать против своих кровных братьев. Вот еще одна причина, почему Ахилл не сразу вступает в битву. Только смерть Патрокла, лучшего друга, толкает его на это. Сам обряд похорон Патрокла — сожжение тела на костре, а затем возведение над прахом убитого огромного кургана, характеризует Ахилла как выходца из южнорусских областей: курганы строили и киммерийцы, и скифы, и русы дохристианской поры. Но гордость за этого перебежчика едва ли испытывал кто-либо из ариев, скифов или русских. Другое дело греки, колонизировавшие Северное Причерноморье. Они почитали Ахилла несравненным героем, ему строили храмы и святилища, приносили всевозможные дары, прославляли в стихах и преданиях.
Но что же представляла собой страна скифов? Каковы были ее границы? Вопросы географии Скифии всегда привлекали самое пристальное внимание ученых. Ведь это древнее наше государство! Тем не менее по-прежнему остаются нерешенными ряд важных проблем. Одна из них — определение, собственно, пределов той земли, которую греки называли Скифией.
Геродот представлял себе Скифию в виде квадрата, одна из сторон которого соединяла устье Дуная и Керченский пролив, считавшийся устьем Азовского моря. Вдоль его берега и Дона тянулась восточная граница. Длина стороны квадрата равнялась 4000 стадий (около 700 километров). Весьма грубо зону квадрата можно обозначить как территорию современных Украины и Молдавии.
Казалось бы, с границами Скифии все ясно. Но такое определение ее пределов противоречат не только сведениям других античных авторов, но и дополнительной информации, приводимой самим Геродотом, который пишет: «Вся эта страна... отличается необычайно холодными зимами; здесь в течение восьми месяцев мороз такой нестерпимый, что если в это время разлить воду, то грязи ты не получишь... Замерзает море и весь Боспор Киммерийский... Вот такая зима бывает в течение восьми месяцев непрерывно; и в остальные четыре месяца здесь холодно. Такая зима полностью отличается по своему характеру от любой зимы, которая бывает в других землях». Комментаторы этой части текста обычно говорят, что сведения о столь суровой зиме сильно преувеличены, что для эллинов, привыкших к мягкому климату Средиземноморья, Скифия была довольно холодным краем. Но объяснять фразу о восьмимесячной зиме начисто отказываются: такого в тех краях во времена скифов, мол, быть никак не могло.
Знаменитый римский поэт Овидий в своих «Печальных письмах» так описывает скифскую зиму: «Когда же печальная зима покажет свое задубелое лицо и земля станет белой от мраморного льда, когда Борей (северный ветер. — АЛ.) и снег не позволяют жить под Арктом (Арктуром — самой яркой звездой Северного полушария. — АЛ.), тогда становится очевидным, что эти племена угнетены озябшим полюсом. Везде лежит снег, и, чтобы солнце и дожди не растопили его, Борей укрепляет его и делает вечным. Таким образом, не успевает еще растаять прежний, как выпадает другой, и во многих местах он обыкновенно остается два года подряд (! — АЛ.)... Люди защищаются от жестоких морозов шкурами животных и сшитыми штанами, и из всего тела только лицо остается у них открытым. Волосы при движении часто звенят от висящих на них льдинок, и белая борода блестит, покрытая инеем». Страбон, в свою очередь, сообщает: «Холода этой страны, хотя ее обитатели и живут на равнинах, доказывается следующими фактами: жители не держат ослов (ибо это животное не выносит холода); быки — одни родятся безрогими, а у других отпиливают рога (ибо эта часть тела также не выносит холода); лошади здесь мелки, а овцы крупны. Здесь трескаются даже медные гири, а содержимое в них замерзает». Все эти и подобные им сведения историки, как правило, называют преувеличениями. Они стараются не обращать внимания и на присутствующее в трактате Гая Юлия Солина (III в. н.э.) «Собрание вещей достопамятных» наблюдение, что в Скифии «водятся в огромном количестве олени». Олени — животные северные, и на территории скифского квадрата заведомо не водились. Разумеется, в древние времена ареал их обитания не ограничивался тундрой и располагался южнее. Олень, к примеру, изображен на гербе Нижнего Новгорода. Но междуречье Оки и Волги — это все-таки не юг России.
Греческий писатель Эфор (405—330 гг. до н.э.) сообщает, что Скифия соседствовала с землей кельтов («Кельтикой»), то есть простиралась на северо-запад Европы. Ряд более поздних писателей подтверждают факт такого соседства, причем они уточняют, что разделительная линия проходила через южную Прибалтику, восточнее Рейна. Одним из древнейших названий Балтийского моря было «Скифский океан». Академик Б.А. Рыбаков в своей книге «Киевская Русь и русские княжества» пишет: «По археологическим материалам эпохи Эфора восточный край кельтских погребений доходил до верховий Одера; далее на восток («за Кельтикой») начинались обширные земли праславян («Скифия»), тянувшиеся до самого Борисфена. Настоящие скифы-кочевники в этих обзорах не выделялись. Все это вместе взятое позволяет сделать определенный вывод: греческие географы вскоре после Геродота определяют размещение «Скифии» не только в знакомом им Причерноморье, но и на другой стороне европейского континента — в Прибалтике, что подкреплялось сообщениями мореплавателей о «Скифии» на берегу Балтийского моря в соседстве с кельтами (позже германцами). Осмыслить эти устойчивые определения, повторявшиеся вплоть до рубежа нашей эры (Страбон), мы можем только в том случае, если примем как достоверное, что под Скифией Эфор подразумевал как собственно скифов, так и всю полуторатысячеверстную полосу праславян, тянувшуюся в это время от Днепра до «Скифского залива».
Вывод нашего выдающегося академика можно принять лишь с одним, очень важным уточнением. «Всю полуторатысячеверстную полосу» занимали не праславяне, а потомки ариев. Славяне придут в Поднепровье позднее. Точно также и на юге Балтики вплоть до VI в. н.э. славянских племен не было. Но там были арии — венеты и родственные им народы! Другое важное утверждение Б.А.Рыбакова заключается в том, что территория, занимаемая собственно скифами (Причерноморье и часть Поднепровья), была лишь частью всей Скифии. Вследствие этого скифами могли называться и те племена, которые по своему происхождению скифами не являлись. Аналогично этому «скифы-земледельцы» или «царские скифы», упоминаемые Геродотом, совсем не обязательно были теми чистокровными скифами, которые пришли в южнорусские степи. Такой вывод тем более оправдан, что пришельцы были кочевниками. Земледелию их учили местные (арийские!) народы, да и, чтобы получить статус царственных правителей среди завоеванного оседлого населения, надо было ужиться с ним и в значительной степени перенять их навыки, образ жизни и ведения
хозяйства. Другими словами, скифы и арии основательно перемешались и породнились между собой за время скифского владычества. Иначе северные области современной России никто никогда не стал бы называть Скифией. Но когда имя «скифы» перешло на обитателей Русской равнины и Русского Севера?
Традиционная точка зрения, которую разделяет большинство ученых, предполагает, что произошло это сравнительно поздно, в последние века до нашей эры. В частности, М.В. Скржинская в своей книге «Скифия глазами эллинов» пишет: «Начиная с III в. до н.э. территория расселения скифов стала значительно сокращаться вследствие внутренних причин развития скифского общества и из-за наступления с востока разных племен. Однако еще много веков название «Скифия» продолжало жить среди греков и римлян как географическое понятие, охватывающее всю Восточную Европу (! —АЛ.)». Удивительное дело: народ «сгинул», а память о нем разрослась до невероятных пределов. Когда скифы были в силе, страна Скифия была вроде как крошечная, но, когда они сошли с исторической сцены, то название их страны распространилось на северные к ним территории. Как же так? Плиний Старший в «Естественной истории» писал: «Название «скифы» постоянно переходит на сарматов и германцев. Это древнее наименование закрепилось за наиболее удаленными из народов, которые живут, оставаясь почти неизвестными остальным смертным». Спрашивается: как имя «скифы» могло переходить на германцев, проживавших в то время на севере Европы, если земли Скифии, по официальной версии, не выходили за пределы современной Украины? Самое непонятное в данном случае, что та же М.В. Скржинская приводит в своем тексте эту цитату Плиния!
А как воспринимать следующий пассаж из той же книги: «Для большинства античных писателей Скифия — это символ крайнего севера, «ледяная заснеженная страна», о которой мало что известно рядовому греку и римлянину, не знающему многих трудов историков и географов. С таким образом Скифии, имеющим мало общего с реальной страной, читатель встретится у прославленных римских поэтов Вергилия, Горация, Проперция, и даже у Овидия. Последнего император Август сослал в маленький городок Томы (современная Констанца в Румынии) близ границ Скифии. Но и это ближайшее соседство не позволило поэту преодолеть сложившиеся литературные стереотипы». Мысль, которую попыталась выразить историк, очень напоминает линию с разрывами. Вергилий, Гораций, Проперций и «даже Овидий» — не рядовые римляне (к чему вообще упоминать здесь о них!). Прославленные поэты, они изучали труды историков и географов, в первую очередь, Геродота, писавшего о восьмимесячной зиме в Скифии. И если снежная Скифия — не более, чем «литературный стереотип», то каким сведениям античных авторов вообще можно доверять? И почему Овидий, оказавшийся у самых «ворот» Скифии, продолжал пребывать в своем заблуждении относительно климата этой страны?..
Разрушая эти и подобные им построения, академик Рыбаков на основании анализа сочинения Эфора «отодвигает« северные границы Скифии IV в. до н.э. вплоть до Прибалтики. Мы безусловно разделяем такую позицию, и в качестве дополнительного ее обоснования приведем еще одно доказательство, опирающееся уже на свидетельства Геродота.
Греческий историк, характеризуя Скифию, отмечает: «Эта страна не имеет ничего замечательного, за исключением рек величайших и многочисленных». Реки Скифии — главная ее достопримечательность. И Геродот уделяет им особое внимание, описывает довольно подробно, красочно и крайне интересно. Реки служат ему основой в рассказе о Скифии, ориентирами при определении границ между племенами, положения городов, поселений, различных географических объектов. Историк упоминает восемь крупных скифских рек. Пять из них — Истр (Дунай), Тирас (Днестр), Гипанис (Южный Буг), Борисфен (Днепр) и Танаис (Дон) — историки локализовали абсолютно достоверно. Относительно трех остальных, однако, вопрос остается открытым.
Так, о реке Пантикап Геродот сообщает следующее: «Течет он также с севера и из озера, <...> втекает же он в Гилею, а миновав ее, соединяется с Борисфеном». Ученые спорят, какой из притоков Днепра назывался этим именем. Одни отождествляют Пантикап с Конкой, левым притоком Днепра. Другие исследователи соотносят эту реку с Ингульцем, правым притоком Днепра. На первый взгляд, для однозначного отождествления загадочного Пантикапа с какой-либо рекой данных явно недостаточно, и вроде бы практически любой приток Днепра в той или иной степени претендует на его роль. Но учтем следующие соображения:
1) Поставим себя на месте Геродота и спросим: уместно ли в одном ряду с большими реками, вроде Дуная, Днестра и Дона, упоминать «ручейки» типа Конки или Ингульца? Несоответствие масштабов настолько велико, что ни один здравомыслящий автор не поставит их в один ряд. А Геродот сам признался, что будет писать только о реках «величайших».
2) Упоминаемая Геродотом Гилея — это Полесье, Полесская низменность, охватывающая север Украины, юг Белоруссии и запад России. Это зона лесов, о чем, собственно, и говорит само название области.
Объединяя оба суждения, следует заключить, что Пантикапом Геродот называл Десну.
Еще более интересным и интригующим выглядит проблема определения двух оставшихся рек — Гипакириса и Герра. О первой известно, что она, оставляя справа от себя Гилею, впадает в море. Про вторую «отец истории» дает более полную информацию: «Герр ответвляется от Борисфена в том месте этой страны, до которого русло Борисфена известно. Ответвляется она в этой стране, а название имеет то же, что и сама страна, — Герр. Протекая к морю, она разделяет область кочевников и область царских скифов, впадает же она в Гипакирис». Насколько нам известно, никто из комментаторов Геродота не смог дать сколько-нибудь разумного решения этой географической загадки, и причина этому проста — исследователи рассматривали только те реки, которые впадают в Черное море. Но в тексте Геродота название моря не приводится, а зная эту подсказку, уже нетрудно сообразить, что

Герр — это Волга, а Гипакирис — Ока!

Неожиданно, не правда ли? Но давайте шаг за шагом проверим, соответствует ли наш ответ описанию Геродота.
Герр ответвляется от Днепра. На современной карте истоки Днепра и Волги находятся совсем недалеко. Но вот что интересно: на карте России, составленной Дженкинсоном в 1562 г., Днепр и Волга вытекают из одного озера. Значит, еще в недалеком прошлом существовало мнение, что у этих рек общие истоки. Далее, в своем течении Волга все более отклоняется к югу («к морю»), а у Нижнего Новгорода сливается с Окой (Гипакирисом). Здесь необходимо сделать очень важное уточнение. В настоящее время принято считать, что именно Ока впадает в Волгу, и соответственно к Каспийскому морю течет Волга. Но можно считать и по-другому, что Волга впадает в Оку. Именно такого взгляда и придерживался Геродот. Поэтому у него Герр впадает в Гипакирис, а тот, в свою очередь, в море (правда, повторимся, не Черное, а Каспийское).
Итак, географическая задача Геродота имеет решение. И оно указывает, что и во времена Геродота пределы Скифии не ограничивались южнорусскими землями. Они простирались до истоков Днепра и Волги, и даже несколько далее. Герр—Волга разделяла места проживания царских скифов и скифов-кочевников. Следовательно, царские скифы населяли заволжские просторы.
Этот наш вывод находится в решительном противоречии с общепринятой исторической традицией. Несмотря на то, что ни один из исследователей не смог сказать ничего вразумительного относительно расположения геродотовского Герра, считается, что эта река протекает где-то на юге, в междуречье Днепра и Дона. Соответственно область расселения царских скифов неизменно помещают в Приазовье. Но это неправильно!
В своей книге Геродот уделяет значительное место рассказу о войне скифов с персами. Вот вкратце, как она протекала. Персы под предводительством царя Дария переправились через Истр (Дунай) и вторглись в Скифию. Скифы решили не вступать в открытое сражение с персами, так как соседние племена отказались им помочь. Они разделили свое войско на два отряда. К первому из них присоединились савроматы. В случае нападения персов этот отряд должен был отступать прямо к реке Танаису (Дону) вдоль Азовского моря, а если захватчики повернут назад, преследовать их. Другая, основная часть войска, также медленно отходила назад, держась на расстоянии дневного перехода от персов. Кибитки с женщинами и детьми, а также весь остальной скот, кроме необходимого для пропитания количества голов, скифы отправили вперед с приказанием все время идти на север.
Преследуя головной отряд скифской армии, персы прошли Приазовье, переправившись через Дон, вторглись в Савроматию, затем двинулись на север и, дойдя до «необитаемой пустыни» , повернули на запад и снова оказались в землях Скифии.
Но скифы по-прежнему отказывались вступать в открытый бой. «Так как война затягивалась и конца ей не было видно, то Дарий отправил всадника к царю скифов Иданфирсу с приказанием передать следующее: «Чудак! Зачем ты все время убегаешь, хотя тебе предоставлен выбор? Если ты считаешь себя в состоянии противиться моей силе, то остановись, прекрати свое скитание и сразись со мною. Если же признаешь себя слишком слабым, тогда тебе следует оставить бегство и, неся в дар твоему владыке землю и воду, вступить с ним в переговоры». На эти слова царь скифов Иданфирс ответил так: «Мое положение таково, царь! Я и прежде никогда не бежал от страха перед кем-либо и теперь убегаю не от тебя. И сейчас я поступаю так же, как обычно в мирное время. А почему я тотчас же не вступил в сражение с тобой — это я также объясню. У нас ведь нет ни городов, ни обработанной земли. Мы не боимся разорения и опустошения и поэтому не вступили в бой с вами немедленно. Если же вы желаете во что бы то ни стало сражаться с нами, то вот у нас есть отеческие могилы. Найдите их и попробуйте разрушить, и тогда узнаете, станем ли мы сражаться за эти могилы или нет».
Гробницы скифских царей находились в Геррах. Но это означает, что Герры никак не могли лежать в Приазовье. Скифы пропустили сюда персов и не вступили с ними в бой. Их священные земли находились севернее, и именно туда, под защиту предков, скифы отправили своих женщин и детей. Основная часть войска скифов отступала все время таким образом, чтобы прикрывать персам дорогу на Герры, к междуречью Волги и Оки. Геродот не упоминает о решающем сражении между двумя армиями. По его версии, царь Дарий, согласившись с советом прорицателя, принял решение о немедленном бегстве из Скифии. Но очень может быть, что сражение все-таки состоялось, и местом битвы были северные области Скифии, расположенные в непосредственной близости от могил скифских царей.
Область Герр — это район верхней Волги, выше Нижнего Новгорода. Русское имя Яр в греческом языке могло воспроизводиться как Гер (или Герр), как в именах Геры (Яры) и Геракла (Ярослава). Таким образом, название Герры следует читать как Яры. В географическом аспекте его следует истолковывать как «Холмы», но в этническом оно означает, что здесь проживали арии. Царские скифы были ариями! Могилы их царей представляли насыпные холмы, они до сих пор не обнаружены и происходит это главным образом потому, что искали их в Приазовье. В действительности священные места захоронения предков находятся в верховьях Волги. Да и не могло быть по-другому — ведь арийская цивилизация возникла на берегах этой реки!
Исключительно важным, на наш взгляд, является также утверждение Эфора (принимаемое Б.А. Рыбаковым), что своими северными пределами Скифия упиралась в земли кельтов. Это важнейший исторический факт, который историки стараются не замечать. Но реальная ситуация было такой, что в середине I тыс. до н.э. кельты и арии контролировали южное побережье Балтики и хозяйничали в Скандинавии. В то время никаких германцев и финнов еще там не было. Они пришли сюда позднее — в первые века до нашей эры или на рубеже эр. Германцы двигались из центральной Европы, а финны из Приуралья. Частью этого миграционного процесса было переселение угро-финских племен — мордвы, мери, води, чуди — на север Скифии. Они приходили на земли, уже занятые к тому времени ариями.
Скифов западные авторы относили к числу варваров. Традиционно в понятие «варвар» вкладывается исключительно отрицательный смысл. Но «вара» на санскрите значит «избранный», «самый лучший». Варвары, по своему изначальному значению, — это лучшие из лучших. Не случайно имя Варвара было широко распространено на Руси. Забывая истинный смысл слов, мы утрачиваем и понимание подлинного содержания истории. Забавное обстоятельство: самыми распространенными аргументами в пользу варварства скифов заключалось в том, что они пьют вино неразбавленным, носят штаны и ездят верхом. Даже Гиппократ, описывая эти обычаи, пытался доказать, что носить штаны и ездить верхом вредно для здоровья.
Уже в скифские времена существовала проблема «восток — запад», но факт, как говорится, налицо, и никто не станет отрицать, что современный тип одежды европейцы позаимствовали у так называемых варваров. Раскопки обнаруживают у скифов отличную керамику, изящные металлические вазы и образцы вышивки, украшенные оригинальными растительными и животными орнаментами. Найдены и многочисленные женские терракотовые статуэтки, выполненные на высочайшем художественном уровне. Было развито ткацкое ремесло. Скифы выделывали тонкие ткани из конопли, не уступающие льняным, а также шерстяные ткани, изготовляли красивые ковры и покрывала. Их чудо-мастера изготовляли совершенные украшения из золота и бронзы, настолько совершенные, что в прошлом даже выдвигались гипотезы о греческом влиянии на скифское искусство. Хотя о каком влиянии можно говорить, например, рассматривая богатую утварь Синташтинских могильников на Урале, созданную за тысячу лет до основания эллинами причерноморских колоний? К тому же находки археологов единодушно говорят о единой культуре скифов и родственных им народов от Алтая до Карпат, о ее единых традициях и, следовательно, общих корнях. Центральная часть этой территории приходилась на прародину ариев, они были вдохновителями и наставниками тех племен и народов, которые вызывались перенять их умения и навыки. Разумеется, обогащение было взаимным, и те же скифы-кочевники многому научили жителей арийских городов. Но обеспечить преемственность традиций на таком огромном пространстве могли только арии.
Скифы схожи с современными русскими двумя уникальными качествами. Первое — отношение к выпивке, второе — любовь к парной бане. Враги скифов прекрасно знали, что после сражений те любили на славу попировать. Точно так же русские: до смерти работают, до полусмерти пьют. Эту особенность наших предков решил использовать персидский царь Кир, когда пошел войной на скифов (530 г. до н.э.). Для этого он собрал в своих войсках всех слабых и плохих воинов, которыми ему не жалко было пожертвовать, и двинул их вперед — в направлении скифов, причем приказал этому передовому отряду, по приходе на ночлег, приготовить множество всякой пищи и вина, и так ожидать появления скифов. Это приказание
Кира было в точности исполнено. Вскоре перед персидским передовым отрядом появились скифы под предводительством молодого сына царицы Томириссы. Они без труда разбили персов, а затем накинулись на приготовленную пищу и вино и предались необузданному разгулу и пьянству, без всяких мер предосторожности. Этим-то и воспользовался Кир. Он напал на беспечно бражничавших скифов, перебил громаднейшее их число и, кроме того, забрал великое их множество в плен, в том числе и молодого сына царицы. Всего при этом было пленено и убито около 150 тысяч скифов. Впоследствии царица Томирисса отомстила персам: армия Кира была полностью разгромлена, а сам он убит.
Подвиг скифов трудно переоценить — они победили сильнейшую на тот момент армию в мире. Но наряду с этим историки будут неизменно поминать и начальный акт военной кампании персов, добавляя при этом: «Ох уж, эти русские! » Причем самым непонятным для «холодных» аналитиков явится то, что трагедия первого боя и триумф последнего неотделимы друг от друга. Геродот не случайно упомянул, что когда Кир разрешил снять оковы с молодого сына царицы, тот от стыда и горя наложил на себя в отчаянии руки. Но и персам потом воздалось сторицей. Переживая за позор своих товарищей, скифы стали драться с удесятеренной отвагой. Уж таков один из законов русского общежития: чтобы нам всем сплотиться, нужна большая беда.
Что же до нашей дружбы с «зеленым змием», то зародилась она в очень давние времена. Религиозные книги древних ариев рассказывают о необыкновенном напитке — соме, делавшем людей равными небожителям. Ученые спорят о том, как он приготовлялся, но это уже частности. Божественный сома — это хорошо известный россиянам самогон. В настоящее время известна масса способов его приготовления, уже Остап Бендер держал в голове более сотни рецептов. Думается, что и арии знали их в достаточном количестве, и работы для интересующихся этим вопросом хватит надолго. В названии же пьянящего нектара, которое никак не могут объяснить лингвисты, отражено его главное свойство — он сам «гонится» (приготовляется), отсюда и произошло слово «сома».
Нисколько не пропагандируя винопитие, все же следует подчеркнуть, что, являясь потомками первооткрывателей крепких напитков, русские, пусть зачастую в очень неудачной форме, выступают хранителями одной из древнейших традиций человечества, уже чуждой и оттого непонятной многим другим народам. Так, Яков Рейтенфельс, посол Рима в Москве с 1670 по 1673 г., в своих записках о Московии характеризовал русских так: «Они думают также, что невозможно оказать гостеприимство или заключить тесную дружбу, не наевшись и напившись предварительно за одним столом, и считают поэтому наполнение желудка пищею до тошноты и вином до опьянения делом обычным и делающим честь». Здесь посол, как обычно при характеристике русских иностранцами, хватанул через край, но в принципе понятия о гостеприимстве у нас именно такие — накорми и напои. Такой обычай у нас в крови, в наших домах он приобрел характер священного действия, что, к сожалению, не почувствовал римский посол. Н.И. Костомаров по этому поводу писал: «Отличительная черта русского пиршества была — чрезвычайное множество кушаний и обилие в напитках. Хозяин величался тем, что у него всего много на пиру — гостьба толсто-трапезна! Он старался напоить гостей, если возможно, до того, чтоб отвести их без памяти восвояси; а кто мало пил, тот огорчал хозяина. «Он не пьет, не ест, — говорили о таких, — он не хочет нас одолжать!» Пить следовало полным горлом, а не прихлебывать, как делают куры. Кто пил с охотою, тот показывал, что любит хозяина. Женщины, в то же время пировавшие с хозяйкой, также должны были уступать угощениям хозяйки до того, что их отвозили домой без сознания. На другой день хозяйка посылала узнать о здоровье гостьи. — «Благодарю за угощение, — отвечала в таком случае гостья, — мне вчера было так весело, что я не знаю, как домой добрела! » Но, с другой стороны, считалось постыдным сделаться скоро пьяным. Пир был в некотором роде война хозяина с гостями. Хозяин хотел во что бы то ни стало напоить гостя допьяна; гости не поддавались и только из вежливости должны были признать себя побежденными после упорной защиты. Некоторые, не желая пить, из угождения хозяину притворялись пьяными к концу обеда, чтобы их более не принуждали, дабы таким образом в самом деле не опьянеть». В общем, русскую культуру винопития опять-таки нельзя признать варварской.
Еще более роднит скифов с русскими пристрастие к бане. Правда, скифы бросали на раскаленные камни семена конопли, а не воду. Но это детали. Важно другое — не было в древности другого такого народа, который бы так боготворил парную баню. Уже одно это говорит о безусловном родстве русских со скифами. И тысячу раз прав был А.А. Блок, написав: «Да, скифы мы, да, азиаты мы! »
<<Назад   Вперёд>>  
Просмотров: 7621